Пробравшись в коридор, Мишук, скосив глаза, не видит ли его кто-нибудь, начал надевать свои сапожки. Он старался не шуметь, даже железные молнии застегнул тихо-тихо. Потом взял куртку, так же аккуратно застегнул её и, не надевая шапку, натянул на голову капюшон. Завязал под шеей цветные ленточки и, аккуратно приоткрыв дверь, выскользнул сначала в коридор, а потом спустился по ступенькам на улицу.
- Фу, - кажется, повезло, - прошептал он себе под нос, - не заметили.
Но это было полбеды. Мишук, который собрался пойти на поиски зимы, совершенно не знал, куда направиться.
Оглядевшись вокруг и огорчённо посмотрев на лужи, он понял, что зиму ему надо найти непременно, но вот куда идти? И где её искать?
Покрутившись на одном месте, Мишук посмотрел из-под капюшона куда-то вдаль, и вдруг его осенило: «В лес! В лес надо идти! Ну, конечно, в лес! Там, наверное, зима и живёт! Спит, небось, непробудным сном под каким-нибудь деревом и не знает, что у них тут ни солнца, ни снега нет!»
И Мишук зашагал прямо по дорожке, ведущей к лесу.
Его тёзка, молодой парень Михаил, который возился во дворе со своим мотоциклом, увидев Мишука, приветливо помахал ему рукой:
- Гуляешь, что ли?
- Нет, зиму ищу, - прокричал Мишук сквозь рёв мотора.
- А зачем это тебе вдруг зима понадобилась? – удивился парень.
- Ну… - замялся Мишук, - без зимы ни снега, ни настроения. И счастья нет никакого.
- Счастья… - усмехнулся Михаил. - А твои-то знают, где ты? – так же в ответ прокричал он.
- Знают, - уверенно махнул Мишук рукой, поглядев в сторону дома, где он теперь жил.
- Ну, смотри! – Михаил заглушил мотор, который, издав несколько рычащих звуков, всё-таки остановился, - не потеряйся только!
- Не потеряюсь!- и Мишук, повернувшись к Михаилу спиной, неспешно пошёл по дороге, а Михаил снова завёл мотоцикл и стал прослушивать, откуда в голосе железного коня берутся звуки, похожие то ли на хрипы, то ли на кашель…
До леса мальчик дошёл совершенно беспрепятственно. И то верно: были бы сейчас сугробы – пришлось бы сквозь них пробираться с большим-пребольшим трудом. А когда под ногами обычная земля да лужи – идти намного легче.
Войдя в лес, Мишук немного удивился: там было так же мокро, но не слякотно. И вообще казалось, что трава, по которой он шёл, была мягкой, только не зелёной, а коричнево-серой.
- Ну, и где тебя искать, зима? – сам себя спросил Мишук.
И, поскольку на вопрос ответа не последовало, он продолжил свой путь.
В лесу было темнее, чем в деревне, но Мишук, который надеялся вот-вот найти спящую и ничего не знающую об их бедах, зиму, старательно оглядывал ствол каждого дерева: «А вдруг зима именно за этим стволом и спит?»
Так он прошёл и вдруг услышал, как над ним сверху кто-то смеётся.
Мишук поднял голову и увидел какую-то птицу, сидевшую на ветке.
- Кра-кра-кра! – прокричала сверху птица на одном, только ей понятном языке.
- Да ну тебя! - отмахнулся от неё Мишук, - ты бы мне лучше показала, где зима тут живёт. Вернее, где она тут спит.
- Где у вас тут зима заснула? – прокричал Мишук, задрав голову и оглядывая птицу.
- Кр-р-р-ра! – и птица взмахнув крыльями, полетела куда-то прочь.
- Ладно! – сказал Мишук громко, - пойду за тобой, - может быть, ты меня и выведешь туда, куда мне надо.
И он зашагал дальше.
В лесу сделалось ещё темнее, но Мишук, который надеялся на встречу с зимой, не терял присутствия духа.
Так он продолжал идти, не забывая смотреть по сторонам: не тут ли где зима прячется? Вдруг впереди что-то хрустнуло, и послышался непонятный звук, похожий на человеческий шаг. Как ни храбрился Мишук, но всё же страх на какое-то время завладел его душой, и он присел около близ стоящей осины: вдруг медведь?
Но, звуков больше слышно не было, и, посидев немного, Мишук стал потихонечку вставать, отряхивая коленки и рассуждая вслух:
- Нет, медведя здесь быть не может. Медведь зимой, как мама рассказывала, спит. А сейчас, хоть снега и нет, всё равно он из чего-нибудь себе берлогу построил. И спит там. Как зима. Где вот только она? Нет нигде. Ходил я, ходил, а всё без толку.
- Завтра ещё пойду, только пораньше, - решил Мишук. – Может, и Степан Котофеич со мной пойдёт. Вдвоём-то мы зиму быстрее отыщем.
А меж тем Мишука уже окружала самая настоящая темень. Он вертелся и крутился на одном месте, не зная, куда идти. И тут вдруг вспомнил, как когда-то говорила ему мама:
- Если ты не знаешь, что делать - сядь, посиди несколько минут. В голове мысли выстроятся, как солдаты, и когда ты немного отдохнёшь, можно будет продолжать начатое дело.
Мишук сел на корточки, прислонившись спиной к толстому дереву и начал думать о том, как в его голове мысли сейчас придут в норму и, превратившись в солдат, выведут его из леса.
***
То, что Мишука нет дома, Наташа обнаружила не сразу. Затеяв печь пироги, которые сын её подруги любил до беспамятства, она какое-то время возилась в кухне, полагая, что Мишук со Степаном Тимофеевичем или смотрят в комнате мультики (ведь она же сама видела, как мальчик заходил в комнату), или играют в какую-нибудь игру.
Когда она увидела отца, который нацепив на нос очки, сидел за столом и читал газету, она не сразу поняла, что случилось.
- А где Мишук? – спросила она удивленным голосом.
- Мишук? – и Степан Тимофеевич поправил дужку за правым ухом, - а я думал, что он с тобой, пирожки лепит.
Меж тем Наталья, у которой внутри сразу же всё похолодело, бросилась в прихожую, где не обнаружила ни сапог, ни куртки оставленного ей на десять дней Мишука.
В одной футболке, с выпачканными мукой руками и лицом, она выскочила на крыльцо.
- Мишу-у-у-у-к! – протяжно закричала она. – Мишу-у-у-ук!
В ответ с другого конца деревни залаяли собаки, но Мишук не отзывался.
Не обращая внимания на то, что её начал пробирать холод, Наталья, сунув ноги в резиновые сапоги, побежала по дороге, истошно крича:
- Миша! Миша! Мишу-у-у-у-к!
В этот момент где-то хлопнула дверь, и на дороге появился сосед.
- Миша! – ещё раз крикнула Наталья, и, увидев перед собой Михаила, тревожно спросила: «Ты Мишука не видел?»
- Да гулял он тут, - услышала она в ответ, - пока я с мотоциклом возился, - а потом нет, не видел больше.
- А давно это было? – в Наташином голосе послышались слёзы.
- Да час уже точно прошёл, - и Михаил посмотрел на часы, - а, может, даже и больше.
Услышав слово «час», Наталья сначала онемела, а потом разразилась таким плачем, что Степан Тимофеевич, выскочивший на крыльцо, побежал к ней по лужам, даже забыв надеть свои галоши.
- Что? – затряс он Наталью. – Что случилось?
Но Наталья не отвечала, она только судорожно глотала слёзы и затем кое-как признесла:
- Мишук пропал.
Тем временем Михаил, оценив ситуацию, побежал домой, накинул старую армейскую куртку, прихватил дедовское ружьё и выскочил опять на улицу.
- Идите домой! – закричал он соседям, - а то простудитесь оба. И ты, и папа твой!
- Слышь, Тимофеич? – повторил он уже на бегу, отдалившись от соседского дома на приличное расстояние, - давайте-ка домой! Бегом!
А сам побежал по волглой земле, из которой вперемешку торчали бурые кустики травы, корешки, и которая кое-где была залита водой…
То, что Мишук направился в лес, старший Миша нисколько не сомневался. Дорога, на которой он в последний раз видел парнишку, а – главное – направление, в котором он пошёл – не оставили ему ни капли сомнений. Но где искать мальчика? Тропинок в лесу много, и по какой из них от мог пойти – сообразить сходу было сложно.
- Пойду по большой, - решил на бегу Михаил, - вряд ли он куда свернёт с большой дороги.
Наташа в это время не находила себе места. Звонить в милицию, или как её сейчас там называли полицию – было бесполезно. Она и не помнила, когда видела участкового в своих родных краях последний раз. Да и надобности в этом не было. Вся их деревня – десяток домов. Ни воровать, ни делить совершенно нечего.
Поэтому она ходила быстрым шагом по дому и, всхлипывая, повторяла: «Мишук-Мишук, ну куда же ты мог деться?» Спускающаяся темнота, начала давить ей на голову и на плечи, а она всё продолжала ходить, повторяя: «Мишук, ой Мишук…» Слёзы то и дело брызгали из её глаз, отчего они стали красными. Волосы вздыбились словно сами собой и, запачканные мукой, представляли собой запорошенный снегом стог сена, неизвестно каким образом очутившийся на голове.
Степан Тимофеевич был некрещеный.
Но в этот раз, словно забыв об этом, он повернулся к углу, где стояли иконы, торопливо, как умел, перекрестился несколько раз и прошептал, глядя на самый большой образ, где была изображена Казанская Богоматерь в красном облачении:
- Господи, помоги!
Из его глаз тоже потекли слёзы. За несколько дней, пока Мишук жил у них, старик успел привыкнуть к нему, словно это был его родной внук. А то, как звал его малец, умиляло Степана Тимофеевича до глубины души.
Михаил тем временем с зажженным фонариком кружил как раз по тому месту, где недавно проходил Мишук.
- Миша! – то и дело звал он, но ответом ему продолжала оставаться тишина.
И теперь, как это недавно делал Мишук, Михаил старался вглядываться в каждое дерево. Только времени у него, ввиду того, что вечер и темнота уже вовсю вступили в свои права, было, конечно, намного меньше. Поэтому быстро перебегая от одного места к другому, он, держа наготове ружьё, продолжал звать вполголоса: «Миша!»
Голоса он не повышал, потому что боялся, что напугает Мишу-младшего. С другой стороны, если звать – то звать было надо как раз громко, потому что тихий голос в лесу звучит ещё тише, ввиду того, что деревья его поглощают.
Кружил Михаил, кружил, но так ничего обнаружить и не смог. Мало ли куда Мишук мог уйти или свернуть? Что делать? Ждать до утра или ещё немного поискать?
- Мишук! Мишка! – стал снова звать парень и вместе с зовом опять принялся нарезать круги по лесу, который совсем не был похож на зимний…
Прошло ещё какое-то время. Остановился Михаил.
Нет, так дело дальше не пойдёт, - подумал он, вконец запыхавшись, - в принципе от голода до утра с ребёнком ничего не случится. Только бы он не замерз. Ночью-то ведь мороз наверняка ударит. Пусть небольшой, но всё же…
- Надо же… - усмехнулся он про себя, - зиму пошёл искать! Храбрец какой! И, прислонившись, к рядом стоявшему дереву, почувствовал, как на ноги ему словно ком чего-то мягкого упал…
…Они стояли около окна в Наташиной комнате. За окном беззвучно падали снежинки. В мягком и невиданно белом снегу был уже весь двор. Даже кóзлы, на которых Степан Тимофеевич пилил дрова, были занесены снегом и представляли собой заснеженного Тянитолкая из сказки про Айболита.
Зазвонил телефон.
- Инночка! - закричала в трубку Наташа. – С Новым Годом тебя, дорогая.
- Да, да! - продолжала она всё тем же громким возбужденным голосом, - да, всё хорошо! И у Мишука тоже всё хорошо, не беспокойся! – в этот момент она обернулась к окну, около которого стояли Михаил с Мишуком на руках и хитро подмигнула им!
- Да, дорогая моя, отдыхайте там с Костей на всю катушку! – звенел её голос по всему дому, - да не беспокойся ты, всё у нас хорошо! Просто отлично!
- Дядь Миш, - говорил между тем Мишук, - а мы с тобой ведь медведи, да?
- Ну, конечно, раз ты Миша и я тоже Миша - значит, мы самые что ни на есть настоящие медведи! – вполне серьёзно заверил мальчика Михаил.
- А ты знаешь, - продолжал полушёпотом
(Шучу, конечно, не принимай всерьез). 
И с победой!!
Ты умница, ты очень талантлива!
Целую.