сердце.
Единственное, что портило картину и настроение, так это шрам. Он всё время бросался в глаза, и у Одана чесались руки найти урода, который его нанес, и оторвать ему ноги или открутить голову. Но Одан всё-таки надеялся, что по мере взросления мальчика шрам как-нибудь рассосется. Но это так и не произошло. Шрам как был, так и остался. Кстати, Одан так и не понял, чем он был нанесен – то ли каким-то оружием, то ли хлыстом, то ли когтями зверя. И вообще, почему ребенка бросили, и как он здесь оказался?
В ночь перед появлением малыша Одан не слышал ничего особенного, ни храпа лошадей, ни звуков колес какой-нибудь кареты или телеги. Всё было тихо. Может, его родители от кого-то скрывались, и шрам – след каких-то трагических событий? Ребенок мешал спастись или, наоборот, его оставили у постоялого двора, чтобы он остался в живых, а родители уже мертвы?
Вопросы были, но чего о них постоянно думать, если ответов нет? И Одан вскоре о них позабыл. Поскольку родных сыновей у Одана и Виенды не было, они решили официально усыновить мальчика, для чего специально съездили в ближайший город Сток к магу. Приемного сына назвали Кортисом, в честь своего умершего друга и брата, и тем самым заодно выполнили давнишний предсмертный договор, заключенный Оданом. С магическими договорами всегда нужно поступать осторожно. Вроде бы Одна не виноват, что у него не было сына, но кто его там знает.
Малыш Кортис рос здоровым, крепким и смышленым. С десяти лет он стал заметно прибавлять в силе, и можно было бы подумать, что родной отец Кортиса - болотный тролль.
Болотные тролли были очень сильны и совместные дети у людей и троллей (почему-то рождались всегда мальчики) тоже обладали большой физической силой. Хотя такие полукровки встречались редко, слишком уж у троллей была неприятная для людей внешность, одна только кожа, покрытая слизью, чего стоила, но всё-таки они не были чем-то исключительным. При этом дальние потомки троллей и людей были весьма внешне недурны. Но таких полукровок или даже более дальних потомков всегда выдавала кожа с зеленым оттенком, Кортис же по виду был обычный человеческий мальчик.
Одан, как мог, обучал Кортиса воинским умениям, мало ли что могло пригодиться в жизни? Но Одан служил в тяжелой панцирной пехоте, где основу боя составляло умение сражаться в плотном строю, слажено, как единое целое. Поэтому какими-либо большими навыками биться в одиночку Одан не обладал, знал лишь самую основу боя мечом и копьем: стойки, удары, способы уклонения и защиты от ударов. Это он Кортису и показывал.
К годам к пятнадцати Кортис уже сравнялся силой и умениями с приемным отцом и стал регулярно побеждать его на тренировках, так как был гораздо быстрей и, как не странно, выносливее. А сейчас, в свои семнадцать лет, Кортис, похоже, превзошел Одана во всём. Особенно невероятна у Кортиса была сила рук, пальцев.
В прошлом году, когда Кортису исполнилось шестнадцать лет, их с мужем навестила Юли. Она не так давно вышла замуж, за кузнеца из Стока, но уже забеременела, и специально приехала погостить к родителям, а может больше к Дереву Эльфов, чтобы будущий ребенок родился без всяких проблем.
В тот день муж Юли с парой работников Одана утром уехал в лес за дровами, нужно же было помочь тестю, а Юли прогуливалась около Дерева Эльфов.
Вскоре на постоялый двор заявился посланец одного из вольных князей, видимо, какой-то мелкий дворянчик или просто любимец тамошнего князя, которому всё и всегда разрешалось. В нем были заметны признаки троллечьей крови – слегка зеленоватая кожа. Вместе со слугой он по каким-то делам следовал к барону Ворну и сразу не понравился Одану – слишком уж нагло себя вёл. Всё ему было не так и не этак, и еда не вкусная, и вино кислое. Он сидел с кислой рожей в зале и ко всему придирался. Одан, как мог терпел, всё-таки личный посланник князя.
При этом наглец был довольно хорош собой, кровь троллей придавала ему своеобразную экзотическая внешность, строен, да и силой вряд ли обижен и наверняка пользовался успехом у женщин.
В общем, кое-как поев, зелененький красавчик пошел подышать, как он сказал, свежим воздухом во двор, а то тут воняет. Как нарочно, в это же время с прогулки возвращалась Юли. После посещения Дерева Эльфов, Юли выглядела очень привлекательно – румяная, с блестящими глазами, она чуть ли не пританцовывала от радости. Конечно, такую трудно было не заметить, как трудно было не заметить и уже ее округлившийся животик.
Видимо, Великие Спящие всё-таки повредили разум зеленого посланца, поскольку приставать к беременным женщинам на территории Королевства было верхом безумия. Такого «приставалу» родственники женщины могли запросто убить без всяких последствий для себя. Тем не менее, он стал слишком усердно распускать руки, отчего Юли даже завизжала, скорее от негодования, чем от какой-нибудь боли.
А спустя некоторое время раздался такой истошный крик, переходящий в непрекращающееся повизгивание, что у Одана, который уже выбегал во двор после первых возмущенных криков дочери, от неожиданности заплелись ноги, и он кубарем вылетел из дверей, по счастливой случайности ничего не сломав.
Поднявшись с земли всё под те же визги, Одан увидел этого молодого зеленого придурка, которого ему так хотелось прибить где-нибудь в темном уголке за его наглость, стоявшего на коленях перед Кортисом и визжавшего от боли не хуже того поросенка.
Как потом рассказала Юли, когда к ней стал приставать этот “тролль” с замашками аристократа, появился Кортис. Когда наглый тип пустил в дело руки, Кортису вклинился между ним и Юли, не подпуская того к сестре. Увидев перед собой чуть ли не подростка, ее обидчик ничуть не смутился и попытался отодвинуть Кортиса в сторону, словно тот был пустым местом, и опять заняться Юли. Но Кортис стоял крепко, и “тролль” попытался его ударить кулаком.
Юли не уловила подробностей, как уж там всё получилось, но брату удалось перехватить его оба кулака и зажать в ладонях. Вскоре наглец так громко и неожиданно заорал, что Юли сама испугалась. Оказалось, что Кортис с такой силой сжал ему кулаки, что переломал и расплющил в них все кости. Наверное, результат был бы не намного хуже, если бы кулаки попали между жерновами мельницы.
Что потом стало с тем посланником, Одан не знал. На крики сбежалась чуть не половина всех имевшихся поблизости людей, среди которых оказался и слуга посланника. К его чести, он быстро разобрался в ситуации и не стал ни предъявлять претензий, ни дожидаться продолжения “обучения” господина манерам. С того достаточно было и изуродованных рук, которые теперь и не всякий целитель мог вылечить, а мог бы и головы лишиться.
Слуга быстро подогнал коней, с трудом запихнул на одного из них раненного хозяина, который так и не переставал визжать, и только их и видели.
Никаких последствий ни для Кортиса, ни для Одана, ни для постоялого двора этот случай не принес. Да и кто будет наказывать тех, кто вступился за беременную родственницу?
После этого происшествия Одан и решил, чтобы сын помогал ему на постоялом дворе в качестве вышибалы. Он, конечно, знал, что у Кортиса очень сильные пальцы – сам видел, как тот спокойно ломал подковы, но то что он сделал из рук того бедолаги….
Всё-таки, конечно, что-то с Кортисом было нечисто. Одан не исключал, что в жилах Кортиса текла чья-то нечеловеческая кровь, слишком уж он был силен для своего возраста и быстр. Да еще вес его на самом деле был побольше, чем это казалось со стороны из-за его худого телосложения. Одежда скрывала тугие витки мышц, покрывавших все тело Кортиса, поэтому он со своей юношеской худобой внешне совсем не впечатлял, только вот ладони у него были непривычно большими и крепкими.
Еще сын оказался очень сообразительным. Помогая Одану по хозяйству, слушая разговоры на постоялом дворе, Кортис в лет восемь сам научился считать. Потом он очень быстро обучился грамоте и письму, в этом ему помогали родители, и, в конце концов, преуспел в этом деле больше, чем они.
Но главное, конечно, - это ужас, который охватывал взрослых людей (дети почему-то оставались спокойными) вблизи Кортиса. Сами-то приемные родители и Юли никак на шрам не реагировали. Видимо из-за того, что Кортис жил с ними с младенчества, и они давно привыкли к его виду. А вот реакция всех других была однозначна – страх и ощущение опасности.
А может дело было в Великих Спящих?
В войне между богами и гигантами, на стороне которых выступили самые сильные маги всех рас, победу одержали боги, что и неудивительно. Впрочем, итоги войны были неутешительны для всех, и в Этоне наступила новая эра или эра Великих Спящих. Гиганты вообще исчезли, и о них напоминали лишь их останки в виде окаменевших обломков высотой с дерево, изредка встречающиеся в различных частях Этона.
С этими гигантами вообще было не всё ясно. В стародавние времена о них никто и не слышал. Потом они вдруг внезапно объявились в диких землях, граничащих с пустыней, и постепенно стали брать под свой контроль территории. В основном, добровольно-принудительным путем. Хотя их было не слишком много, наверное, тысячи две, гиганты были очень высоки, некоторые даже выше деревьев, и невероятно сильны физически. Еще у гигантов оказалась какая-то очень могущественная самобытная магия, поэтому воевать с ними было далеко не просто. Но прибрав какие-нибудь земли к рукам, гиганты практически не вмешивались в дела прежних хозяев, лишь требовали себе дань раз в полгода в виде десятка живых разумных существ. Зачем они были нужны гигантам никто не знал, но, наверняка, не для того, чтобы держать своих пленников в роскоши и довольстве. Но в любом государстве всегда найдутся какие-нибудь преступники, от которых не жалко избавиться. Поэтому особо никто не возражал.
К тому же маги всех других рас очень хотели изучить магию гигантов, уж слишком она была могущественна, вот они по глупости и поддержали их в войне.
В итоге гигантов не стало, а магия, причем у всех рас, настолько ослабела, что современные мастера-маги едва ли достигали уровня учеников магов прошлого, а боевая магия практически исчезла. Во всем мире среди магов остались лишь считанные единицы, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки, которые действительно более-менее могли сделать что-то могущественное. Кроме того, теперь никто, особенно среди простого народа, не любил магов. Их считали виновными во всех нынешних бедах и не слишком жаловали, хотя и вынуждены были обращаться по разным делам.
Но и богам пришлось нелегко. По сути, они перестали влиять на мир, потеряв почти все свои божественные силы, и будто оцепенели или закостенели.
Теперь, во времена новой эры, богов называют Великими Спящими. Но адепты Великих Спящих утверждают, что, в конце концов, боги проснутся, и наступит Судный День, когда смертные ответят перед ними за все свои деяния. Поэтому у всех богов и по сей день сохранилось некоторое количество храмов, в которых любой может помолиться своему богу, надеясь, что в Судный День бог не забудет его в своей милости.
Еще в новую эру почти повсюду появилась всякая нечисть: оборотни, которые почему-то из всех рас принимали только образ
