уложить на скамейку, потом рылись по карманам… Но я, понимая, что происходит что-то неладное, ничего не мог с собой поделать, всё было, как в тумане. Я с трудом открывал глаза, но видел лишь размытые очертания людей и тихие голоса, доносившиеся откуда-то издалека. Наконец меня оставили в покое, и мысленно поблагодарив всех за это, я провалился в какую-то бездонную пропасть.
Сколько времени я находился в отключке, неизвестно. Когда я открыл глаза, на улице уже было темно. Я лежал ничком на лавке и, повернув голову, тупо смотрел на людей, которые находились в зале. Но внимания на меня особо никто не обращал. Многие из находившихся здесь также спали, несколько алкашей пили дешёвую бормотуху из большой бутылки, кто-то просто сидел, прикрыв глаза. Но знакомых мне лиц среди них не было. Некоторое время я продолжал лежать, даже не пытаясь подняться. Постепенно, вперемешку с какими-то пробелами, ко мне стала возвращаться память. Мотоцикл… вокзал… двое забулдыг в углу… Лешек… водка… Я вспомнил, как кто-то пытался уложить меня на лавку, потом рылся в карманах. Внутри, как ледяной ком, стало подкатывать пока ещё необъяснимое чувство тревоги. Я попытался сесть, но у меня это не сразу получилось. С большим трудом я всё же принял вертикальное положение и помутнённым взглядом огляделся по сторонам. На меня по-прежнему никто не обращал никакого внимания. Минут пять я сидел с отрешённым видом, пытаясь понять, что же всё-таки произошло и где я нахожусь. Затем до меня медленно стало доходить, что меня чем-то опоили. Непослушными, словно скрученными из ваты руками, я попытался проверить карманы. Документы, к счастью, были на месте, а вот денег, которые лежали в нагрудном кармане куртки, естественно не было. Я вспомнил, что после того, как я поменял деньги у Вальдемара, то одну купюру достоинством примерно в тридцать долларов я убрал за обложку паспорта, как будто предвидя такую ситуацию. На самом деле я тогда решил вообще её не трогать в надежде сэкономить, поскольку на бензин и прочие мелочи у меня ещё оставались деньги. Я ещё раз достал паспорт и проверил всё ли на месте. Заначка была не тронута. «Повезло, что не стали рыться в документах, а так бы вообще остался без гроша в кармане».
Тут я вспомнил о мотоцикле, который остался на улице. Противная дрожь пробежала по всему телу. Я попытался резко встать на ноги, но меня качнуло и я плюхнулся обратно на лавку. Голова сильно кружилась, ноги не слушались. Двое местных алкоголиков, устроившихся здесь на ночлег, смотрели на меня с сочувствием. Я повернулся назад и посмотрел через окно на улицу. Мотоцикла там, где я его оставил, не было...
Я медленно поднялся на ноги и, шатаясь, вышел на улицу.
«Что же делать? Там в сумке пистолет. Идти в полицию или…»
Мотоцикл лежал на асфальте пристёгнутый за колесо к железному ограждению. Но сумки и рюкзака на нём не было. Видимо, этот обормот Лешек так сильно торопился, что, пытаясь отвязать сумки, завалил мотоцикл и даже не удосужился его поднять. У меня немного отлегло. Хрен с ними, с сумками… Там всё равно уже ничего ценного не было, если не считать пистолета, который я протащил через пол-Европы, чужой рубахи и кое каких личных вещей. Правда, обоих шлемов тоже не было, поскольку я их убрал в рюкзак. Я стоял, покачиваясь, и молча смотрел на лежащий мотоцикл. «Ну всё, теперь точно нужно двигать к дому. Хотя – как?! Продавать больше нечего. Тех денег, которые чудом у меня остались, не хватит на заправку даже на половину пути. Не говоря уже о шлеме, без которого меня будут останавливать у каждого фонарного столба». Мысли путались в голове. Я с трудом поднял мотоцикл и вернулся в помещение. Куда-то ехать сейчас в таком состоянии было нельзя, да собственно и некуда. А здесь хоть платить не надо за ночлег. Я опять лег на ту же самую лавку и моментально вырубился.
Когда сон окончательно улетучился, я продолжал лежать с закрытыми глазами, пытаясь понять на слух, что происходит вокруг. Затем, вспомнив, что со мной случилось и где я нахожусь, я медленно открыл глаза...
Вокзал, утро обычного рабочего дня. Самый, что ни на есть, час пик… Понятно, что это не очень удачное место и время, чтобы спать, развалившись на сиденьях во весь рост. Справа от меня сидела женщина средних лет и косо поглядывала в мою сторону. Слева мои ноги упирались в чью-то спортивную сумку. Видно было, что её хозяин тоже не был в восторге от такого соседства. Все места в помещении были заняты, причём заняты не алкоголиками и бомжами как ночью, а обычными гражданами, ожидающими своего поезда. Я сел на лавку и виновато улыбнувшись, протёр глаза.
Мотоцикл стоял на прежнем месте, а сзади, где ещё вчера находились мои сумки, висели обрывки верёвок. «Он даже не пытался их развязать! А взял и отрезал ножом, сволочь!» Я убрал эти огрызки, чтобы они не болтались, и поехал искать городской рынок.
Теперь полицейских бояться мне было нечего, разве что могут предъявить езду без шлема... Но это уже, как говорится, цветочки по сравнению с той «ягодкой», которая без малого два месяца лежала у меня в рюкзаке. «Вот дурень,- подумал я про себя,- давно бы избавился от этого дурацкого пистолета, и не надо было бы столько нервничать». У меня даже поднялось настроение, несмотря на то, что со мной приключилось, и что теперь я даже понятия не имел, как мне добираться без денег и без шлема до дома.
