Диспетчер Евгения Жолобова: «За час работы получала десять процентов от суммы, вырученной проституткой. Мне поступал только звонок. Я должна была выяснить, сколько требуется девочек, каких (блондинок или брюнеток, помоложе или постарше), на сколько по времени и куда доставить девочек. Получив все сведения, звонила в фирму или они сами звонили и интересовались, нет ли заказчика».
Свидетельница (все проститутки по делу проходили в таковом статусе) Серафима Лебедкина: «Кто директор фирмы? Я слышала, что какой-то парень. Я его ни разу не видела, и как звать - не знаю. Раньше я работала в фирме «Стиль». Потом ее закрыли. Телефон фирмы «Маркиза» из объявлений узнала. Позвонила. Предложила свои услуги. После этого я периодически звонила в офис. За мной приезжали. Я ездила, оказывала интимные услуги. Мне причиталась треть общей стоимости заказа».
Свидетельница Ольга Свистунова: «В сентябре, работая в коммерческом киоске, попала в затруднительное материальное положение, задолжала. С меня стали требовать срочно вернуть долг, а денег у меня не было. Поэтому я вынуждена была пойти в фирму «Империя чувств», впоследствии переименованную в «Монику», которая впоследствии закрылась из-за окончания срока аренды помещения под офис. В «Монике» получала сначала треть стоимости заказа, потом чуть-чуть побольше. Ездила и выполняла заказы других фирм – «Фантазия чувств» и «Маркиза».
Подсудимая Ольга Харитонова: «Я ранее работала в фирмах «Ночной визит», «Империя чувств», «Моника» в течение двух лет. На данный момент работаю в фирме «Лолита», где оказываю услуги клиентам в виде орального секса и других интимных услуг. Я работаю без сутенера, на себя. Занимаюсь проституцией с пятнадцати лет. Если быть болев откровенной, то фирму «Лолита» организовала лично я. Кроме меня, в фирме еще работало двенадцать проституток».
И вот Железнодорожный районный суд Екатеринбурга рассмотрел это уголовное дело, признал виновными четверых и приговорил... Сроки определены небольшие. Но и их они не отбывают, так как наказания суд признал условными с испытательным сроком в два года.
Боюсь, что для девочек, будущих педагогов, два года – срок невероятно длинный и вряд ли они устоят от соблазна заработать денег на эксплуатации своих девичьих прелестей. Возможно, выстоят. Посмотрим.
НА СМЕНУ НЕДОУМЕНИЮ ПРИШЛА РАСТЕРЯННОСТЬ
Дочитав судебный очерк до конца, Анна Николаевна, пребывая в недоумении, хмыкнула, пожала плечами, затем встала и пошла за разъяснениями в гостиную, к мужу, который по-прежнему сидел в кресле и штудировал любимую прессу.
Вопрошающе тревожно взглянул на жену, и вновь опустил глаза вниз. Уловил в лице главное, и оно смутило: хозяйка не расстроена. Подумал, притворившись, что углублен в чтение: «В чем дело? Если прочла, то… Где ее привычные эмоции?»
Анна Николаевна положила мужу на колени газетный разворот с судебным очерком и присела на стоящее напротив кресло.
Оба молчали несколько минут, которые показались Владимиру Игоревичу целой вечностью. Он не хотел предстоящего разговора и готов был пойти на многое, чтобы каким-либо образом избежать, увильнуть. Он корит за то, что сделал, — подсунул и предложил прочитать злополучный судебный очерк. К газетам она была равнодушна, и, стало быть, оставалась бы в неведении, возможно, и навсегда. Но сейчас? Понимает: от тяжелого и омерзительного разговора не уйти.
Оторвался от газеты, глубоко вздохну, глядя жене в глаза, спросил:
— Прочла? — Анна Николаевна в ответ, не проронив ни слова, лишь кивнула. — Ну и?.. Что думаешь?.. Как нам, Анюта, быть дальше? История, в которой мы оказались, согласись, грязная.
Жена в удивлении вскинула брови, не понимая, о чем супруг говорит, пожав плечами, совершенно равнодушным тоном спросила:
— Мы?.. Нам?..
— А кто же, если?..
— Не понимаю, —непривычно резко произнесла она, — объясни, причем тут мы?! Разве что, — жена даже позволила иронично улыбнуться, — ты тайно от меня управляешь «Маркизой».
Супруг покачал головой.
— Ну и шуточки…
— А что?
— В нашей ситуации юмор неуместен.
— Вот как? Это еще почему?
— Потому что, — выкрикнул он и грохнул кулаком по подлокотнику, — прямо касается нашей семьи — меня, тебя и нашего сына!
Женщина растерянно произнесла:
— Не понимаю…
— Анюта, — Владимир Николаевич внимательно и удивленно смотрел в глаза жене, — ты, в самом деле, дочитала до конца очерк?
— Да, конечно.
— Не через пятое на десятое?
— Нет.
Супруг в сердцах воскликнул:
— Черт возьми!.. Как тогда могла не заметить…
— Что именно?
— То, что одна из «героинь» очерка наша с тобой невестка!
Лицо Анны Николаевны посерело, а ладони, прежде спокойно лежавшие на коленях, мелко-мелко задрожали. Она несмело спросила:
— Это… кто же?
— Не кто иная, как Светлана Золотых, одна из осужденных!
— Наша красавица? Светлана?! Невероятно…
— Но, увы, бесспорный факт.
Супруга продолжала сомневаться.
— Не ошибка ли? Может, поклёп? Кто-нибудь счеты сводит?
— В очерке автор процитировал ее признательные показания… Тебе и этого мало?!
— Ну… А что, если не наша невестка, а ее однофамилица, а?
— Эх, Анюта! До чего невнимательно читала очерк… Не обратила внимания на слишком большое число совпадений.
Анна Николаевна продолжала сомневаться в том, что девушка, помолвленная с ее сыном, популярная в определенных кругах Екатеринбурга «ночная бабочка», поэтому пыталась уцепиться за любую соломинку.
— Совпадений, говоришь? А… каких?
— Помимо имени и фамилии, возраст и то, что студентка именно четвертого курса нашего пединститута.
— Екатеринбург огромен… Два года назад сидела у стоматолога и ждала своей очереди. И ты, знаешь, слышу, что приглашают Мартьянову Анну Николаевну… Ну и вскинулась. Оказывается, полная тезка. Лишь год рождения другой.
— Бывает… Но не в нашем случае, к сожалению.
— Что будем делать, а?
— Не знаю, Анюта, не знаю.
— Может… Скрыть от сына? Что думаешь? Для Игорёши удар…
— Меня только это и беспокоит. Однако, Анюта, надо сказать правду. А там… Пусть решает сам… Беда в том, что он влюблен в Светланку по уши… И заранее никто не может сказать, даже мы, его родители, на что решится.
— Ты уж с Игорьком как-нибудь поаккуратнее, ладно? Не обухом по голове…
— Поступлю по-мужски. Умный парень, с дедовским характером, по-уральски стальным. Уверен: выдюжит. Но… Ты, Анют, не встревай. Разревешься и всё дело испортишь.
ПОСЛЕ ТЯГОСТНЫХ РАЗДУМИЙ ПОСЛЕДОВАЛО КАТЕГОРИЧНОЕ РЕШЕНИЕ
Вернулся Игорь с дискотеки после часа ночи. Родителей застал за кухонным столом, пьющими чай. Удивился.
— Вы что, полуночники? — заметив, что во взглядах их явственно проступает тревога, насторожился, а потому продолжил спрашивать. — Что-то случилось? — решил даже пошутить. — До первых петухов решили не спать?
Мать, качнув головой, нарушила уговор, с печалью в голосе ответила:
— У нас, слава Богу, все нормально, Игорёша, а вот…
Увидев укоризненный взгляд мужа, прикусила язык, надолго замолчала.
— У кого тогда проблемы?
Выпутываться пришлось отцу и солгать сыну, что себе старался не позволять. Слышал, что иногда ложь бывает во спасение, но Владимир Игоревич не был сторонником сего, как он выражался, неоднозначного и даже где-то сомнительного постулата. Он твердо ответил:
— Ни у кого, сын, ни у кого из нас.
— Но мама… Что-то хотела сказать, а ты ей не дал. Заметил ваши переглядки.
Отец решил спасать положение, стало быть, он будет вынужден и далее кривить душой.
— Понимаешь, мать у тебя сильно мнительная… Муху в слона запросто может обратить… Моя вина… Вычитал в газетке, что заводские собственники опять что-то не поделили и, вроде как, готовы затеять бузу. Поделился с Анютой, а она… вот… Будто тебе грозят неприятности.
Игорь рассмеялся, подошел к матери и притянул ее к себе.
— Стоит ли переживать из-за этой мышиной возни?
Отец облегченно вздохнул и подумал про себя: «Кажется, пронесло, сын поверил в придумку». Вслух же, чтобы еще больше закрепить маленькую ложь, Владимир Игоревич строго возразил:
— Мать же… Понимать надо… За любой пустяк переживает. Ты у нее один…
Сын, улыбаясь, прервал:
— А у тебя нет?
— Глупости!.. Конечно, о дочурке еще мечтал, но…
Анна Николаевна благодарно взглянула на мужа, который так ловко, устраняя ее промах, сошел со скользкого пути. Она, обращаясь к сыну, спросила:
— Не поужинаешь?
Игорь отрицательно мотнул головой.
— Что ты, мам?! Сыт по горло. В постель бы поскорее. — Он уже был на выходе с кухни, когда остановился. — Завтра — с коллегами едем за город, на пикничок, где планируется шашлычок под коньячок.
Мать опасно спросила:
— Один едешь или?..
Он понял и ответил:
— Со Светиком, само собой… Коллегиальное решение: мужики берут с собой или жен, или подруг.
— А… — Анна Николаевна хотела назвать невесткой, но на это не решилась, — она… знает?
— Мам, что за вопрос?
— Спокойного сна, Игорёша.
…До следующей пятницы дни прошли в мучительной для родителей тревоге: не решались, тянули время, точнее говоря, неприятная обязанность лежала на отце, а тот всё подыскивал подходящий момент и не находил.
Наступил пятничный вечер. Игорь, не задержавшись на работе, как это у него редко бывает, вернулся домой. Приняв душ, прошел на кухню, где Анна Николаевна разогревала для сына ужин. Появившись столь внезапно, что застал мать врасплох; не успела или не смогла, по всей видимости, никаких сил уже не было подготовиться; адская выдалась для нее эта неделя.
Спешно вытерла слёзы. Сын заметил. Удивленно спросил:
— Мам, что такое?!
— Ничего, сынок…
— Но ты же плакала! И вообще: давно замечаю, что ты, чем-то расстроена. И отец тоже сам не свой. Почему молчите: Что за беду от меня скрываете?
Появился отец с мрачным лицом.
— Поешь спокойно, — строго сказал он, отводя при этом глаза в сторону, — есть мужской разговор… Жду в гостиной, — повернулся, чтобы исключить все вопросы,, тотчас же вышел.
Неясная тревога охватила Игоря. Вопрос вертелся один: что могло случиться? Естественно, на ужин потратил не больше десяти минут, хотя обычно тратит не меньше получаса.
И вот сын уже перед отцом. Они оба стояли друг перед другом.
— Сын, ты давно не малолетка, поэтому разговор укорочу до предела. Мы узнали отвратительную новость…
— Касается меня, пап?
— Более всего… Хотя и твоих родителей тоже… Не задавай вопросов. Вот, — Владимир Игоревич протянул сыну уже известный газетный разворот и ткнул пальцем в судебный очерк, — прочти.
Взглянул и ахнул.
— Длиннющий… О чем?
Отец скривился.
— Без вопросов. Ознакомься и всё сам поймешь. Лучше, если пройдешь к себе.
Игорь так и сделал, плотно притворив за собой дверь.
Наступила тягостная для родителей тишина. Оба теперь сидели бок о бок на диване и ждали. Анна Николаевна, беспрестанно утирая слезы, срывалась с места, на цыпочках подкрадывалась к двери, но за нею стояла мертвая тишина.
Вернувшись в гостиную, тихо говорила:
— Тишина страшит… Побуйствовал бы… Полегчало бы.
Через час с небольшим из комнаты сына донеслось — это
