опустевшие ветки видно до горизонта, до синеющих призрачных гор. Йаллер забрал с корабля всё, что могло пригодиться в новой жизни, прихватил прозрачный фонарь, где незримо ждали свободы духи воздуха, и Ирату увёл его далеко на юг, – туда, где осенние листья на деревьях ещё были жёлтыми, а под сапогами пробивалась болотная вода. Йаллер прислушался: да, это Источник. Может быть, когда-нибудь здесь возникнет Переход… а может быть, и нет. Здесь можно было скрыться, устроиться под молчаливыми деревьями и не бояться, что кто-то забредёт, – Ирату уверял, что людей заносит сюда крайне редко, потому что мало кому нравится сквозь головокружение видеть какие-то ходячие деревья и засыпать носом в речку.
Йаллер остался один. В душе родилось и не отпускало томительное беспокойство, чувство отрезанности от мира, который где-то вдалеке воевал и боролся, жил, умирал и воскресал опять и опять, а он мог только слышать долетавшие отголоски чужих битв. Пришла мысль: надо выходить из зачарованного леса, знать, что происходит, слушать и слышать, смотреть и видеть, – не только пытаться «смотреть вдаль», толком не зная, куда. Ирату сказал: надо «звучать иначе»… и внезапно его осенило, – он же умеет.
Становиться – иным.
Да, это тоже ты, но ты – другой, который не умеет говорить, который силён, не боится встречи с ветром и снегом и даже почти умеет спать.
Он мог летать… и мог измениться по-другому.
Ему было удобно – быть нарьо, хищники наирим были близки душе, но наирим на Аксерате не водились… и предстояло присмотреться к местной живности – на что они могут быть похожи.
Долгое время он не мог найти, но однажды увидел – как они бежали в синей осенней ночи, под луной, бежали и пели, у них была своя песнь свободы. Он позвал, попытался подстроиться под них, те сначала смолкли, а потом заговорили наперебой, тревожно, пытались понять, кто этот новый и почему говорит так странно. А он издали следил за ними и присматривался.
Они были иными, не такими, к каким он привык, это его задело, даже обидело, хотя обижаться было глупо: другая планета, другая жизнь… Позже ещё говорил с ними издалека, – сумел сказать, что он одиночка и не будет мешать.
Они пришли к дому – бесшумные и чёрные, разлеглись по окрестным холмам, чтобы наблюдать. И ему пришлось выйти к ним, чтобы принять бой.
Он был крупнее их и сильнее, – обратиться в существо мельче себя было невозможно, – и отстоял право на свою землю. С тех пор его не трогали, а когда он шёл, то кратко давал о себе знать – и пересекал их владения. Постепенно они привыкли к странному собрату, от которого нет вреда, который не отнимает их добычу, а он сумел дойти до людских поселений.
Йаллер знал, что идёт война. Он шёл разведывать, а среди людей быть зверем уже было опасно, и там – он стал человеком. Вздрогнул от разорвавшего осеннюю тишину визга: его увидели, случайно, он то ли чего-то не рассчитал, то ли ошибся.
И ушёл – лёгкими, мягким прыжками, когда меховые лапы касаются земли и тут же снова поднимаются в воздух, не мог ничего с собой сделать: он и тут летал больше, чем мог бы зверь.
Потом Ирату осведомился, не из-за него ли пошла легенда про оборотней. Пришлось признаться, что да, из-за него, и что он вот так изменялся не один раз. Ирату ничего не сказал, и он снова и снова выходил за пределы защиты, в осеннем ясном дне едва слышно стелился над землёй.
Когда он проносился мимо почти облетевших кустов, вслед ему легонько колыхались ещё уцелевшие листья.
***
Тихий край, напоённый теплом и тишиной. Маленькие существа, распахивающие глаза навстречу солнцу – и своим создателям. Радость: вот оно, твоё творение, вот оно оживает, начинает – быть, познаёт мир...
У Ирату никогда не было детей – ни сотворённых, ни рождённых. Он ждал того, когда их творения придут в мир. Ждал чуда.
Он их не увидел.
Нет, от него не закрывали путь. Просто… музыка их душ была настолько созвучна живой земле, что он не смог её отличить. И только потом, совсем потом он понял: опоздал. Он мог сколько угодно искать, но не находил их. У него отняли то, ради чего он покинул простор и свободу Вселенной, ради чего стал брать на себя то, за что не хотел браться никто. Его боялись и оттого – обманули.
Мальфар предпочитал отмалчиваться и не отвечать даже на заданные в лоб вопросы.
***
Зов Ирату долетел, когда Йаллер и Тариэль уже выбрались за черту зачарованного леса. Йаллер не остановился и постарался не подать виду, что с кем-то разговаривает: незачем пугать девочку.
«И куда же ты собрался? – поинтересовался Ирату. – Да ещё и не в зверином виде... и не один... Неужто решил последовать моему совету?»
«Которому?»
«Ну, как же. Мы же с тобой в прошлый раз пришли к согласию о том, что одинокий отшельник вызывает ненужный страх, тогда как уединившийся в личном шалаше с женщиной вполне понятен для окружающих.»
Йаллер отчаянно замотал головой, хотя Ирату не мог его видеть. Тариэль удивлённо обернулась.
Йаллер с опозданием подумал о том, как его встретят в поселении элиа. Была у него ночная разведка несколько дней назад, встреча с верховыми ирукаями, которые везли – поначалу показалось, что какие-то тюки, чуть позже он уже понял, что это кто-то живой... Он был зверем, в прыжке сбил одного из ирукаев с седла, – тот кубарем покатился в овраг и затих, Йаллер не стал проверять, сломал тот шею или нет. Когда увидел, как летит на землю пленная элиа, замер: вдруг он стал причиной её смерти... Остальные ирукаи разбежались кто куда, он остался наедине с девушкой и трупом, злой на себя и лихорадочно соображающий, что же теперь делать.
Потом он долго и тихо вёз её на спине в своё жилище, – аккуратно придерживал, чтобы она больше не упала, старался, чтобы не очнулась раньше времени: увидит зверя, испугается, зачем это надо... Она пришла в себя в доме, – здесь всегда было светло и тепло, сюда не было входа пронзительному осеннему ветру и сырости, а где-то снаружи догорал закат. Она долго плакала, сквозь рыдания прорывались слова о страхе и о смерти.
«Послушай. Если ты собрался затеять что-то, лучше посоветуйся со мной.»
«Ирату, у тебя же своих неприятностей хватает... а я предупреждал!»
«Да, спасибо за предупреждение, я всё понял и делаю так, как считаю нужным. Будешь ещё меня пилить или расскажешь, во что решил влипнуть? Я здесь всё-таки дольше тебя.»
Йаллер досадливо поморщился. До поселения элиа было далеко, и он вовсе не хотел, чтобы Ирату примчался останавливать его и читать нотации о безопасности.
«Не беспокойся... я себя не выдал.»
«Да, конечно… Йарвин. Нет, я не спорю, твой брат понятия не имеет о том, что в некоторых языках людей «скарвин» значит «отступник»... но здесь полно людей, имевших прежде дело с Орденом, и они знают имя Йаллера. Могут и раскусить твой несложный ребус... и доложить ему. Честно говоря, я думал, ты выберешь себе имя посложнее.»
«И что ты посоветуешь – переименоваться?»
«В том числе. Ну подумай, сочини какое-нибудь дурацкое прозвище... скорми его элиа. Ты же к ним идёшь?»
«Да.»
Он вспомнил, как пытался утешать Тариэль. Получалось неуклюже, – не умел, никогда не приходилось... он больше привык общаться с людьми, элиа – это было из слишком далёкого времени, из воспоминаний, к которым было больно прикасаться.
Он рассказывал ей о том, как когда-то элиа уходили на зов Повелителя Мёртвых, проходили через его владения и возвращались в жизнь. Взгляд Тариэль чуть светлел, она спрашивала: а сейчас? Он не мог врать и постарался соткать из слов сказку, пусть страшноватую, но полную горькой прозрачной красоты: о том, как элиа растворяются в мире, как притягиваются к полной Силы земле и становятся частью её, – духами холмов и рек... О том, что многие борются со смертью и сливаются с живым – говорить не стал. Мало ли что, будет высматривать бывших сородичей в деревьях... Не стоит.
«И всё-таки подумай хорошенько насчёт счастливого уединения. Девушка-то, между прочим, была бы не против... если я правильно слышу её чувства.»
«Я...»
«Не оправдывайся. Ты что, не понимаешь, – это же одна из самых простых и неистребимых сказок. Похищенная красавица, неизвестно откуда взявшийся спаситель, далее красивая свадьба и долгая счастливая жизнь. Поверь, тебе не повредит.»
«Но я же...»
«Послушай. Либо ты делаешь то, что я тебе говорю, либо за свою репутацию и безопасность будешь отвечать сам. Помнится, твоя репутация дома оказалась такой, что никакая маскировка не помогла, как там его звали?»
«Арелат, – с тоской сообщил Йаллер. – Я понимаю, к чему ты клонишь, но я же так не могу!»
«А придётся. Я не за всем могу уследить. Тебе нужны неприятности на свою голову? Нет? Тогда стань чудаковатым добрым волшебником, живущим с женой в глуши. Это твой шанс, хорошо, что он свалился на голову. Если бы его не было – стоило бы организовать его самим. Всё. Извини. Больше говорить не могу, – дела.»
Йаллер вздохнул.
***
«В моих лесах солнца краса, журчат и льются птиц голоса. Ты пойдёшь со мной?»
«О, это ты? Я не надеялась больше ни увидеть тебя, ни услышать…»
«Тишина звенит, как весенний зов, и мой дом своим только дарит кров. Ты пойдёшь со мной?»
«А ведь ты руниа… как же я могу…»
«Ты – мечты и сны, а дворцы тесны, так шагни в простор сопредельных гор… Ты пойдёшь со мной?»
«А ты настойчив… Вот так, сразу?..»
Тишина, и только в небе над морем – крики птиц.
«Где ты?! Почему не отвечаешь? Я… я обидела тебя? Прости…»
Тишина – ждущая и дышащая, как прибой, которого там нет и – если уйти – больше не будет. Там леса, владения Йарвина. Владения. Йарвина, старейшего из руниа. Что он делает, кем правит? Как живёт? Элиа знают одни только легенды и сказки…
«Йарвин! Да ответь же! Да, я пойду с тобой, я согласна! Где же ты?»
За окном, выходящим на море, мелькнула тень, Тариэль на миг отвернулась – а в комнате их уже стало двое. Как же он не похож ни на элиа, ни на людей… и хорошо, пусть, некрасивый, древний… добрый. Улыбнулся.
– Я приехал свататься.
***
От Силового незримого и неслышимого взрыва, разбившего тишину ночи, Йаллер вылетел из дома и заметался: где это, что это, – похоже на войну, причём не просто на войну людей, а на те самые войны из незаживающей памяти, и от этого становилось невозможно дышать, хоть ты и руниа. В путанице Силовых вихрей Аксерата, в тени Источника, в которой он прятался сам, понять что-либо было почти невозможно, нужно было выйти на простор. Он рванулся по-над самыми верхушками деревьев, по воздуху. Судя по всему, никому сейчас до него нет дела, так что можно пока и так. Ночь быстро отступала, за ней надвигался день… а Силовая буря не заканчивалась, в ней было что-то неотвратимое и отчаянное, Йаллер выбрался за пределы леса и смог уже примерно определить, где она, – далеко на юге, за рекой и за горами… кажется, так.
Буря перемещалась, он свернул и мчался ей наперерез… а потом остановился, потому что понял: опоздал. Впереди была равнина, за ней – поселение элиа и море. И Переход. Перепутать он не мог, даже на Аксерате. Это был Переход. И летевший издалека Силовой смерч приближался. Он должен был скоро оказаться здесь.
Силовой вихрь был почти слышен, – стремительная грозная поступь, тяжёлый гудящий ритм… и всё же они были не на земле. Йаллер нахмурился. Он привык к тому, что в небесах не
