Соната Бетховена (10-21 гл)

10
          Чувства победы я, конечно, не испытал. Наоборот, на душе у меня было так хреново, будто я только что вывалялся в дерьме. Ну, и чего я добился? Ну, вывел на чистую воду отца. И кому от этого хорошо? Что, он побежит сейчас просить у Даны прощения? Не факт. Но даже, если он и сделает это, чтобы заткнуть мне рот, то все равно  всем от этого будет  глубоко параллельно. Она же ему по барабану. Зато матушке моей, наверняка, что-нибудь напоет. Навешает лапши, а та переживать начнет. А хуже всего, если он теперь вздумает чинить козни Богдане. Я должен поехать в Краснодар и разыскать её. Надо только  бабки достать на дорогу.
          Я стал придумывать, каким образом  и где я мог бы достать хотя бы «петьку»*. А лучше всего – «штуку»* Такого барахла, чтобы загнать пацанам, у меня нет, и никогда не было. Да и что, по большому счету, в наше время можно загнать? Девайс*, трубу*,  наркоту  и пойло. Все! Остальное не в тему. Хотя, стоп! Я же мог бы, к примеру, стырить у матушки какие-нибудь «колеса»*.  У неё в шкафу точно есть какие-нибудь.  К ней же весь дом постоянно бегает, когда кто-то заболеет.  Палец порежет кто-нибудь и к матушке чешет: помогите, умираю! А она спешит. Как же, спасать от смерти надо. Клятву Гиппократа давала. Вот и держит дома аптеку. Если бы только знать, какие «колеса» сейчас в ходу?
Как я узнал в школе, все равно, какие. Лишь бы кайф от них был.  Потом я прикинул, кому можно было бы загнать. Кто у нас там с  «колесами» играется? В нашем классе пацаны, в основном, травку* покуривают. Девки тоже. Хотя, нет, Король «баян»* тянет. Это точно. Нет,  своим я решил не предлагать «колеса». Во-первых, чтобы не сдали* в случае чего. Во-вторых, своих качать* – западло*.
Когда матушка  ушла в очередной раз на смену, я забрался в её шкаф, где хранились медикаменты, и взял  парочку  брикетов барби*. В школе на перемене я подгреб к Веньке Королеву:
-Король, ты знаешь, кто из пацанов нуждается в «колесах»?
-А че, блин, у тебя есть колеса?
-Я не сказал тебе, что у меня есть «колеса», я спросил, кому они позарез нужны. Я мог бы поговорить с крутыми пацанами из фирмы. Они  помогут притаранить*.
-Что именно?
-Барби.
-Базара ноль* -  сказал  Король. - А тебе-то это зачем?
-Бабки нужны. Хочу заработать, - объяснил я.
-Слушай, а твои фирмачи могли бы притаранить антрацита*?
-Не знаю. Не спрашивал. И, вообще, я наркотой не промышляю, чтоб ты знал, - сказал я. – Просто один раз попросили пацаны, потому что бабло быстро нужно. Ну, так что насчет «барби»?
-Ладно, подгребай с «колесами»  в шесть к гаражам за школой. Я сейчас по трубе забью стрелку*.
Оба брикета  я загнал  по «петьке». Теперь можно было двигать в Краснодар.
11
            Я приехал в Краснодар утренней электричкой. Нашел  «кулек». В само здание без студенческого не пропустили. Но я потусовался  в толпе, нашел парней, которые знают  Богдану,  и выяснил, что она живет в общаге. А общага находится прямо тут же, в ста метрах от  учебки. Потопал в общагу. Но там на вахте  столетняя  бабец  объявила, что  третий курс сейчас на занятиях. А занятия будут до двух, или даже до трех. Но и  тогда не факт, что все по домам разбегутся. Многие студенты остаются, чтобы заниматься с инструментом.
В общем, я решил до двух прошвырнуться по городу. К тому же, я подумал, что нужно купить Дане  какую-нибудь безделушку  в подарок.
Ничего путевого не нашел. Купил букет цветов  и коробку конфет. Пришел опять в общагу. Спрашиваю:
-Комарова Богдана дома?
-А кто ты такой? – вылупила  буркалы бабетка*. Как будто первый раз увидела. Я же с нею утром базарил.
-Да брат я её, - говорю. – Вот, и паспорт у меня.
Бабетка взяла паспорт, читает: «Комаров Данил Николаевич».
-Ну, вот, видите! – объясняю, - И она Комарова Богдана Николаевна.  Какие еще нужны доказательства? А я издалека приехал.
-Ладно, - говорит, - сейчас кто-нибудь пойдет на этаж, скажу, чтобы позвали.
Я сидел, как на иголках. Сердце мое тарабанило, как молотилка.
И вот, наконец, я увидел Её. Господи! Это было что-то!
-Даня! Ты? – воскликнула она, выпорхнув из-за поворота. Я бросился к ней и подхватил её на руки. Она обвила руками мою шею и принялась меня целовать:
-Данчик! Ты приехал!  Ну, какой же ты молодец! Я все время думала о тебе!
-Я тоже! Я не могу без тебя жить! – прошептал я Дане в ухо, расцеловывая его со всех сторон.
Наконец, мы оторвались друг от друга.
-Ну, пошли же, братишка, быстрее к нам! – потащила  меня Дана вперед, схвативши за руку. – Там девчонки выйдут в осадок!
-Э-эй! – крикнула вслед бабета. – Молодой человек! А паспорт-то оставьте на вахте!
Но мы уже  бежали  по лестнице.
Мы устроили своим появлением целый переполох в комнате, где жила Дана.
-Девочки! – крикнула Дана, распахнувши дверь. – Это мой брат! Его тоже зовут Дан!
-Прикол! – восхищенно покрутила головой одна из соседок Даны.
-Да вы с ним, как близнецы! – заметила другая.
-А что ты нам про брата ничего не рассказывала? – спросила третья.
Других лиц в комнате не было. Потому что, судя по количеству кроватей, в комнате проживало четыре человека. Ну, девчонки покрутились вокруг меня еще минут пять и упорхнули в неизвестном направлении. Мы с Даной остались в комнате одни.
Мы сидели за столом напротив  и смотрели друг на друга.
-Что же мы будем с тобой делать? -  как-то очень грустно спросила меня Дана.
-Не знаю. Ну, может быть, сходим куда-нибудь?
-Да нет, я не об этом, Данчик! Я спрашиваю, как нам быть в сложившейся ситуации?
-В какой? – не сразу врубился я.
-В такой, что ты влюбился в меня  по-настоящему. Это же невооруженным глазом видно. Да и я не знаю, что теперь со мной творится. Мы  смотрим друг на друга как мужчина и женщина. Разве не так?
Я нежно  взял в руки её кисть и поднес к своим губам:
-Конечно, так, родная моя! Но ты не беспокойся: я не позволю  себе что-нибудь нехорошее  в отношениях с тобой. Мы будем с тобой просто как родственники и друзья. Только позволь мне приезжать к тебе!
-В любое время, Дан! Ты всегда будешь самым желанным моим гостем.
-А целовать тебя можно? –  спросил я.
-Как?
-По-настоящему.
Дана встала из-за стола, обошла его и приблизилась ко мне. Я тоже поднялся.  Минуту-две мы смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Потом Дана положила мне на плечи руки и потянулась губами к моим губам.
Я целовал Дану и чувствовал необыкновенную нежность к ней. Как ни странно, однако я совершенно не испытывал желания более близких каких-нибудь контактов с нею. Более того, я и вообразить  себе не мог  такого, чтобы  увидеть её обнаженное тело. Мне было достаточно того, что я сжимал  в объятиях это хрупкое, нежное и беззащитное создание, которое мне нужно было беречь и лелеять  так осторожно, чтобы случайно как-нибудь не раздавить и не испортить.
Наверное, она почувствовала это мое состояние.
-Ты удивительный человек! – прошептала она, когда мы разомкнулись от наших объятий. – И ты был бы самым непревзойденным любовником, если бы мы не были кровными  родственниками.
-Почему ты так  думаешь? – спросил я.
-Потому что ты  не делаешь мне больно. Во всех смыслах.
Вернулись девчонки, а мы с Даной отправились  в столовую.
-Ты пойдешь со мной на репетицию? – спросила  Дана, когда мы выползли из столовой.
-Что за репетиция? – удивился я.
-Я пою в городском студенческом хоре. Это в муниципальном органном зале.
-И что же, вы там выступаете?
-Конечно. Через неделю у нас будет концерт. Приедешь?
-Естественно! А  на репетицию когда надо  ехать?
-Вечером.
-Боюсь, что не получится. Моя последняя электричка уходит в шесть. А я дома не предупредил никого.
-Ой, прости! Я как-то не подумала, что тебе  домой добираться надо.
Мы еще побродили с Даной по городу. А потом она проводила меня на вокзал. На перроне  напоследок я еще раз поцеловал её в губы.
-Ты приедешь на концерт? – прошептала Дана, счастливо улыбаясь.
-Конечно! – сказал я. – Обязательно приеду!

12
            Для следующей поездки  мне пришлось загнать еще два брикета «барби», две ампулы «антрацита» и две ампулы «будильника»*. Зато у меня в кармане было целых шесть штук.  Я доложил к ним еще две штуки, которые скопил в течение недели из тех денег, которые предки давали мне  на карманные расходы. И я купил Дане в качестве подарка цифровой фотик. Она обмолвилась как-то, что хотела бы иметь, но ей это не по карману. Фотик не  крутой, но вполне адекватный*.
Дана  была в восторге от моего подарка! Она прыгала и пищала, как ребенок.  Мы тут же нащелкали друг друга, потом нащелкали нас с ней вместе. В общем, здорово все было. После обеда мы еще  задержались в учебном корпусе, потому что Дане нужно было сдать преподу* инструмент. Ну, то есть, сыграть на фортепиано  в счет зачета. Сначала я хотел подождать Дану за дверью музыкального кабинета. Но она  велела мне зайти вместе с нею.
-При посторонних препод не сильно зверствует, - сказала Дана.
Я зашел и сел в уголочке. Это было божественно! То, что она играла. Нет, это была не просто музыка. Это было нечто, выворачивающее наизнанку всю душу. О-о!  Тот, кто сочинил все это, был невероятно несчастный, но сильный и благородный человек. Как я понимал его!  Я готов был выложить перед ним свое сердце. И я сильно огорчился, когда Дана перестала играть, и эта прекрасная музыка стихла. Но я все еще находился у неё в плену, потому даже и не врубился, что там этот препод поставил Дане.
-Ну, как я играла? – спросила она, когда мы вышли из здания.
-Айс!* –  ответил  я. – Что он тебе поставил?
-Конечно, «отлично»! Ты, что ли, не слышал? – вытаращила Дана глаза.
-О чем ты спрашиваешь? –  Я захохотал. – Я в кайфе был! Это такой улёт! Все  дискотеки отдыхают! Я никогда ничего подобного не слышал! Что это такое было?
-Данчик, это был Людвиг Ван Бетховен. Соната №14. «Лунная».
-А почему «Лунная»?
-Ну, так назвали уже после смерти композитора за сходство музыки в первой части с переливами волн.
-Какие, к черту, волны? – не согласился я. - Там же была скорбь. Боль человеческая!
Дана  внезапно остановилась и внимательно посмотрела на меня:
-А ты ведь превосходно понимаешь музыку! Ты попал в самую точку. Причем, сходу.
-Нет, просто я хорошо понял этого самого Бетховена. Он был, вероятно, глубоко несчастен.
-Когда он писал эту сонату, то был уже почти совсем глухой, - сказала Дана.
-Как же он писал музыку?! Её же надо слышать! – воскликнул я.
-Слышать надо сердцем.
-Да-да! Я это знаю! Например, ты можешь не говорить ничего мне вслух, но я все равно знаю, что ты думаешь, что чувствуешь и что хочешь.
Потом мы поехали на концерт.
-У тебя  в Краснодаре есть, где остановиться? – спросила она по дороге.
-Зачем останавливаться? – не понял я.
-Чудак! Тебе же надо где-то переночевать. Концерт поздно закончится. А у нас, ты сам знаешь, мужчинам нельзя оставаться.
-Да ты не канителься, - успокоил я Дану. – Могу и на вокзале перекантоваться.
-Ну, уж нет! – возразила Дана. – Еще чего придумал: на вокзале! Ладно, я постараюсь договориться с нашими парнями, чтобы приютили.
На сцене я не видел никого, кроме Даны. Она стояла в первом ряду почти с краю. Как и у всех остальных певцов, у неё в руках была красная папочка, которую Дана держала перед собой, и в которую постоянно заглядывала. Ну, они всем хором что-то там пели. Хорошо пели! Мне понравилось. Особенно, когда они пели вообще, без всякого музыкального сопровождения. Это был такой