нашлась только часть денег, и то – если Светлана заберет ее на следующий день.
Мать слышала разговор. Подумав, она предложила:
- Не теряй время. Поезжай сегодня.
- Мам, а с работой как?
- Я завтра позвоню твоему начальству, перепрошу тебя на другой день.
Поцеловав сына в щеку и пообещав привести что-нибудь вкусненькое, Светлана поехала в поселок.
Подъезжая к Акулинино, наша путешественница встала уже, чтобы подойти к выходу из автобуса, но передумала и поехала дальше. Ей вспомнилась прошлая встреча с Виктором. «Ну, зачем его мучить? Пусть живет, как может. Ведь и правда – не молод уже, чтобы жизнь сначала начинать. А она-то хороша! … Удобно устроилась. Со мной бы он бросил пить, а с ней…»
Двери автобуса открылись, водитель объявил: «Приехали. Конечная. Гамово»
Светлана вышла, продолжая размышлять: «Переночую в общежитии: разгоню собак, дверь чем-нибудь закрою, сена притащу. Ближайший стог рядом с поселком – вместо вечерней прогулки и схожу»
Она поднялась по обшарпанной лестнице. Общежитие встретило ее звяканьем кастрюлек и голосами ругающихся соседок, доносящимися из кухни с одного конца коридора, и грохотом музыки из комнаты - на другом.
Одна из многочисленных дверей открылась, и в коридор, в котором горела, как всегда, одна лампочка на весь коридор, вышла молодая женщина.
- Танюш, осторожней! Не облей меня чем-нибудь.
- Светик, ты, штоль? Каким ветром?
- За денежкой. Зарплату пока не отдали.
- И не отдадут. Разваливаемся мы. Э-эх! Какой комплекс был, а теперь…
- Вроде бы, чуток обещали.
- То-то и оно, что чуток. Да и ладно. Мамка как встретила? Небось, ругала: «Чего ты в эту дыру полезла? Оставалась бы в городе. Тут и деньги платят и все есть: и школа, и работа не грязная, и всякие театры-кинотеатры»
- Не ругала. Нормально встретила. А ты все о городе мечтаешь?
- Ага. А чего в этом болоте делать? Только не знаю – с чего начать: работу найти – ездить далеко, жилье – так деньги сразу требуют. Не подскажешь?
- Нет, Танюша. Не знаю.
- Ну, бывай тогда.
Светлана открыла дверь своей бывшей комнаты. Посередине стоял, принесенный откуда-то трехногий стул и (теперь не надо никуда идти) сохранился диван, подаренный Светлане сердобольными соседками.
Наклонилась: нет, неприятных запахов не чувствуется. Может, ночью и не было здесь никаких собак. Но, на всякий случай, надо было бы что-то постелить.
В дверь постучали.
- Открыто же!
- Привет, Светик. Там Танюха всем рассказывает, что ты приехала. Вот я и решила, что это тебе может пригодиться. Заходи поужинать.
В дверях стояла высокая худая женщина. В ее руках была простыня.
- Свет! Она чистая, стираная. Тебе переночевать как раз сойдет. А, как обоснуешься – айда к нам. И чтоб без отказа.
- Здравствуйте, тетя Липа! Спасибо за приглашение. А правда, что в этой комнате собаки ночуют?
- Бара приходит. Да ты ее помнишь – Дикова подружка. Вон, видишь – в углу газеты валяются? Это я для нее принесла. А других собак и нету – Бара не пускает.
- Тогда пойдемте сразу к Вам. Бара – хорошая собака. Не хочется ее спугнуть.
Тетя Липа, или (полностью) Олимпиада Петровна, накормила гостью сытным ужином, попутно рассказав все поселковые новости.
- Спасибо, тетя Липа. А Вы сами работаете все там же?
- Куда ж мне еще? Все там, все там.
- Не могли бы Вы по дороге на работу в мою дверь постучать? А то я проспать боюсь.
- Липань! Не слушай, что мелет эта девчонка! А ты – марш домой, загостилась! Насилу нашел.
- Тьфу, ирод треклятый, - засмеялась тетя Липа, увидев в распахнутых дверях взъерошенную от быстрого бега фигуру Виктора, - стучать, штоль, не учили?
- Учили, матушка, учили! Да я, как услышал, что эта вот приехала, сразу и подумал, что в Акулинино к деду не зайдет. В комнате – нету. Значит, у тебя, или у Надюхи. Больше-то никого тута дамочка не знает. Ну, дык…
Светлана не проронила ни слова, глядя на трезвого, посвежевшего Виктора.
Тетя Липа достала бутылку
- С работы, поди? Кого вместо себя попросил?
- Коляню. А хошь – ты иди.
- Ну, раз Коляню.… А где ж беда твоя? Опять шляется? Свет! Хоть ты ему скажи! Ну, не мужичье это дело: пьяную бабу обстирывать! Да еще из-под чужих мужиков вынимать. Давно б погнал на все четыре. Чего тебе с ней делить? Пришла ни с чем, прижилась. … Ну, да что это я? Выпьешь чуток?
- Липань! Про Натаху я сам решу! А за предложение – спасибо! Да пойдем мы.
- Может, в комнате переночуете? Девка ж там, в городе от дальних походов отвыкла, поди?
- Тетя Липа! Не такая уж я слабая. И прогуляться хочется.
- И то верно.
- Ну, бывай, Липань!
- Да, тетя Липа, до свидания. И спасибо за гостеприимство.
- Легкой дороги, ребятки!
Они пошли по дороге, хоть Виктор и уговаривал свернуть в поле.
- Так же короче, любушка! Али не знаешь, что я ночью – как днем вижу? Али со мной упасть боишься? Так это ж можно и на руках тебя отнести.
- Витька! Не надо! Сама справлюсь! Ну, ладно – тетя Липа волнуется.… Неужели ты не понимаешь – соскучилась я по таким прогулкам!
- Так тебе ж и сейчас топать в эту даль и завтра тож! Умаешься ведь! Ну, да ладно, – примирительно сказал он, увидев погрустневшее лицо Светланы, – пойдем длинной дорогой. Ты ведь у меня (тут голос его дрогнул) сильная девочка.
Светлана уже не слышала Виктора. Она думала о своем: как только они вышли из общежития – появился страх. И боялась она, почему-то, не за себя, а за него. И, чем ближе они подходили к Акулинино, тем страх становился сильнее. Но как сказать о своих страхах: ведь решит, что это ей только кажется. Или посмеется.
Подойдя к деревне, Виктор остановился.
- И-эх! Собирался с утречка, как провожать пойду.… Да уж сразу – оно, наверное, лучше будет. Ласточка! Ой, да ты вся дрожишь! Вот, как раз и чайку нам с тобой сделают. Да сделают – никуда не денутся! Зайдем сейчас к Димону. Ты говорила, что у тебя дома телефон. Вот сейчас и свой напишешь, и из сторожки тебе номер дадут. Или ты устала? Домой хочешь?
- Нет, Вить! Только боязно мне что-то.… Сама не знаю – чего боюсь. Может, и не надо мне было идти? Не поругаетесь ли вы с Натальей?
- Не волнуйся, Любушка! К сыну она уехала. Завтра только к вечеру приедет. Не срастется с сыном, не помирятся – к племяшке своей пойдет. Та ее на ночь примет.
- Значит, зря переживаю…
- Да что ж мы на ветру? Просквозит мою принцессу. А дед старый будет виноват! Так куда пойдем? Домой или на фабрику?
Когда они подходили к фабрике, там пару раз тявкнула собака.
- Вот неймется ей! Чует же, что мы идем!
Невесть откуда появившийся Дик, нетерпеливо переступая лапами, ждал: когда же хозяин откроет, наконец, тяжеленную, скрипучую воротину. Юркнув в образовавшуюся щелку, пес побежал к одному из вагончиков, и вскоре оттуда послышался собачий визг. Открыв воротину настолько, что можно было пройти, Виктор тяжело вздохнул, затем усмехнулся.
- Довоевалась, дамочка!
За воротами, в живописном беспорядке, стояло пять вагончиков-бытовок. А за ними, темным пятном виднелся брошенный, но, почему-то, охраняемый, цех (именуемый местными гордо: «Фабрика»).
Из дверей одного из вагончиков вышел плотный человек, лет 30-и и крикнул:
- Какие люди! Ну, проходите, а я чайку заварю.
Светлана с Виктором вошли в маленькую комнатку, в которой помещались, каким-то чудом стол, стул, кровать, большой ящик из-под инструментов (переделанный в кухонный разделочный стол и комод одновременно) с электроплиткой на крышке. Гости удобно разместились, усевшись на кровати.
- Только послабже, племяш! С нами дама.
- А у меня отдельно – для гостей чай имеется: в пакетиках. И даже кружка парадная найдется.
- Это МОЯ женщина! - рыкнул Виктор.
- Не вопрос! Заварю в своей кружке, пока чифирок готовится. Да ей-то, небось, с нашей водочкой ее водичка ароматней покажется, а с тобой (он легонько толкнул Виктора в бок) – слаще.
Светлана заметила, как сжались кулаки Виктора, и поспешила вмешаться:
- Мужчины, вы не будете ссориться, ладно? Вить! Что такого, что твой племянник решил угостить меня чаем из красивой кружки? Дима, я тебя правильно поняла?
Димон кивнул. Виктор взял Светлану за руки.
- Не сердись, Ласточка! Это все: старые привычки!
- Дамочка, - засмеялся Димон, подавая ей кружку, - Он решил, что мне за… м-м-м-м… захотелось удивить Вас рисунком бокала. Но Вы, вероятно, видели и более изысканную посуду. Кстати, Вы мое имя знаете, а Вас Виктор так и не представил.
- Димон! Хорош кадриться! Это МОЯ женщина!
- Меня зовут Светлана, Дим. Виктор сказал, что у Вас здесь телефон есть. Не могли бы Вы дать его номер на всякий случай?
- От чего же? Могу (он назвал). Только Света, давай на «ты»? А то возраст у нас одинаковый и не начальница. И на «Вы»…
Светлана посмотрела на Виктора и, получив молчаливое согласие, ответила:
- Хорошо. Только, пожалуйста, Дим: без лишней фамильярности и дурацких подозрений. Я догадываюсь – кем ты меня считаешь. Но, поверь, все намного сложнее.
В этот момент в комнату вошел Дик, потерся о колени Светланы, отчего на ее черных брюках осталось несколько рыжих волосков.
Димон ненадолго отвернулся от своей готовки и постарался сделать серьезное лицо.
- Дик! Опять ты маленьких задеваешь? Она, между прочим, территорию охраняет, работает.
- Чтобы всякая мелочь на солидных собак не прыгала.
- Свет, может, тебе пока музыку включить? Ты как, шансон уважаешь? Или чего другое? У сменщика, кажись, какая-то хрень была.
- Да мне все равно, Дим!
- А мы пойдем с … э-э-э… дядей побалакаем. А ты тут не скучай.
- Витя, а…
- Не волнуйся, Ласточка! Это ненадолго и тут, рядышком.
- Если соскучишься, стукни в стенку, и я доставлю твоего Виктора в целости и сохранности.
Они захватили с собой банку с чифирем, обернутую в шерстяной шарф.
Дик улегся у ног Светланы. Через несколько минут за тонкой стенкой вагончика послышался громкий разговор
- Ты че из себя крутого корчишь? Твоя мамаша еще целкой была, когда я лес валил. Не тебе меня учить.
- Типа честный стал?
- Кина ты насмотрелся, паря! Я чисто ушел. И не тебе меня возвращать.
- Зачем же возвращать? Сделаешь, что прошу, деньгу получишь, и лежи себе на печке – косточки грей.
- Ты ли просишь, аль Натаха тебя, а ты один не потянешь? Давно она к тому дому приглядывалась.
- М-м-м…
- Ясно. Мое слово – нет.
Виктор собрался уже открыть дверь вагончика, когда услышал брошенное в спину:
- Правду люди говорят – кончился Хищник…
Не оборачиваясь, совсем как Дик, сквозь зубы, прорычал:
И хоронить меня – не тебе.
Тряхнув головой, он открыл дверь и беззаботно сказал:
- Да, племянничек. Ты был прав: как мышка сидит, тихонечко. Уж не уснула ли ты, барышенька моя?
- Нет, Вить! Но без тебя немного заскучала. Да не стала мешать. Вы, наверное, серьезное что-то решали.
Лицо Виктора помрачнело, но он постарался ответить прежним тоном.
- Да что ж такого серьезного в деревенской жизни для городской барышни? Дров надо напилить – наколоть одной бабульке. А мне недосуг.
Виктор помог Светлане подняться.
- Пора нам, племяш! Свете завтра ранехонько просыпаться.
- Что ж, гости дорогие… Чай мы пили; ты, Вить, просьбу мою слышал… Может, все же, подумаешь?
- Нет, Димон. Это – уже не мои игры. Может, ты и прав: стар я стал.
Димон усмехнулся:
- Как же: стар?.. Такую молодуху подцепил. Раз стар, зачем она старому? Мож, со мной поделишься?
Дальше все получилось быстро: Димон шлепнул Светлану по заду и через пару секунд проверял сохранность своих зубов, лежа у ее ног. Наконец рискнул
