а хотел просто пройти мимо, не обращая внимания на грязные реплики знакомых Алины. – Ты так стремительно набросилась на них, что и не сообразил сразу, что должен делать. – Тугодум вовсе не хотел ввязываться в примитивную уличную драчку и тем портить имидж кандидата на начальном этапе более значительной и более серьёзной политической драки. Ввяжешься, и что скажут завтра о будущем мэре, опустившимся до ночной разборки с отребьем ради девицы? Пусть даже Алина уйдёт, но что значит один голос против массы «за», оправдывающих разумное поведение избранника. – Я бы обязательно вступился, если бы вздумали напасть на тебя, - опять соврал во благо большого дела.
- Правда? – ей так хотелось этого, что решила поверить. Мир между ними начал восстанавливаться, заполняя трещину недоверия.
- Давай-ка, я поведу тебя, - взял под руку, - а то опять сорвёшься на неприличную реплику кого-либо из знакомых, накостыляют по шее, и придётся тащить тебя домой.
Она начала заметно прихрамывать, очевидно, повредив ногу при ураганной атаке.
- Меня ещё никто не таскал, - пожалела себя и остановилась, опершись на его руку, сбросила туфлю и критически оглядела пятку. – Так и есть, мозоль раскровянилась. Придётся топать босиком, - посмотрела на него виновато.
- Хуже было бы, если б платье расползлось по швам, - с саркастической иронией оценил он размеры бедствия. – Могу дать свои, - они у него были 44-го размера.
Соразмерив на глаз изящную маленькую лодочку с гигантским танкером, Алина, вздохнув, отказалась:
- Лучше потелепаю босиком, чем хлюпать в колодах, держась за задники.
- Ну и телепай! – нагрубил в досаде на новую задержку.
И потелепали: он – тормозящим широким шагом, а она – маленькими ускоренными шажками с подпрыгом, наступая на полторы ступни и удерживаясь за его локоть. Шли долго и молча. Потенциальная первая дама имела жалкий, не ледийный вид, но не вызывала никакого видимого сочувствия у спутника, пока инвалидное шествие не надоело ему. У бюрократа тоже сердце не камень, и вблизи их квартала он подхватил калеку на руки, она только и успела тихо охнуть, уцепившись за мощную шею и тесно прильнув к нему, блаженно улыбаясь и окончательно простив замешательство с защитой. Росточком-то была ему по плечо и значительно легче Веры, но всё равно пришлось изрядно попотеть, пока со многими передыхами – а дама ни за что не хотела шкандыбать на полутора, ей понравилось сказочно плыть на руках верного носильщика – добрались-таки до дома.
- С вас 5, - безбожно задрал цену добровольный таксист, отдыхиваясь.
Она рассмеялась, поцеловав нахала.
- Дам сверху 2, - пообещала щедро.
Дома пришлось вытряхивать её из тесного платья, под которым ничего не оказалось, и шлепком отправлять в душ, а самому в изнеможении от усталости и духоты долго ждать своей очереди и, наконец-то, ощутить бодрящие струи прохладного душа. Разомлевшие и довольные друг другом, а некоторые и прогулкой, залепили пятку общими усилиями медпластырем и голышом уселись на балконе, каждый со своим допингом. Но чай у неё не пошёл, отпив глоток, голышка отставила чашку и задумчиво уставилась в мировое пространство. Уловив причину хмурости. Виктор Сергеевич сжалился и принёс смятую пачку сигарет.
- На, травись!
- Ой, спасибо! – ожила Алина. – Я только одну, - торопясь, закурила, гася вечерний эмоциональный взрыв дымным наркотиком, а для большего кайфа вытянула ноги, положив их на ноги добряка. – Никогда мне не было так классно.
«Совсем ещё девчонка», - подумал зрелый муж, широко зевая и отмахиваясь от отравляющего дыма. Он не прочь был получить обещанную плату и намеревался утащить её, дымящую, в постель, но помешал мобильник.
- Да? – и услышал неурочный голос любимого шефа и координатора избирательной троицы.
- Ожил?
- Завтра буду, - бодро пообещал прогульщик.
- Повремени. – Распоряжение прозвучало неожиданно. – Твой вызов тяжеловесам Осинскому и Шулебожскому наделал здесь много переполоху. Пусть страсти немного улягутся. Кстати, многие, как ни странно, верят в твой успех. Я тебя официально зарегистрировал кандидатом от кирпичников и строителей, получив от них соответствующие протоколы, так что завтра побывай у тех и у других, закрепи дружбу. Коротич тебе поможет – он наш человек. И ещё: навести избирательную комиссию, оформи документы да подмахни клятву честности, они полагают, что к ним приходят все нечистыми, а как оформятся кандидатами, так уж белее белого. Сочиняй тезисы выступлений и краткую программу с броскими, хорошо запоминающимися ключевыми положениями, тренируй обворожительную улыбку. – Виктор Сергеевич сделал её сразу же. – Придумай с пяток юморных добавлений к тезисам, ну, и так далее. Биографию твою, что в личном деле, слегка подукрасили, кое-что убрали, кое-что прибавили, портрет скопировали с фото из личного дела, подретушировав, так что, не удивляйся, если не сразу узнаешь себя, не кипятись, если биография в чём-то не понравится, так надо. Ко мне без острой необходимости не заходи, не надо, чтобы всякие остронюхие думали, что ты - моя креатура. Если что, созвонимся. Все избирательные дела решай с Букиным, он у нас официальный руководитель избирательного штаба. Есть встречные дельные вопросы, предложения, замечания?
- Нет.
- Значит, ещё не включился в дело, но, надеюсь, скоро появятся. Плохо, что у тебя нет хорошей, добротной женщины, которая смогла бы привлечь женский электорат.
- Есть.
- Кто?
- Осинская Алина.
Наступила долгая пауза.
- Ты меня в очередной раз удивил. У вас – серьёзно?
Виктор Сергеевич замялся.
- Не знаю.
Опять пауза.
- Ладно, пока не торопись со сближением, надо хорошенько продумать, как использовать дочь основного соперника. Как придумаю, так сообщу, а пока держись отстранённо. Всего! - и отключился.
- Кто? – подошла та, которую собирались использовать, хотя, куда ещё больше?
- Малышкин.
- Давал наставления?
- Беспокоится старик.
- Ну его! – решительно отмела третьего лишнего и повисла на шее нужного, тесно прижавшись всем телом. «Где уж тут не торопиться со сближением, когда вот оно, куда ещё теснее», - успел подумать восприимчивый кандидат, подхватив на руки обмякшее тело жертвы предвыборных козней.
-25-
Из вредности пролетарского происхождения кардинально поменял предложенный шефом насыщенный утренний график и спервоначала подался в избирком, чтобы застолбиться. Абсолютно лысый старпер, и не только лысый, но ещё и выбритый со всех сторон до гладкости бильярдного шара, с широкой пресной физией, украшенной густыми тёмными бровями, которые хотелось подёргать, чтобы убедиться, что они не бутофорские, и пупырчатым приплюснутым носом, осклабился, пожимая руку уважаемому кандидату. Пригласил присесть, поздравил с выдвижением, выдал ксиву, подвинул текст клятвы в красной коленкоровой обложке, предложив внимательно ознакомиться и подписать, что, невнимательно ознакомившись, и сделал новоиспечённый кандидат.
- Вы идёте независимым, - предупредил бровеман, - поскольку партия отказалась выдвигать вас наравне с Осинским.
Виктор Сергеевич приятно улыбнулся натренированной с утра улыбкой.
- Тем хуже для партии, - растянул улыбку ещё шире, ожидая приятного продолжения, и оно последовало.
- Не исключено, что будете исключены за нарушение партийной дисциплины, - катнул чёрный шар в сторону диссидента, - и тогда конец вашей административной карьере, - тоже приятно заулыбался, стараясь переулыбить неприятного кандидата, а Виктор Сергеевич, наконец-то, вспомнил, что председатель был раньше в мусорно-озеленительной команде Осинского.
- Надеюсь, решение ареопага будет изменено, когда выиграю гонку.
Экс-мусорщик поджал тонкие бескровные губы, убрал от нахала подальше клятву, встал, остро взглянув в безмятежные глаза самоуверенного идиота.
- Желаю удачи, - не подал на прощание руки.
Виктор Сергеевич вышел от него всё с той же приятной улыбкой, никак не желающей сходить с угрюмого лица. Неприятности в приятном деле начались.
Идиотская улыбка окончательно стёрлась у кирпичников. По тому, как задорно топорщились от улыбки усы директора, как крепко шершавая рабочая ладонь сжала гладкую длань чиновника, можно было безошибочно определить, что дела на заводике наладились. Тому свидетельством все работающие печи, жирный чёрный дым из трубы и штабеля готовых кирпичей на поддонах. Очевидно, Леонид Аркадьевич внял советам бывшего помощника и решил не ловить мелкую рыбёшку в чужом пруду, а разводить собственную крупную, тем более что получил весомые властные гарантии на монополию и безнаказанность за занятия запрещённым побочным бизнесом. Раздухарившись, он даже начал строить ещё один цех, позволявший не только увеличить мощность заводика, но и улучшить ассортимент продукции, начисто выжив иногородних конкурентов. Виктору Сергеевичу приятно было сознавать, что именно он стоял у истоков возрождения предприятия, неприятно кольнуло только то, что усач даже не вспомнил о его ведущей роли. Старый кирпичник был в восторге от вдруг объявившегося хозяина, который материально оживил завод и работников.
- Как он? – ревниво поинтересовался кандидат, которому очень хотелось раскрыть полюбившемуся директору подоплёку оживления завода, но всё же сдержался, решив, что судьба сама распределит, в конце концов, награды без напоминаний. А сейчас, пока, все лавры достались везунчику Коротичу.
- Ничего, ладим, - в голосе директора не чувствовалось ожесточения, - прижимист, правда, - но то была похвала, - воюем за зарплату и премиальные, всё как в теории, - ухмыльнулся, не то оправдывая, не то осуждая капиталиста. – Чего не отнимешь у него, так это нюха на новизну. Видишь, новый большой современный цех строим, задумали освоить производство кафельной плитки, - старый пролетарий уже не отделял себя от инициативного хозяина. Для него главным было любимое дело, ради которого можно и потерпеть. – Избавились от лодырей и алкашей. Обзавелись приличной спецовкой, - оттянул ворот плотной серой спецкуртки. – Нормально у нас. Работяги вернулись, вкалывают на совесть, ощутив твёрдую волю и имея твёрдый заработок. Пойдём, поговоришь с народом, соберу на полчаса, хватит тебе? Кстати, кандидатом посоветовал тебя выдвинуть Леонид Аркадьич. Очень хвалил твои деловые качества. – Виктор Сергеевич зарделся от неожиданной похвальной протекции от того, с кем всегда был на спрятанных ножах. – Наши, понятно, согласились, да и как иначе? Что хорошо для хозяина, то и нам на пользу. А мне ты ещё в первый раз пришёлся по душе. Показалось, правда, тогда, что жидковат для крупных дел, да, вишь, ошибся старый хрен, раз Коротич хвалит. Пойдём.
Собрались на площадке у штабелей благополучия. Лица работяг были, однако, хмурыми, покрытыми вдобавок тонкой кирпичной пылью, а спецовки изрядно измазанными и заскорузлыми. Стояли разрозненными кучками, курили, сплёвывая грязью, не сплачиваясь в коллектив, с откровенным выражением безучастности к происходящему. Для них всё ясно и без агитации, у них есть всё, что нужно трудяге: работа, заработок, перспектива, и не надо никаких изменений, дополнений и излишних убеждений. Они больше боялись потерять в результате выборов, чем приобрести,
