Запомни первую: «Нельзя плЮвать в колодец - придется водицы напиться.» А ты плюёССя. Перетерпит Раша три годика, чай, да и слюбится с юанем китайским, да и отвернется от Гейропы окончательно. И что? Мерзнуть будут медхены и фройляйны... да и hеrы (херы - мужики, значится)- тожа, не говоря о киндерах.
А Окрайному царю, тем временем... то ли моча в голову ударила, то ли озверин в крови образовался, потому шо мерикосам внял. И стал он кровя народу своему южно-восточному пускать, хотя тот давно окрайнился и говор у них стал на смеси двух языков. Но все равно они царю Петрусю изгоями казались, раз русичам роднёй доводились. Рыли ему уголь под землёй, как кроты, шо он золотым становился, богатство приумножали царству, а любви царёвой так и не снискали. Использовал Петро мериканские снаряды супротив людёФ за их свободолюбие.
«Ишь, права выдумали качать... »
Не по нраву ему это оказалось. Не щадил царь живота своего - дни и ночи не спал, винцо попивал, старался, поскорее шоб после бомбёжек выжженная земля осталась.
И стали от его трудов праведных города Новороссии походить на такие, будто тока шо ядерная война закончилась - ни одного дома целого не выстояло. Именно так евойная подружка с Киевской Руси, которая с косой округ черепушки, вещала не раз:
- «Оставить выжженную землю»!
Правда, енто она Рассею пожечь намеревалась, но Петруше и тут подошел её совет - прислушался он, запомнил кой-чё, не совсем мозги ишо засахарились.
И началась на Окрайне пляска Святого Витта. Днём стреляют в юговосточных окраинцеффф бывшим советским градом, а ночью без передыху бросают фосфорные бомбы, ракеты, прожигая всю землю наскРозь. А шо своих гробят - кого это волнует... Петрусь смотрел и наслаждался красотою. День Победы-то он запретил стране, дык не насладился красочными салютами, а тут... восполнил утраченное. И так ему все это нДравилось - словами выразить невозможно.
Ой, ненавидел Петро русичей – храбрые они в бою, сильные, и страна у них дюже лепа и богата, особо подземными кладами, шо ресурсами зовуть. И как так Господь распорядился, что и девки у них краше и умнее, и народ шиПко приветливый и гостеприимный, и не гордятся ничем, делятся всем, по чём зДря, и не жадные.
Его именно это больше всего задевало - не просят их, а лезут помочь, мильярды сують. А того не понимают, шо карманы-то дыроватые у Окрайны... и куда-то усё меж пальцев и ног текЁть - никому неведомо, акромя олигарХфренов. И почувствовал он себя совсем идиЁтом ущербным, тем более, что в стране разруха началась, нищими все стали, но гордые... яуропеиды же.
И начал он говорить своему изгойному южному народу таким ла-а-сковым хитрым голосом:
- Возвращайтесь, не уходите никуда, разрешу вам по-русски мал-мал гутарить.
А как народ стал вертаться взад, так он бомбить их зачинал и сжигал. Полностью изменился Петро - словно сметаморфозился... жестоким стал, бессердечным. И возненавидел его народ за то, что братьев заставил в братьев стрелять-убивать, жечь-бомбить.
Забув он одну истину, что жисть - она такая, как дождь. Идет, идет и... заканчивается. Так и его скоро срок подойдет, только память о нём останется, как о Петрусе Кровавом. Поплохело у него на душе, но решил идти до самого конца - пан уже или пропал.
Даже Лукерья не могла его успокоить, наоборот раздражать начала. «Рассейская шпиёнка знать... все войны из-за баб. С того все и началось».- думал он про неё.
Вызвал бабку-ведунью. И рассказала та, что плохо кончится яво путь - бяда к няму через енто самое дело бабское и придет, мозги окончательно засахарятся, силу мужицкую он потеряет, как и страну. Запереживал Петро, а ничем себе помочь уже не мог, потому как попал в кабалу, разучившись своей головой думать окончательно. И баба яму ужо давно не нужна была - иссякла сила богатырская.
... Нарисовал ему Главный Пиндос картинку, по которой тот действовать должОн. Пошел Петрусь мерикану навстречу, как кролик к удаву, потому как тот угрожал, шо если отступит, хана ему. Заморозит все счета в Пиндосии, где Петрик хранил непосильным трудом нажитые денежки. А на самом деле, пОтом и кровью заработанные окраинцами, которые он приХватизировал в нужный момент. Пообещал ему заморский царь, что оставит Петруся с голым задом и не посмотрит, шо он Окраинный... если супротив пойдет и не будет под яво дудку плясать.
Сбылись ведуньины слова - расстаться пришлось ему со своим здоровьицем. На ворованные денежки понастроил повсюду сладких заводов-то, поэтому у него и кликуха была «шоколадный король». Так вот... от жадности, да что много коробок с конфетами съел, стала у него кровь густеть, а лекарь сказал, шо и моча у няво тожа сладкая стала. Потому и становилась голова тяжелая, будто моча ударила прямо по мозгам... Даже девки молодые больше не волновали его плоть. И ушел бы он с царствования, да амбиции у него зашкаливали - Государём же стал... всея Окрайны.
Глава 3.
Пришел утресь с доколадом к Петрусю в палаты Хубернатор с Днепра, Кало-мойка Игорёха. Стал гхутарить:
- Нету сладу с Рассейкой. Прут русичи всё в Новороссию сырым и варёным, помогають повстанцам. Тяжко моей армии приходится.
- Та-а-ак... А как тудыть танки попали три штуки? Шо цэ таке? У тебя граница на дырявом замке?- закричал со злостью царь Петро?
- Грешен, не ведаю. Знать, сам Сатана им помогает. Надо ограду городить металлическую из высокопрочной стали с неметчины, с колючей проволокой, да электрический ток пустить. Забор длиной в две тыщи саженей воткнуть бы в землю, он должОн будет отделить от Рассеи непокорный люд окра-повстанческий. (А тАво не знат, што крепче рассейской стали и не быват, а немчура слаба на енто дело).
Представил Кало-мойка проеХт царю-батюшке, подходы начёрканы были тама к заграждению, преграждались онЕ глубокими и широкими рвами и той колючей проволокой от немчуры.
- Головой божусь. Муха не проскочит, не то шо русич или кАрова какА.. и танка ихняя не прошмыгнёт. Миночки подложим для ворога в укромных местах.
- Ладно, проеХт-проеХтом, а как твои танкисты могли заблудиться в трясине рассейской и на танкетке тама застрять? Они, шо, ни разу не грамотные у тебя?
- Дык, набрали малолеток, недоучек майданутых, шо с них возьмёшь... Вот и блуданули.
- Вот пофосфорили вы классно - хорошие пиндосы зажигалки дали! Не мог налюбоваться, как небо расцветили иллюминацией! И деревня, и город полыхали ярким пламенем. КрасотиШША! Добре... найди гарных хлопцев со свастиками с Правого сектора!
- Ну, ладно, хучь туточки угодил...- проворчал Кало-мойка.
- А ковры-самолёты у тебя взрываются пошто? Не могли бандиты это сделать! Читай!- никак не мог угомониться Петрусь.
«Ковер - самолет Ил-76 укр. ВВС сбил себя сам! Уничтожение ковра - самолета произошло в результате самоподрыва ракеты класса «воздух-земля», перевозившейся в контейнере на борту самолета. Плохо закрепленный контейнер выпал через неплотно закрытый люк и полетел к земле. От сотрясения при падении контейнер раскрылся, механизм приведения ракеты в боевое состояние сработал, и произошло самонаведение инфракрасного прицела на двигатель ковра-самолета. Ракета захватила цель, и самолет был мгновенно уничтожен.» ***
- Это шо? Мы уже сами себя уничтожаем. Нет, Кало-мойка, не годится твой доклад. Еще такая оплошность и... я сотру тебя так, шо кало не смоешь!
- Да нет, говорю же, ужО признались новоросы, шо сами сбили, я донесение получил, читай и ты, царюшко.
- Ступай прочь. Устал я. Не надобно мне оправданий.
На любом лице должны отражаться чувства, а у царя оно не имело отражения, даже если он ругался рассейским матом на своих министров.
... Когда Кало-мойка захлопнул за собой дверь царских палат, развалился Петро в мягком кресле и стал думу думать: «Надо спокойно и профессионально продолжить грязную работу, шо диХтують америкосские и западные советники. Иначе... разорить могут. И зачем я подлянку с Одаркой сделал евойному Презику... мстительный он оказался. Век не отмазаться - вон в какУ авантюру втянул».
Зазвонил айХфон, новомоднейший гаджет с обкусанным яблоком, шо привезли яму пиндосы в подарок
- Хэллоу, ответил Петрусь.
- Я буду у тебя в полночь, не забудь бутылочку шампусика «брют». Ты хочешь меня?- услышал он приятный девичий голос.
- Я всегда тебя хочу. Приезжай ровно в полночь. У меня сейчас дела государственные.
- Да, дорогой!
- АнтИресно - кто это? Ну, ничего, может с молодухой чё получится? И хорошо, шо не узнал, може, дюже сладко будет, как ране.- подумал Петрусь.
- Лукерья! Сегодня не жди, занят буду, сама знаешь - война. Дела царские меня ждут,- предупредил он жёнушку, с которой повенчался, когда Одарка дух испустила.
Вечерело. Послы опять принесли дурные вести: войска никак не могут справиться с восставшим народом, разбегаются воины, кормить армию нечем, казна пуста, а тут ещё и Рассея долги требует мильярдные, вояки мародерствуют. Надо выход искать. Как бы на Киев не пошли новоросы эти клятые... Сел царь в кресло и задремал.
... Входит к нему в палаты Сатана и спрашивает:
- Умаялси? А ведь не в свои сани-то сел. Тикай-ка ты в Пиндосию к своим авуарам, хана тебе здеся.
- Не могу - царь я, ответ за страну дЯржать должОн.
- А давай монетку бросим? - подначивает Сатана. Орёл - помогу тебе, решка - беги отседова.
Бросили - решка выпала.
- Давай, Сатануша, ещё разок бросим?
- Давай. Только учти - условия те же. Орёл - помогу, решка - сразу тебе хана.
Бросили - решка.
... Очнулся царь, подскочил - нет никого, сам весь в поту. «Привиделось, знамо дело».- подумал Петро и перекрестился перстами.
Глядь, а в палаты входит, как пава, в черном шелковом уборе, девица. Зело хороша, тонка и величава. Откинула вуаль с лица и... царя-батюшку оторопь взяла - никогда не встречал он более уродливой девицы.
- Ты ждал меня, сокол ясный? - спросила она скрипучим старушечьим голосом.
- Нет! Нет! Прочь уходи! Нечистая сила! - прокричал он и опять закрестился.
- Ждал, ждал, голубь мой сизокрылый... Вот я и пришла. А кого же ты поджидал, кады тебе с бабами не на что надеяться, и мильярды тебе не помогут. Я ж тебе намекала ужО об ентом.
- Так это ты, змея подколодная? Ты наворожила мне порчу?
- Шо ты, шо ты, милай мой, чё на роду написано - то и сбыватсА.
Упал Петрусь и потерял сознание. Очнулся... и не понял... где он... закричал дурным голосом. Появились стражники, взяли его под белы рученьки и повели. Закрылись за спиной двери палат, а потом... и каземата. Петро подумал: - «Видимо, я узник. А за шо?» Попытался все вспомнить. Туточки вспыхнул огонь - это зажегся светильник в одиночной камере.
... А у него перед глазами загорелись другие огни... с его ковров-самолётов летели кассетные и фосфорные бомбы, красиво разделяясь в воздухе и поражая цель... На земле горели деревни и города, люди вспыхивали, как свечки. Нравилась ему эта иллюминация.
И тут ему «ударило» в голову: за это Сатана наказал его, лишив свободы, шо сильно нагрешил, раз сам явился за ним. Проиграл Сатане свою жизнь в «орел-решку»... Представил, какие ждут его душевные и физические муки в гостях Ада, и шо век воли не видать больше, как и своего царства-государства. Если сам Сатана его наказал, то пощады и
