факелах и изредка с жужжанием падает на холодную землю.
- Пришло время, братья! – вдруг раздался чей-то голос. Игорь от неожиданности даже вздрогнул.
- Наше время! – продолжал тот, что стоял у книги. Без сомнения, это был их главарь.
- Зачатие, рождение, сама жизнь и смерть - всё происходит во грехе! Но что нам зло, а что добро?! И скажите мне, было бы добро, если бы исчезло зло? Нет, не было бы, потому что добро приемлемо только в сравнении со злом, только если рядом с ним зло! Так значит, зло – это добро, а добро - это зло, ибо как нет двух похожих капель воды, так нет и двух похожих людей и нет двух правд! А значит, правда одна и она не в добре, потому что одно добро без зла пусто и безлико! Как пуст и безлик колодец, что на пути каравана в пустыне, ибо нет в нём воды, кроме песка. Но путник видит колодец – и это правда, но и что пуст он и бесполезен тоже правда! Так скажите мне, добро - это правда! Или правда - это добро?! Отец наш за правду был изгнан и проклят. Или всё, что от Бога, то правда и добро?! Но человек тоже от него. Ведь именно человек тоже от него. Ведь создан он по образу и подобию Божию. Но именно человек творит на земле более твари любой зла! Но в человеке, в отличие от той же твари бессловесной, и душа-то Божья! Так кто виновен, я вопрошаю?! "Отец" наш это и спросил. За что же был унижен он и проклят?! За правду, ибо правда - зло!!! Но не смиримся мы со злом, творящимся повсюду. И будем приносить его "Отцу" на жертвенный алтарь, скрепив печатью веры.
Вдруг он, упав на колени, коснулся лбом книги. Затем взяв её обеими руками, он, не вставая с колен, поднял её над собой.
- С тобой сердцем, жизнею и смертью! Так дай же знак, что слышишь нас!
И тут земля содрогнулась, словно кто-то огромный бил своим большим и сильным кулачищем откуда-то снизу, из-под земли. Саня, который всего каких-то полчаса назад замерзал, сидел в нескольких метрах от всего происходящего за какой-то могилкой и, держась одной за памятник, другой дрожащей рукой стирал пот с лица. Нет, ему не было страшно, потому что ему было очень страшно!
Тут сектанты начали двигаться. Но как-то странно, неестественно. Словно двигались только их тела, но без душ. Они не ходили, нет. Казалось, что они плыли над землёй. Причём двигались всё время против часовой стрелки. Натыкаясь друг на друга, они на секунду замирали, а затем снова продолжали двигаться в своём жутком танце. Головы их были постоянно опущены и закрыты большими капюшонами.
Ветер совсем стих, и в ночной тишине только шуршание их балахонов да странные звуки, напоминающие то ли стон, то ли шепот, то ли какое-то внутреннее гортанное пение, слышались отовсюду.
- Внесите же источник, что даст нам жизнь, энергию и силы! – произнёс главный, и тут же рядом с ним появилось двое. В руках у одного был большой мешок. Второй, раскрыв мешок, запустил в него руку и через секунду достал из мешка большого чёрного кота. Кот, шипя и испуганно озираясь по сторонам, извивался, пытаясь вырваться. Тот, что держал мешок, отбросил его на землю и взял кота за задние лапы.
- Тебя приносим в жертву, хотя должен быть не ты! – громко произнёс главный, беря с алтаря нож. Кот же, видимо почуяв приближение смерти, дёрнулся всем телом, но, поняв тщетность своих попыток освободиться, вдруг жутко и протяжно завыл на всё кладбище. Саня вздрогнул и поёжился. Тут кот повернулся в его сторону, и их взгляды встретились. На Сеню смотрели полные ужаса и тоски голубые глаза зверя…
Саня хотел вскочить, что-то крикнуть, чтобы помешать им, но ужас сковал не только его тело, но и голос, и теперь он мог только смотреть туда, где происходило всё это действие. И тут же он почувствовал, как что-то тёплое побежало по его ноге и полилось на землю, тут же испаряясь, – он описался…
Главный, взяв нож двумя руками, поднял его над собой, как до этого книгу и, произнеся какую-то молитву, перерезал горло коту. Надрез был небольшой, но профессионально выполненный, так как кровь не брызгала во все стороны, а пульсируя, стекала в большой кубок, быстро наполняя его.
Когда кубок был наполнен, главный положил нож и взял кубок двумя руками. Те двое, что держали кота, молча отошли и исчезли в темноте. Главный, что-то шепча, обмокнул указательный и большой пальцы правой руки в крови, стал касаться кончиком указательного пальца лучей звезды и углов пирамиды. Затем, произнеся: "В сём клятву я скрепляю здесь печатью!", - коснулся большим пальцем центра пирамиды…В ту же секунду все ощутили новый толчок земли, но с ещё большей силой. Затем он выпрямился и сделал глоток из кубка, после чего передал его остальным.
Когда кубок прошёл по кругу, его поставили на своё место. В костёр, видимо, были брошены новые дрова, так как он разгорелся с новой силой и задымил. Но дым его был не едкий, а скорее наоборот – приятный. Он словно обволакивал всех присутствующих и даже потянулся к Сане, сначала слегка коснувшись его плеча, словно спрашивая: "Я вам не помешаю, если присяду рядом?!" И не получив отрицательного ответа, словно мягким и тёплым пледом окутал Саню. И Сане вдруг стало так тепло и хорошо, так легко и спокойно, что он даже улыбнулся. А на поляне снова все начали это странное движение-танец. Но на этот раз двигались они намного быстрее, задавая себе ритм хлопками.
И вот уже в свете костра Саня увидел, как сектанты сбрасывают с себя балахоны и танцуют уже без них, то есть абсолютно голые! Среди танцующих было трое мужчин и пять женщин. Их движения были странными и непонятыми, но они манили, они звали его, Саню, к себе. И он неожиданно даже для самого себя вдруг поднялся со своего места и пошёл к поляне. Но его появление ничего не изменило. Казалось, что они его просто не замечали. И лишь только одна девушка, не останавливая танца, стала двигаться в его направлении, делая странные движения руками, словно маня его. А девушка была просто прекрасна. Её длинные светлые волосы спадали, почти полностью закрывая её прекрасную грудь, которая при каждом движении девушки призывно вздрагивала, иногда выглядывая сквозь волосы розовым сосочком. А о фигуре и говорить нечего. В общем, если сказать коротко, эта девушка была воплощением того идеала, той мечты, которую хранил в своём сердце Саня. И сейчас эта мечта была рядом с ним. И не просто рядом, а звала к себе. Да-да-да, она хотела его, Саню. И он хотел, очень хотел её! На ходу сбрасывая, нет – срывая с себя одежды, Саня подбежал к костру уже абсолютно голый. Ему уже совершенно не было холодно. Наоборот, ему было так жарко, что, казалось, он мог растопить своим телом даже весь снег и лёд Арктики…
Саня нежно обнял девушку и вздрогнул. На удивление она оказалась очень холодной.
- Ничего, сейчас я тебя согрею! – прошептал он ей на ухо и, крепче прижавшись к ней, поцеловал её в шею. Вернее хотел поцеловать, но девушка, быстро отстранившись, как-то странно посмотрела на него, а затем сама прикоснулась губами к его левому уху. Саня в блаженстве закрыл глаза. А девушка перешла с поцелуями к шее… И вдруг страшная боль вонзилась ему в шею, а вместе с болью вонзились и её зубы, которые в одну секунду из ровненьких и белоснежных превратились в длинные и острые клыки. Да и сама девушка стала превращаться в старуху. Её волосы, мгновенно побледнев, взъерошились во все стороны и стали седыми. Пальцы скрючились, ногти загнулись, а лицо стало таким уродливо-жутким, что Саня в ужасе закричал и, словно очнувшись, оттолкнул от себя старуху, бросился бежать к своим вещам.
-Врёшь, не уйдёшь! – крикнула шепеляво старуха и бросилась за ним. Но она не бежала, а словно на пружинке подпрыгнув, взлетела высоко в воздух и озиралась по сторонам. Увидев убегающего Саню, она издала радостный крик, больше похожий на карканье вороны, и пустилась в преследование…
Саня, подбежав к могилке, где он бросил куртку с пистолетом, быстро схватил её и достал "Макаров".
- Бр-ро-сь! Пр-ро-шу те-бя, м-мой м-ми-лый, не су-е-тись! – вдруг услышал он чей-то странный голос совсем рядом где-то у могилы. Саня посмотрел вниз и обомлел. У могилы, облокотившись одной лапой о памятник, а другой, поддерживая надрезанную голову, стоял тот самый чёрный кот, которого всего каких-то минут сорок назад обескровили, перерезав горло.
- Ну?! И не ду-ма-й да-же соп-ро-тив-ля-ться! От нас, мур-мур-мур, не уй-дё-шь!
И кот стал лизать левую лапку, которой до этого придерживал голову. Но голова без опоры сразу же откинулась назад, открыв горло, словно крышка чернильницу.
- Ах ты, мерзкая тварь! Ты, котяра вонючий, меня учить будешь?! – задыхаясь от возмущения, крикнул Саня и с такой силой пнул кота, что тушка его, взмыв высоко в небо, по дуге пролетела хорошее расстояние, упала прямо в центр костра, а голова, издав протяжное "Мя-у-у!!!" и взлетев не менее высоко, упала прямо на голову старухи, сильно стукнув её.
- Миль, так сказать, пардон, мадам! – извинилась голова, но старуха, взяв её в руку и попытавшись надкусить, недовольно сплюнула, а затем, размахнувшись, бросила в Саню. И в ту же секунду Саня выстрелил. Пуля попала прямо в летящую навстречу голову кота, разорвав её на тысячи кусочков.
Старуха, недовольно топнув ногой, сплюнула на землю и стала грозно приближаться к Сане. Но тот уже совершенно спокойно нажал на курок. Старуха, дёрнувшись всем телом, наклонилась вперёд и вправо, но, удержав равновесие, продолжила своё движение. Саня выстрелил ещё раз, ещё, ещё и ещё! Он нажимал на курок, хотя пистолет уже не стрелял, потому что кончились патроны, но старуха всё шла и шла, приближаясь к нему. Саня в ужасе прижался спиной к холодному памятнику и закрыл глаза, ожидая самого худшего.
- Открой, открой свои глазки, милый, и посмотри на меня! Разве я не красивая, а? Разве я не хороша собой, милый?! – хрипела старуха у самого его лица.
- Так посмотри же на ме… - голос её оборвался на полуслове. Она хотела сказать "меня", но успела произнести лишь "ме…", потому что что-то с хрустом вошло в её тело. Саня открыл глаза. Это "что-то", что вошло в её тело, разрубив голову пополам и войдя в тело как раз между грудей, была обычная совковая лопата, которую, стоя позади старухи, держал тот самый кладбищенский сторож-стукач, по кличке "Крот". Он, продолжая держать в руках лопату и тем самым удерживая от падения тело старухи, с милой улыбкой произнёс:
- Надеюсь, теперь вы и сами смогли убедиться в том, что я был прав, сигнализируя вам о безусловной странности как этих сборищ, так и самих этих людей. Но я вижу, вы немного устали, так что не буду вас боле задерживать. Лишь об одной услуге осмелюсь я просить вас, если вас, конечно, это не затруднит: не могли бы вы придержать лопатку, пока я не возьму вон с той могилки колышек. Такой, знаете ли, осиновый, осиновый колышек. А то ведь без него-то, неровен час, старушка, глядишь, опять возвернётся по наши души. Ну так что, вы согласны придержать-то?!
Саня, молча кивнув, обойдя старуху, подошёл к ней сзади и крепко сжал обеими руками черенок лопаты. Сторож, отойдя к соседней могилке, взял там небольшой кол и полено и вернулся к ним. Затем он подошёл к старухе спереди и поднёс к её левой груди кол. Подумав немного, сторож отодвинул кол и, подняв левую грудь старухи, снова приставил его, уже прямо под грудью и замахнулся. Полено, со свистом рассекая воздух, ударило по колу, и тот с хрустом
