период, когда супруги еще не успели надоесть друг друга, и ежедневно обменивались нежностями и другие не менее приятными вещами. Да и Катя была таким человеком, дарящим себя полностью. Она любила мужа, и не раз признавалась в этом, говоря, что не хочет жить без Антона. И в ней растет его ребенок, которого девушка подарит ему вскоре, как знак своего безграничного доверия.
Антон одним глотком осушил кружку, и осторожно поставил ее на стол. За окном было абсолютно темно, и лишь дождик стучал по стеклу с той стороны. Парень, задумавшись, уставился в темноту ночи, совершенно позабыв о недавнем инциденте и о своем новоиспеченном страхе смотреть ночью в незанавешенные окна.
Оставалось надеяться, что Катька уже совсем скоро поправится, и они смогут вместе погулять по окрестностям. Какой бы заброшенной ни казалась "Здравница", но ее природа лишь привлекала неискушенный взгляд обывателя. Помимо всего прочего, Антона так и подмывало прогуляться по лесу и посмотреть на тот самый пруд, про который он уже не раз слышал от соседей. По их рассказам, вокруг водоема кружилось множество сельских легенд, которые и заинтересовали молодого человека. Он еще с детства любил пощекотать себе нервишки подобного рода страшилками и глупыми городскими легендами. Чудовища, живущие в шкафах у маленьких детей; призраки, воющие по ночам, чтобы испугать тех, кто не спит в поздний час; кошмарные вампиры, затаившиеся в тени и ждущие заблудившегося в ночи — все это детские страшилки, в которых было правды слишком мало, чтобы воспринимать эти истории всерьез.
Может их жизнь здесь и наладится, ибо в последнее время в городе все шло из рук вон плохо. Работников скорой помощи хватало и без Антона, жить где-то надо, кушать не забывать, и это если не брать в расчет одежду, и что-нибудь для собственного увеселения. Одним словом — лучше бы скрыться от тысяч глаз, которые смотрят на тебя ежедневно и ждут конкретных действий. Тихая и спокойная жизнь была гораздо приятнее городской, раз уж он решил жить семейной жизнью. Это еще для одинокой холостяцкой жизни все это можно было претерпеть и как-то выкрутиться, но когда их стало двое, а потом и трое, пришлось сесть и пораскинуть своими мозгами.
Так же как и пришел, осторожно ступая, Антон вернулся в комнату. Тихонечко снял тапки, и прилег рядом с Катей, нежно обняв ее и прижав к своей груди. Ему даже показалось, что у нее в животике его ребенок стукнул ручкой, или может быть ножкой, в знак того, что он знает, что у них там снаружи происходит. Антон опустил одну руку, и прижал ее к теплому Катькиному животу. Тут он окончательно понял, что желать большего в этой жизни попросту глупо. Счастье — это жить и быть нужным кому-то, тому, кто окружает тебя теплотой и любовью, а потом получить возможность поделиться этими чудесными чувствами с кем-то другим, маленьким, тому, кому эти чувства нужны, как воздух. Из этих чувств сплетаются особые узы, разорвать которые практически невозможно.
С этими мыслями Антон и уснул, с улыбкой на лице и с уверенностью в том, что завтра все будет намного лучше.
Глава 8
Антон проснулся рано. Осторожно вышел из комнаты, чтобы не разбудить Катю, и отправился в сени. Разбив на сковороду три яйца, он позавтракал, запил все это растворимым кофе и отправился на «Спутник» за лекарствами. Уже на дороге, он заметил Егора, плетущегося по обочине. Старик покачивался при каждом шаге, словно пингвин, и Антон догадался, что он уже с утра принял на душу.
— Егор! — крикнул парень, догоняя старика. Тот обернулся и посмотрел безучастным взглядом на своего соседа. Антон объяснил ему, что тоже идет на «Спутник», что Катя приболела и нужны лекарства. Дед лишь молча кивнул головой, словно уже знал об этом, и поплелся дальше, но теперь уже в компании Антона.
— Как же надоело мне все, — сказал Егор, плотнее укутываясь в свой старый бушлат. — Что за жизнь проклятая... В сортир даже зайти не могу, жена там сидит. Иди, говорит, куда хочешь. Какого черта ты там сидишь и орешь о том, что мне запрещено туда идти? Ладно, я отоссался за деревом. Дура глупая. Я же ей вчера сказал, что напиваюсь не просто так... С ней же разговаривать невозможно. Куда мне деваться?
Выругавшись, дед полез в карман бушлата и достал измятую пачку. Достав одну сигарету, он убрал пачку обратно. После этого он начал рыскать в других карманах, нашептывая разные ругательства себе под нос.
— Черт, — ворчал он. — Где оно... здесь нет... куда... ох, Господи...
Наконец, то, что он так судорожно искал, оказалось у него в руке. Это был коробок спичек. Почиркав одной из них, он зажег огонек и прикурил сигарету.
— Ты даже не представляешь как меня все достало, — продолжал бубнить дед, раскуривая сигаретку. — Я это... даже не живу, я существую! Тьфу! Ничего не могу!
— Что-то ты совсем загрустил, — заметил Антон.
— Да, загрустил! — крикнул дед, сплюнув. — Я уже давно грущу. Зачем мне это все надо?
Антон огляделся по сторонам и, не обнаружив ни одной машины, махнул Егору рукой, показывая, что стоит сейчас перейти дорогу.
— Ну, ты и болтун, — заявил Антон, переходя шоссе. — Так и будешь болтать до конца жизни.
— Это уж точно! — рассмеялся в ответ старик. — Болтать буду до конца жизни! Холодно мне, что уж поделаешь. У меня все кости промерзли до основания. Люди, наверное, думают, что вот дурак, идет в бушлате. А что я могу поделать, если мне холодно? Костерок что ли развести?
Егор остановился и, наклонившись, потянулся за сухой веточкой, которая валялась на дороге.
— Не надо костерок разводить, — Антон схватил его за руку, и потянул вперед. — Пойдем.
Старик разочарованно посмотрел на своего спутника, но противиться не стал. Однако, даже отойдя на приличное расстояние, продолжал поглядывать на ту веточку.
—Да ладно, — Егор понурил голову. — Особо, конечно, не согреешься…
Они уже сошли с главного шоссе, теперь шли вдоль небольших домиков. Эта деревня выглядела намного солиднее той, в которой они жили: деревянных домов здесь не было, а в основном стояли двухэтажные коттеджи, с зелеными лужайками, а дальше, так и вовсе высились пятиэтажки.
Заболтавшись, мужчины не увидели автомобиль, несущийся через дорогу, через которую они проходили. Антон, заметив опасность первым, схватил деда за рукав старого бушлата и изо всех сил дернул его назад. Раздался оглушительный визг тормозов, и машина остановилась от них буквально метрах в двух. За рулем сидела девушка, с выпученными от страха глазами. Егор меланхолично поднял голову, пристально посмотрел на виновницу происшествия и, махнув в ее сторону рукой, пошел дальше.
— Гоняют как полоумные, — заметил он. — Я вот тоже как-то там... Чего я несу вообще? А, тоже баба сидела. И хрен она тормознула! Смотрю на ее рожу — наглая такая сидит. Кто ее вообще за руль посадил?
Они уже подходили к табачной палатке. Егор решил срезать, и полез через лужайку. Антон последовал за ним.
— Тут выжрать особо не к спеху, — проговорил старик, пока они шли к палатке. — А вот курево да... Хватит, не хватит? Пачки одной?
Антон лишь молча пожал плечами. Тем временем дед уже подошел к табачной палатке и осматривал товар на витрине.
— Так, сейчас, — бормотал Егор себе под нос, изучая разные сигареты. — Это есть...
Наконец, найдя то, что его интересовало, либо наоборот не найдя, полез в окошко, заглядывая внутрь.
— Девушка, извините, — позвал он продавщицу. — За тридцать два есть что-нибудь такое... ну... сигареты?
— За тридцать два не знаю, — услышал Антон голос внутри палатки. — Сейчас посмотрю.
— Подешевле... Курево любое. За тридцать пять, там...
— Сейчас... Так ... За тридцать семь. Хотя, нет, даже за тридцать три есть, без фильтра, правда.
— О! — обрадовался Егор, подняв вверх большой палец. — Вообще отлично! Девушка... стойте. Забыл спросить, а спички есть? Мне пару коробков.
— Есть, есть, — отвечал голос. — Два рубля.
Старик полез в карман и достал оттуда горсть мелочи. Отсчитав нужное количество монет, он протянул их девушке в окошко. Забрал пачку сигарет, два коробка спичек и сунул их поспешно в карман.
— Спасибо большое, — поблагодарил он, и пошел прочь.
— Покурю хоть, — пробормотал Егор, уже отойдя от палатки и шаркая при этом по асфальту старыми сношенными галошами. — Если лягу спать раньше, то ладно. Если не лягу — ну... буду телевизор смотреть до упору.
— Кто как живет, чего уж, — ответил Антон, стараясь поддержать разговор.
— Ну да, — протянул старик. — У меня товарищ тут есть. Как его там... А черт бы с ним, ты его все равно не знаешь. Ну вот какого хрена ты покупаешь сигареты за восемьдесят рублев, если ты куришь там... ну, раз в пять часов? Так и не кури вовсе! Себя что ли показать решил? Ну так какую-нибудь другую соску себе в рот засунь..
— Например? — поинтересовался Антон.
—Да, Господи, я не знаю... впихни себе... ну... траву жри. Засунь и жри.
Было даже интересно послушать негодование старика. Сколько они уже были знакомы, он постоянно на всех серчал, и вечно был всем недоволен. Правда сейчас, он больше беседовал сам с собой, нежели с соседом.
На обратном пути они заглянули в аптечный ларек, где Антон приобрел кое-какие лекарства от простуды. Но даже тогда, старик не желал успокаиваться и все еще ворчал.
— Буду я еще в этой земле ковыряться, — пробормотал Егор. — Иди, говорит, грядки делай. Какие это грядки... могилы самые настоящие...
— Какие еще могилы? — переспросил Антон, не поняв, к чему это было сказано. Однако, старик, либо его не услышал, либо попросту решил не отвечать. Складывалось такое впечатление, что он погрузился глубоко в свои мысли и уже не понимал, что происходит вокруг него.
— Ночью просыпаюсь — шум какой-то на чердаке, — продолжал он, словно забыв об Антоне, идущем рядом с ним. — Будто ходит кто-то. Даже не шаги, а так... похоже что-то нечеловеческое там лазает. Часа четыре, наверное, было. И слышу уже не в первый раз. Точно не кошка была, у нее ведь когти, и звук получается своеобразный. И не птица. Непонятно, толи балки сами разваливаются, толи что...
Лезть в монолог старика было бессмысленно, он все равно не ответил бы. Поэтому молодому человеку только и оставалось, как идти и молча слушать.
— Эти что ли шастают, — пробормотал Егор. — Души их пришли. Потому что он их сожрал, а я виноват… Да я в последнее время у всех виноват. Что уж, я привык. А на чердак я уже сам сто лет не лазал. Знал бы, я утверждал бы. А так... Я ночами так-то сплю, но все равно слышу все.
Мимо них проносились автомобили. Антон поглядывал по сторонам, ожидая, когда поток машин иссякнет, и можно будете перейти дорогу.
— Я как спать ложусь, так перед этим обязательно замок на двери проверяю, — сообщил дед Егор. — Не дай Бог дверь открытой оставить. Я никого не приглашаю к себе в дом, пущай у себя там сидят, нечего по чужим домам шастать, да в окна заглядывать...
После этих слов у Антона в памяти возникла страшная картина: ночь, сильный ливень, вспышка молнии, отвратительное существо, стучащее в его окно... Внутри у парня все похолодело. Он удивленно посмотрел на старика, но тот уже сменил тему монолога.
— Пропади пропадом эти ларьки, — бормотал Егор. — Химия одна, черт побери! Вот бабка моя сделала мне тут как-то петушка. Ну, супчик в пакетике, петушок нарисован. Сварила, ладно. Я
