Капля крови на банкноте 18+

                                       

  «Деньги — это отчеканенная свобода»

1

  Кондиционер старательно гнал прохладный воздух, разгоняя липкую августовскую духоту, которая вязким киселем висела в кабинете коммерческого директора инвестиционного ИК банка. Хозяин этого кабинета пятидесятилетний моложавый мужчина с пышной шевелюрой и небольшой бородкой сидел в резном арабском кресле, забросив ноги на край стола и покуривая гаванскую сигару, задумчиво потягивал из хрустального бокала домашний коньяк. Он мог не напрягаясь купить коньячный заводик во Франции, но, по давно укоренившейся старой привычке, предпочитал сам перегонять из винограда чачу и делать свой домашний коньяк. Ему он полностью доверял, а вот французскому нет — мало ли, что могли набодяжить в свое пойло те «лягушатники». Не любил он французов. Видимо, это осталось у него в крови на геном уровне, когда те не приняли, должным образом в 20-х годах прошлого столетия русскую белоэммиграцию, хотя армия Самсонова почти вся полегла в Мазурских болотах, спасая честь Франции

  Хозяином этого кабинета, а значит акционером, как и совладельцем ИК банка,  являлся потомок старинного дворянского рода, ваш покорный слуга я Алексей Дигавцов, которому на старости лет наконец-то нашлось дело по душе — делать, в тишине кабинета, свой маленький гешефт. Я сделал небольшой глоток коньяка и вдруг, в коридоре раздался громкий крик:"Вася, Вася!!"                                                                                                                                                                                                                  От неожиданности у меня сработала въевшаяся намертво привычка наперсточника (криком Вася предупреждали о приближении ментов), я вскочил с кресла и, сбросив все бумаги со своего стола в сейф, тут же запер его. Подождав некоторое время, я вышел в приемную: 
                                                                                                                                                                                                   — Кто кричал? — спросил я свою секретаршу молоденькую крашеную блондинку, которая имея на руках университетский диплом, корчила из себя круглую дуру.                                                                                                                 
— Это завхоз звал электрика. Вам они помешала Алексей Владимирович?                                                                                        — Не помешали, но скажи завхозу, что он таки, не на Привозе, пусть сильно не разоряется, а то может простудить гланды. А на бирже труда их не лечат.                                                                                                                                                              — Я обязательно это ему передам. Может Вам, что-нибудь надо? — вежливо поинтересовалась она, демонстрируя мне, из-под мини юбки, стринги-жопорезы на своих идеально ровных ногах.                                                                                                      — Занесешь мне, часика  через три, квартальный отчет по сальду или бульду... и не забудь зубы почистить и подмыться. А пока не беспокой меня. Пойду кемарну минут эдак сто двадцать на каждый глазик, — вежливо ответил я ей и пошел в свой кабинет, матеря в душе завхоза заставившего вспомнить мою бурную молодость, пришедшуюся на лихие девяностые. Надо было срочно снять стресс и расслабиться.

  Была у меня в кабинете на втором этаже комната отдыха с биллиардным столом, небольшим бассейном и шикарным кожаным диваном на котором я и принимал от своей секретарши ежедневные квартальные отчеты. В банковском деле всегда нужен строгий коммерческий учет и бухгалтерский, наверно, тоже. Но пока я решил обойтись без нее.

  Сыпанув на журнальный столик кокса, на который я давно уже плотно подсел (редкая гадость), платиновой карточкой сделал дорожку, потом  скрутил с тысячной долларовой банкноты трубочку и втянул кокс в обе ноздри. На выпитый раньше коньяк он лег отлично. В голове стало проясняться. Тут же у меня выросли крылья, открылись радужные двери межвременного портала и я порхнул, как мотылек, в него влетел, и понесся  по потоку межвременного тоннеля, в котором время течет, как река.

Сколько я плыл в том потоке — не известно. Он меня убаюкал и я уснул. Проснулся я от резкого телефонного звонка. Не открывая глаз, я стал машинально искать по карманам свой мобильный телефон. Не нашел. Пришлось открывать глаза. Увиденное меня не обрадовало. Вместо своего кабинета я увидел маленькую комнатку, в которой едва помещались шкаф, и железная кровать на которой я лежал. Возле нее стоял стул, а на нем телефонный аппарат, который и звонил. Протянув руку, я снял трубку и, машинально, сказал:

— Алло.
— Орел!! — взорвалась трубка чьим-то жизнерадостным голосом. — Срочно приезжай в мастерскую. У меня наконец-то получилось то, над чем мы столько месяцев ломали голову!
— Ты кто такой, братан? И куда мне надо приезжать? — еще находясь под кайфом, не мог понять я своего собеседника, но уже медленно начиная вспоминать, что эта комната мне смутно знакома, как и голос собеседника.
— Совсем, что ли мозги пропил!? Кончай, Леха, выебываться, прими душ, хватай тачку и срочно приезжай ко мне на Шевчик в нашу мастерскую.
— Хорошо, сейчас приеду, — сказал я лишь бы поскорее избавиться от назойливого собеседника. В одном он был прав — надо было принять душ и привести в порядок мозги, чтобы понять, куда меня занес в этот раз поток времени.

 Но прежде чем пойти в ванну, я проверил содержание своих карманов. Кроме портмоне с визитками, кредитными карточками и мобильным телефоном в них ничего не было. Разблокировав телефон, я попробовал к кому-нибудь дозвониться. «Абонент находится вне зоны действия сети». Облом. Проверил камеру и видео, работают нормально и зарядка полная, на пару суток её  хватит. Но телефон я все равно отключил. Пусть пока отдохнет. Снял трубку со стационарного телефона и набрал номер 09.

— Восьмая, — ответила телефонистка.
— Але, барышня, какой сегодня год, месяц и число? – спросил я.
— 5-е августа 1988 года, —  ответила барышня и отключилась.
— Спасибо, — брякнул я в уже молчащую трубку.

  Значит перестройка. Заря развивающегося капитализма. Атас. Значит я в своей новой квартире. Надо привести мысли в порядок и контрастный душ для этого вполне подходит.  Ванну я нашел в конце длинного коридора. Был там и душ. Я закрыл дверь и разделся. Мне очень понравилось моё молодое тело. Не мешало бы попробовать, как функционируют некоторые мои органы. Но с этим попозже. А сейчас сделав воду комнатной температуру стал под душ. Мне сразу же полегчало, и я, даже, стал припоминать события более чем тридцатилетней давности, когда я молодой нищий театральный художник всеми силами пытался разбогатеть в стране советов.

  Боже мой, какой же это был идиотизм появиться на свет в  тоталитарной державе. Но обратно ведь не залезешь, пришлось  выживать. Кое-как закончив восемь классов школы, я напутствующий советом вечно пьяного отца, что специальность за плечами не носить, поступил в средне-техническое ПТУ. Где учились сельские парни мечтавшие устроиться на завод и получить в городе квартиру, и не поступившие в техникумы дети городского люмпен-пролетариата, родители которых работали на заводах и уже получили квартиру. И те и другие начинали медленно спиваться в кафе и столовых, где продавали на розлив пиво, а из-под полы водку и самогон. На выходе подвыпивших мужчин и женщин принимали менты и отвозили в медвытрезвитель, который работал на хозрасчете (чем больше примут, тем больше премия у его сотрудников), там их освобождали от не пропитых материальных ценностей и выкупав по холодным душем оставляли ночевать. Утром выписывали штраф и отправляли бумагу по месту работы. А там пьяницу, за то, что он выпивал в своё свободное время, лишали премии, переносили отпуск на зимнее время и отодвигали в конец очереди на получение квартиры, машины или мебели. За всем этим надо было стоять в очереди. Эра сплошного дефицита. Мрак феодального средневековья.

  Вот в такое время и в хрущевской квартире, по чьей-то прихоти, я сейчас и оказался. Не надо было мешать коньяк с коксом. Могло занести и к динозаврам. Хотя чем развитой "совок" был лучше мезозоя трудно сказать. Тем более, что судя по пеленкам, развешенным в ванной, я уже был женат. Зашибись — денег нет, но зато есть жена и дети. Хорошо еще, что я вспомнил звонившего. Это был мой коллега по профессии художник Костя, чей живой характер и не позволял ему мириться с нищенской зарплатой и потому он вечно, что-то мутил. В этот раз его осенила идея начать печатать с помощью шелкографии советские деньги. Утопизм. Ещё и к тому же уголовно наказуемый.

  Я ему об этом прямо так и сказал. Лучше торговать импортным дефицитным барахлом, которое можно было выкупать у иностранных студентов, учившихся в нашем медицинском институте, а потом на базаре-туче втюхивать их лохам. Хотя и это тоже преступление. Статью за спекуляцию еще никто в стране Советов не отменял. Не стоит пускать из виду, что там, где крутится импортное барахло, там же крутится и валюта. А это уже совсем другой срок, могли, и лоб зеленкой намазать. Случаи такие уже были. Поэтому мы с ней и не связывались... до поры, до времени.

  И вот Костю кто-то надоумил в его ЖЭКовской мастерской, куда его пристроил тесть начальник цеха какого-то промышленного гиганта, заняться печатаньем советских денег. Поначалу Костя  носился с идеей сделать штамп и пуансон железного рубля и штамповать подделки  в кузнице, но потом, что-то ему помешало, и он уговорил меня заняться шелкографией. И пока я, сделав матрицы, печатал майки и футболки, он разрабатывал эскиз червонца. Самая ходовая купюра. И не из дешевых —  две бутылки водки и неплохая закуска. Да и никто ее никогда не проверял. Если не жадничать  —  можно было всю жизнь выпекать те червонцы.

  Матрицы он сделал довольно быстро и, достав через своего тестя в заводской типографии типографскую краску и бракованный шрифт, он приступил к первым опытам. Мастерская находилась в подвале жилого дома, имела всего одну маленькую форточку, да и самодельный станок был не совсем хорошего качества… Но и тем не менее, на  мое большое удивление —  купюры у нас начали получаться довольно приличного качества. Мы даже сделали валик на который напаяли звезды для водяных знаков и прокатывали наши червонцы. Пока бумага была влажная, водяные знаки получались изумительные, как настоящие,  но стоило ей подсохнуть, они почти исчезали. Приходилось их подкрашивать простым карандашом. И хотя фальшивки на базарах шли на ура —  страдало  авторское самолюбие. А это уже моветон.

  И вот теперь он позвонил, чтобы поделиться со мной новостью, что он, наконец-то, решил эту проблему. М-да знал бы он о существовании в будущем цветных ксероксов. Те аппараты несказанно обогатили некоторых людей в лихие 90-е, когда в оборот пошли купоно-карбованцы. Печатали их тоннами. Выкупали на них все, что можно было купить. Но в основном золото и валюту. Эра коммунизма. О которой так  долго нам рассказывали коммунисты наконец-то наступила. Жалко, что страна его строившая, так его не