не пори, дождись меня, я скоро…
Сергей дал отбой. «Поздно, Максик, поздно… Обиделся я. И за державу тоже».
С рабочими Сергей говорил просто: их держат за быдло, и всех скоро кинут. Как только нагонят другие бригады, так сразу и кинут. У него есть другая контора на примете, возьмут почти всех, рабочие там очень нужны, и отношения там к людям другие: заработал – получи. Его предложение: писать заявление об уходе. Желательно, всем. Потом под это дело требовать выплаты всех денег за остаток по вахте . Деваться конторе пока не куда, дни стоят сухие, сейчас только гнать и гнать, надо только с ними не словоблудить, а стоять на своём. Далее – все выплаты строго по концу рабочего дня, нет – на следующий день никто на работу не выходит. Ну, а потом – валить из этого блядства.
Мужики почесали в затылках, потрещали языками, потом решились:
-Ладно, майор, давай бумагу… Тебе мы верим.
Когда приехал Макс, Сергей вручил ему пачку заявлений. Макс проглядел несколько, хмыкнул, взглянул на Сергея:
-Хорошо всё продумал? – Его умное худощавое лицо с редкими светлыми волосами выражало, пожалуй, лишь лёгкую степень любопытства. Калач он был тёртый.
Получив в ответ кивок от Сергея, он аккуратно вложил бумаги в папку:
-Ну, тогда понеслась… Держись, Серый. Вообще-то, сюда завтра должен заказчик подъехать. Так что, лишний козырь у тебя есть.
-Ты-то сам свалить отсюда не хочешь?
Макс пожал плечами.
-У меня тут свои завязки. Время придёт – свалю… Упырьки, в принципе, сейчас везде одни и те же. К этим я, по крайней мере, попривык.
Он улыбнулся.
-Не грусти, майор. Если что не получится – я тебя к себе подтяну. Хоть ты и любишь метаться по жизни, как будто жжёт там тебя что изнутри. Ну, может успокоишься со временем…
Макс уехал.
На следующий день прибыл представитель от заказчика и невесть откуда взявшийся из заграничного небытия хозяин их шарашки, Семён Антонович. Шалыми глазами разглядывал он простаивающую технику и сбившийся в кучу тревожного ожидания народ, затем подбежал к Сергею:
-Отказываемся, значит, работать? Ну-ну…И не таких обламывали.
Однако обламывать в порядке очереди начали сначала его. Представитель заказчика, крупный мужчина с властным брезгливым лицом, орал на Семёна Антоновича, плюнув на всю субординацию, не мало не стесняясь ни находящихся поблизости людей ни в белых, ни в рыжих касках:
-Да мне по….ть на твои проблемы, хер ты мутноглазый! Если через три дня участок не закроешь, мы тебе такую неустойку влепим – джинсы вон свои грязные продашь, с голой задницей бегать будешь, а всё равно не хватит, чтобы рассчитаться! Тебе деньги перевели? Ты их про…л? А помнишь, что Петруша наш, император, таким мудакам как ты, говорил, а? Напомнить? «Как вы ели и е…и, так и стройте, мать вашу, корабли!» Золотые,однако, слова, до сих пор актуальны! Значит, так. Сроку тебе три дня. Хочешь – сам за лопату берись, вон, вместе с сынком, который ни хрена ничего организовать не может, - и вперёд, сука, вперед, на танки!
Хлопнула дверь «Джипа», сердитый дядька уехал, оставив Семёна Антоновича обтекать одного. Тот сначала забегал кругами, как ошпаренный, обещая всем немыслимый «кучумак», потом схватился за телефон и долго отводил душу с перепуганной челядью, потом, наконец-то, настроился на конструктивный лад и начал сложные переговоры с бухгалтерией.
-Эй ты, мастерюга хренов! Бегом сюда! – рявкнул он в сторону Сергея, по запарке перепутав его с приближенной челядью.
-А тебе надо, ты и беги, хозяин обоссанный, - сжав желваки, процедил Сергей.
-Ах ты сука… - Семён Антонович сделал было два скачка в сторону инсургента, затем предусмотрительно замер на расстоянии метра от него и, плюясь и размахивая руками, принялся орать:
-И чего ты добился, сволочь, а? Денег в конторе всё равно нет, хватит лишь на зарплату механизаторам, а остальные – и ты, падла, первый – вон отсюда! Немедленно!
-Не ори, дядя, - побелев от ненависти, выдавил из себя Сергей. – И не бреши. А ищи-ка лучше «бабосы». Всем, и по полной. Под расчёт на сегодняшнее число, а дальше уж как договоримся. И тогда, возможно, твою задницу не порвут на британский флаг.
Он обернулся к рабочим:
-Так, мужики? Классовое сознание, надеюсь, ещё не потеряли?
Ответил один, с явными признаками советского прошлого на морщинистом лице:
-А всё правильно… С этой сволочью только так и надо.
Вечером из Москвы приехал раздатчик. С деньгами. Рассчитали всех, по-божески, и полбригады тут же загрузились в машины и свалили в ночь. А остальные вместе с Сергеем в эту же ночь вышли на объект. Экскаватор реанимировать не удалось, и к утру Макс пригнал новый с другого участка. И ещё утром пошёл дождь, сначала морось, от которой можно было легко отмахнуться, а потом весёлый такой дождичек, местами проливной. Слиняло ещё несколько шабашников, но зато оставшиеся вкалывали теперь за двоих – и в день, и в ночь. С матами-перематами, с обмерами-перемерами, но деньги оставшимся выдавались теперь по концу смены, с учётом ещё и ночных работ. Деваться хозяину и правда было некуда. Днём он постоянно путался под ногами, орал, исходя слюной, по любому поводу выносил Сергею мозги, но всё, что просил или требовал Сергей, выполнял без лишних проволочек. На пятый день, когда люди уже шатались от усталости, прибыла новая бригада и новый мастер. Надо было сдавать объект, и сменщик, очевидно, по указке хозяина, решил отыграться на Сергее по полной, чуть ли не гвозди уже начал пересчитывать, пока Сергей не попросил мужиков провести с ним беседу. Те нарисовали перед совсем ещё, в общем-то, зелёным, но уже не в меру ретивым парнем картину его исчезновения в ближайших зарослях, и дело быстро пошло на лад. На другой день Сергей с актом приёма-сдачи и с другим ворохом накопившихся бумаг зашёл к хозяину, остановившемуся на частном подворье, и приготовился к последней битве, но к его удивлению, воевать не пришлось. Семён Антонович сидел в комнате грустный и попивал коньяк, закусывая квашеной капустой и огурчиками.
-А.. здорово. Выпьешь?
-Да нет, не пью я… Не подумайте, что компания не нравится, просто завязал. – Сергею не понравился его с излишними подробностями ответ, и он хмуро уткнулся глазами в пол.
-Вот, - протянул он бумаги хозяину, - там, в принципе, всё нормально. Перерасхода особо нет, на объёмы мы вышли. Моё заявление об уходе там же. Работяг ещё за день рассчитайте, как человека вас прошу, а мне, в принципе, ваши подачки ни к чему.
-Гордый…. – Семён Антонович тяпнул сразу полстакана. – Ладно, Сергей, что хотел, ты доказал. Уважаю. Остаться не хочешь, майор? А ты что, действительно майором с армии ушёл?
-Капитаном.
-Понятно, понятно… Строптивый слишком, таких не любят особо. Но такие нужны. Так что, останешься? Я зла не держу, подумай.
-Да нет, Семён Антонович, - медленно проговорил Сергей. – Уходя – уходи.
-Ну, тоже правильно… За деньги не парься, рассчитаю, как положено.
Тут в комнату забежал новый персонаж, на поверку оказавшийся Лёхой. Причём, пьяным Лёхой. При виде Сергея он немедленно оживился.
-А, встретились всё-таки… Пошли-ка, гнида, выйдем во двор, проверим, как ты в армии служил…
Сергей обернулся к нему, оценил расстояние и отвесил хлёсткую оплеуху наследнику. Бейсболка покатилась по полу и осталась сиротливо лежать у ножки стула.
-Нормально я служил, сынок, можешь не переживать за нашу армию…
Обернулся к папаше:
-Ты уж извини, Антоныч, что я тут воспитанием вместо тебя занимаюсь… Смотри, проворонишь сына окончательно..
И вышел. Злость, душившая его всё последнее время, вроде бы начала отступать.
Надолго ли?
Через три недели он сидел за столом на родительской кухне и уминал вместе с сыном мясо под шубой. Отец, отметив приезд Витьки, благоразумно свалил на дачу, чтобы продолжить празднование с соседом, а мать всё суетилась и суетилась рядом с ними, доставая новую снедь и подкладывая уже лишние куски. Как обычно, вскоре Сергей почувствовал раздражение. Мать не умела слушать, она говорила и говорила, продолжая точно с того места, где её перебивали. Витька, сначала пытавшийся поддержать разговор, замолк и только мотал головой в ответ на предложения отведать что-нибудь ещё.
-Ну, что-то ты совсем плохо ешь, - притворно-весело не унималась мать, - и так вон какой худой… Завтра на дачу пойдём, на шашлыки?
-Завтра? Нет, завтра у меня другие планы. Потом как-нибудь.
-Понятно. – Мать вздохнула. – Миссия невыполнима.
Сергей поперхнулся и искоса взглянул на неё. Что это ещё за проявление провинциального пафоса от просмотра занудного американского штампа? Ему вдруг показалось, что он понял, почему это поколение проиграло холодную войну.
-Спасибо, мам, не лезет больше. Витька, в зал идём?
-Ну да, часа через два… - сын уже уткнулся в телефон, шаря по клавишам. Ну и ладно, это его мир, и нечего туда лезть.
Сергей вышел на балкон, достал свой гаджет, ввёл номер:
-Привет, Настюха, привет, девочка моя… Да только прибыл, хорошо вон, сына успел встретить. Да дней десять погостит… Мы когда увидимся? Что? Предлагаешь, когда сын уедет? Ну, может ты и права… Ладно, до связи. Целую.
Отбой. Что-то было не так, и показаться ему это не могло. Может, у неё проблемы какие? Или обиделась опять на его скупые звонки? Ладно, разберёмся. Сейчас главное – Витька здесь, кровь его, душа и плоть…
Он не пытался его поучать, наверняка зная, что личный пример перекроет все разглагольствования. Они бегали на речку, ходили в зал, покупали вместе вещи и книги – каждый на свой вкус, помогали деду на даче, в очередной раз предупреждая того, что если он будет и дальше поддерживать в себе состояние эйфории через дегустацию самогона, то они больше не придут. Дед смущался, бил себя в грудь: «Всё, всё – завязываю», но, конечно, га том всё и заканчивалось. Дед был добрый, и единственное, по большому счёту, что он хотел от жизни, так это не делать никому зла, - ну, и чтобы его, соответственно, оставили в покое. Срабатывало это не всегда, а в последнее время просто вызывало раздражение со стороны близких, очевидно, путавших понятия «добрый» и «добренький». Особенно заходилась по этому поводу мать, и Сергей видел, как замыкался в такие моменты в себе Витька, и как ему было стыдно за всех.
А ещё они разговаривали, теперь легко и откровенно – обо всём: об устройстве мира, о психологии, даже о смысле жизни. Пару раз они ходили в церковь, где Сергей просто сказал сыну, что здесь надо молиться за других, ничего не требуя взамен для себя. И Витька стоял перед иконами и что-то шептал, по детски шмыгая носом…
А потом Витька уехал, и сразу навалилась пустота. Сергей набрал номер Насти, она не отвечала. Через какое-то время набрал снова – опять гудки. А потом пришла SMS-ка:
«Сергей, не звони мне больше. Я встретила мужчину, и мы живём вместе. Он ревнивый, и у меня из-за твоих звонков проблемы. Спасибо тебе за всё»
…Ночью Сергей проснулся от того, что в сердце проник шип и не давал вздохнуть. Пустые бутылки валялись на столе и на полу. Он лежал и понимал, что эта боль - лишь отголосок той, далёкой, испытанной им в детстве. Всё берёт начало оттуда, и она всё это время была с ним. Он видел себя маленьким, потом, повзрослее, потом таким, когда он думал что он уже взрослый… Размытая далёкая радуга
