Рассказ незнакомца

сопляки, испытаете сейчас на  своей шкуре.
                  – Блин, да  что же это  факел  не разгорается! – проговорил  я так,  что бы  мои слова  ушли в воздуховод.
                  –  Не зажигай, мы  сейчас выйдем.
Прижавшись  ухом  к отдушине, я  услышал  тот же  ломающийся голос:
                –  Приготовьте волыны,  но  мочить его  не насмерть. Он нужен живой.
Правильно  душа  мне подсказала, лёгкое  согласие было  дано  не просто так. Внимательно  огляделся вокруг и  увидел  кусок ржавой  арматуры,  как раз  такого  размера,  какой нужен для  выяснения отношений. Видимо кто-то  из  начинающих бандитов бросил за  ненадобностью. Притаившись  у края лестницы,  сжимая  в руке  арматуру, стал  ждать.
                Ждать  пришлось  недолго, несмазанная дверь тягуче заскрипела и  открыла неширокий проход, сразу  от  него  начинались круто идущие вверх  ступеньки. Выходящий,  как бы  вырастал из под земли. Заученным  ударом по  шее я  надолго  отрубил юнца.  В руке он сжимал наган –  безотказное  оружие басмачей. Немало этого  оружия хранилось в горах у  кочевых джигитов. И  вот в  смутное  время оно обрело молодых и жадных до денег хозяев.
  Одного  за другим  встретил  я на  выходе всю шайку, так как по этой лестнице  можно было двигаться  лишь по одному, упираясь носом  в зад впереди идущего. Разложил  их  у  входа, связав  каждому  руки их поясами. Пока  я готовил похитителей  к знакомству с местной  милицией, дочка  сама вышла из бункера.  Она  объяснила,  что  не успела толком  испугаться и  восприняла это  как игру.
              –  Меня толкнули    на топчан  и велели  сидеть тихо.  Похитители  стали  созваниваться с хозяином, но  связь была  плохая, и  они  поняли  одно: что меня  трогать  и обижать  нельзя.
А  тут  раздался  твой  голос и пошел  запах бензина. Он заполнил  всё помещение,  и  дышать  стало невозможно. Они решили  выходить, чтобы  ранить  тебя на улице.  Скоро должен подъехать кто-то, чтобы забрать  нас  с тобою.

Я огляделся: спрятаться  нам негде:  с одной  стороны полуразрушенный забор  стадиона,  с другой высокая ограда  нефтебазы  пустынная дорога с  редко проезжающими автомобилями. Ближе  к ночи эта  трасса становится  совершенно  пустой. Недолго думая,  скинул  связанных  похитителей  вниз  по лестнице  к  самой двери бункера. Теперь  куча тел  стала невидимой. Шевельнулось  в душе желание облить  тела остатками бензина  и поджечь. Но  не стал этого делать, не по душе мне это.  Перебежали  с дочкой дорогу и  пошли  через  заброшенный стадион. Там,  в  самом углу территории, была  калитка, через  которую  можно  попасть  на  улицу. Она проходила по  задам  усадьбы  моих  родственников.
Вскоре я  пересадил  дочь  через невысокую  ограду и  перепрыгнул  сам  в  сад,  в  котором  прошли  моё детство  и юность. Приказал  дочери  сидеть  тихо в  кустах  смородины,  и  выходить  оттуда, только  если  я  её позову. Сам, стараясь  как можно  дольше быть  незаметным, прокрался  к открытой  веранде и  оказался свидетелем  разговора племянника с  моим  троюродным братом.
              –  Зря, сынок ты это затеял, твоя  жадность  тебя до добра  не доведёт. Ты бы подумал    тупой  головой,  что  наш родственник  –    не торгаш  с базара.  Это  у них  ты безнаказанно  отбираешь деньги. А он прошел  крутую  школу жизни. Ты должен понимать, что  серьёзные деньги идут  в руки  к серьёзным людям. Ну,  похитил ты  у него жену  и  младшую дочь,  и  что  ты будешь делать  дальше,  убьёшь  их? Он  от них  отказался,  и непонятно,  почему  молчат твои  пацаны?
              –  Джафар  поехал  за старшей  дочерью,  и дядьку  должны  привезти.  Я велел  не убивать,  а прострелить  колени, чтобы он был  сговорчивее. У  твоего  братца нет оружия. А  мои пацаны,  –  каждый имеет волыну.
Воровской сленг,  когда  револьвер  называют  волыной,  резанул  уши.  И мне стало  понятно,  что дом  деда стал пристанищем мелких  уголовников, решивших  обогатиться, грабя  местных  дехкан. А тут  нарисовался  я,  такой простак, но  с большими деньгами. Богатство само  приплыло им  в руки. Только  нужно заставить  отдать  добровольно. Вот  они  и придумали  всю эту  схему  с  похищением и шантажом.
              –  Сынок, ты  сходи, покорми женщину  и ребёнка. Они  не должны  страдать! – лицемерно  вздохнул  мой  братец.
              –  Приедет  Джафар с добычей,  вот  тогда  и  начнём  серьёзный  разговор.
И  как бы  повинуясь  его желанию,  у  ворот раздался  гудок  автомобиля. Брат  встал  с  айвана и  пошел  открывать  ворота. Как  я понял,  племяш  отправился  кормить  моих жену  и дочь.
                Въехав  во  двор, Джафар  выскочил  из  автомобиля  и  срывающимся голосом проговорил: 
              –  Все  наши  лежат,  как мертвые,  внизу, у двери бункера,  а  вашего родственника  и его девчонки нигде  нет. Я  никого  из  наших  парней не сумел  вытащить, лестница  узкая и  крутая!
              –  Здесь я, братец, здесь! –  произнёс  я,  выходя на  свет и держа  в каждой  руке  по  нагану с  взведёнными  курками.
                –  Крикни    сыночку,  чтобы он  вывел моих девочек.  Я не стреляю  по  коленям, вдруг  промахнусь,  сразу выстрелю  тебе  в живот,  если он этого не сделает.
Не буду  описывать  разговор,  в котором мой  родственник  юлил,  как змея, прижатая рогулькой,  пытаясь все происшедшее  выдать за дружескую шутку.  В  конце концов, я  усадил  своих девочек  в автомобиль. Племянника  и их подручного Джафара  связал и уложил  в багажник. Заставил  родственника залить полный бак бензина и  выехал  со двора в  сторону областного  центра. Перед  тем как  войти  в здание аэропорта,  выпустил  пленников  из багажника и  велел  уезжать  в  забытый Богом  и властями городок,  в котором прошло моё детство.
Вот так я вновь обрёл и тут же потерял своих далёких родственников.  А моя нога никогда больше не ступала по тропинкам детства и юности.