клиенты. Вот и припёрлась не в семью, а с разведкой, ещё раз прощупать нас насчёт вожделенной комнаты и квартиры в целом. Может, отдадим, не станем мараться?
- Ни в коем разе! – отрезала мать, зло сверкнув ненавидящими глазами. – Ещё чего не хватало! Перебьётся! Почему мы должны уступить?
- Для общего успокоения.
- Ты для общего успокоения турнул бы её вон!
Миротворец предпочёл отмолчаться. Он всегда молча, не возникая, воспринимал неприятные просьбы и оскорбления, гася ссоры о стойкое равнодушие.
- Да ладно, пусть потешится: ей не прибавится, и от нас не убудет, а всё – спокойно.
- Тюфяк! – не жалея любимца, жёстко обозвала любящая мать и добавила ещё обиднее: - Я бы тоже от тебя ушла, - и, чуть помолчав: - Где жить-то будешь?
Переросший недотёпа, не встречаясь взглядом, посмотрел в окно.
- В последний раз предлагала полуторку за две наши комнаты.
Мать сразу как-то обмякла плечами и, поняв, что та, стерва, оказалась сильнее, непримиримо проскрипела:
- Как хочешь, так и поступай, а я тебе больше в твоей дурости не помеха.
Неприятное объяснение прервали остальные члены клана, появившись, словно сговорившись, кучно. Ещё в дверях дочь, последыш Василия, названная Василисой, объявила громогласно, что все хлопоты по обустройству посиделок берёт на себя, а мать пусть наблюдает со сторонки, отдавая распоряжения. Оперлась о мужа-толстячка, низенького серьёзного дядьки, разулась, нашла в общей куче свои шлёпанцы и, отобрав у носильщика, осклабившегося в неживой улыбке, объёмистые сумки с коробками и пакетами, устремилась прямиком на кухню, на ходу трижды звонко и с чувством почмокавшись с родительницей, посветлевшей и размякшей от кучности выросших питомцев и от приятной нахрапистости дочери. Достались чмоки и родителю, сползшему на шум с умятого дивана, и лохматке Нюрке, с радостным повизгиванием и лаем запрыгавшей вокруг обилия ног, которые можно подрать отросшими когтями. Второй отпрыск, пробормотав общее: «Салют!», сразу же вслед за сестрой подался на кухню, высматривая, что бы вкусненькое предварительно положить в рот. Младшая дочь с возбуждённым хохотком набросилась на мать, целуя, куда попало, и приговаривая: «Вот тебе!», забыв представить очередного чувака, переминавшегося с ноги на ногу и бездумно мусолившего жвачку. И ни одного малыша: от Василия ждать теперь не приходится, у Василисы не получались, Виктор никак не мог определиться, какая роженица ему нужна, а у Виктории, несмотря на подходящий женский возраст, ещё ветер в голове.
Кое-как закончив с дежурными приветствиями, переговариваясь ни о чём, скопом прошли в комнату, где уже были состыкованы два стола, а у балконной двери прела риэлторша. Никто из пришедших не удосужился поздороваться, словно и она, чужачка, была мебелью, и только Виктор лениво, не глядя на порозовевшую Нину Владимировну, слегка приподнял ладонь.
- Ладно, - прервала затомившуюся натянутость Василиса. – Пора и за дело. Развлекайтесь пока, – и снова пошла на кухню. На пороге обернулась. – А если у кого осталась ещё не заеденная совесть, могут помочь.
У большинства святого семейства совести не оказалось, и вслед пошли только старшие – Василий и мать. Оказалось, что практичная дочь прихватила с собой и пельменное тесто, и вкусно пахнущий чесночком и луком фарш. Осталось только раскатать тесто, наделать кругляшей, слепить пельмешки, дать им полежать, чтобы окрепли на воздухе, и булькнуть в большую кастрюлю, чтобы не было тесно.
-3-
Пока отлынивавшие в тронной комнате пытались наладить общий трёп и что-нибудь толковое выудить из телека, в кухне началось неторопливое обнажение семейных тайн.
- Как у тебя? – как бы между прочим поинтересовалась заботливая мать у вырвавшейся на полную свободу дочери.
- Да так, - неопределённо ответила любящая дочь, не очень-то склонная доверяться кому-либо, тем более волевой матери. – Светит скорое заместительство начальника отдела.
С некоторых пор она трудилась, не утруждая мозгов и не прикладая рук, над приручением начальника земотдела муниципалитета, воспылавшего вдруг на склоне пятого десятка кобелиной страстью к смазливой сотруднице, подававшей ему явные надежды на тесное сближение, несмотря на то, что любвеобильный козёл обременён семьёй с двумя юнцами и болящей рыхлой супругой. Ничего, ей, Василисе, дела нет: каждый борется за своё счастье в одиночку. И что такое счастье? Всего лишь искусство жить так, как хочется. Будучи с детства в тени любимца матери и надёжи-первенца отца, она смолоду усвоила эту истину и потому, поишачив двое последних летних каникул на левой коттеджной стройке, куда устроилась учётчицей материалов, поднакопив деньгу, успешно закончила институт с купленным на всякий случай красным дипломом педагога-психолога, но не спешила калечить хрупкие души детей, а через ушлую подругу устроилась в непыльное, но и не обильное муниципальное болото тугоумных бюрократов, попросту – тубов, где и отиралась последние годы, тщетно стараясь всплыть.
Долго не раздумывая, с тоски и отчаянья выскочила замуж за первого же, кто обратил на неё внимание и явственно предложил союз. Выскочила, чтобы избавиться от назойливой материальной опеки и начать копить свои грехи, выскочила, не особенно вникая, кто он и чем занимается. А Сергей Петрович хорошо знал, кого клеил и кто ему нужен. Занимаясь прибыльной, но опасной спекуляцией городских и пригородных земельных участков, он давно приглядывал в земельном отделе какую-нибудь сведущую помощницу, чтобы снабжала нужной информацией. Эта, зачуханная и скрытная, показалась ему наиболее подходящей для дела, потому и удостоил чести стать его женой. И не прогадал. Очень скоро супруги спелись и провернули несколько успешных «купи-продай» по наводке Василисы, которая загодя выведывала, где будет очередная стройка, а Сергей, не медля, приобретал этот участок, не скупясь на откаты, кому надо, и муниципалитет вынужден был покупать у него свою же землю втридорога. Вскоре у ловкачей появились новенькие квартиры, каждому по трёхкомнатной в новостройках, и солидный кроссовер «Тойота», а завистливые немощные сослуживцы, нисколько не сомневаясь в происхождении недвижимости и движимости, перешли на почтительное «вы», называя успешную земледелицу по имени-отчеству.
Однако, лафа недолго фартила прохиндеям с запашком мошеннического криминала. С появлением открытых торгов получалось как-то так, что выигрывали конкуренты, более тесно связанные с верхами муниципалитета, и пришлось с земельным бизнесом завязать, в угоду новым мошенникам, не желавшим честно делить пирог. Не выдержав подлых ударов, Сергей Петрович заквасил по-чёрному, потеряв всякий интерес не только к жизни, но и к супруге. Устав от постоянного омерзительного вида лидера, она однажды, едва сдерживая усиливающуюся неприязнь, пренебрежительно брякнула с негодованием: «Тебе, слабаку, только цветочки разводить». Чем он, к её удивлению, и занялся, да так успешно, что стал первым в цветочном бизнесе города, вытеснив заезжих торгашей. Оформил кредит на двоих, построил современную оранжерею, высадил по голландской технологии розы и тюльпаны, и сам расцвёл вместе с ними. Завёл молоденькую агрономшу-бутончик, и очень скоро у них, по всей вероятности, возникли не только общее дело, но и общая постель.
Василиса, не препятствуя козлиной страсти воспрянувшего муженька, свойственной любому успешному бизнесмену, охладев к пропахшему розовым угаром самцу и неумолимо приближаясь к сорока, вдруг заметно похорошела и расцвела настоящей соблазнительной женской красотой. Озлобившись на всех, она решила, что не пожалеет ни жизни, ни себя, цветущей, на отмщение подлецам и на возвращение в их клан успешных и уважаемых. Убивало, правда, отсутствие наследника, оттого даже съёжилась было и потускнела, теряя привлекательность, узнав, что никогда не станет матерью. Зачем тогда всё? Но быстро опомнилась, взяла себя в руки, решив, что если судьба не уготовила женской доли, то она потеснит мужиков в их стремлении к власти.
Вот тогда и решила использовать нежданно-негаданно наклюнувшегося скромнягу старичка – начальника своего земотдела. Пусть-ка поёрзает вокруг подержанной красотки, помлеет от вожделения, и грубо предупредила ловеласа, что доступ к телу получит лишь в том случае, когда сделает её на предстоящих скорых выборах кандидатом в заксобрание города от правящей партии, чтоб уж наверняка, членом которой он состоял. Член даже отпрянул от такого наглого нахальства, но плоть пересилила, и посрамлённый начальник принялся охмурять однопартийцев. А у неё окончательно вызрела, оформилась дерзкая задумка – вырваться во власть через депутатство, оттолкнув по дороге липкого бабника, а там, глядишь, можно будет замахнуться и на заксобрание бездельников области с их внушительными зарплатами и льготами. Только надо будет пересилить себя и обстоятельно освоиться в мэрии, обворожив, обволочив всех показной, фальшивой любезностью. Ничего: благая цель оправдывается любыми средствами. Пошурудить стоит как следует в окружении мэра, среди замов и помов, в ведении которых сосредоточена настоящая власть и, главное, средства её осуществления. Они, конечно, держат ушки на макушке и нос по ветру, почтительно внимая каждому слову мэра, но втихаря переиначивая его ценные замечания на свой загашный лад. Вся практическая власть у прилипал, а больше всего у их моложавых жён, кучкующихся по телесным и шопинговым интересам, обсуждая и верша скользкие делишки мэрии походя, у визажистов, массажистов, фитнес-тренеров, косметологов и всякой другой сволочи, в свою очередь облепившей подбрюшье власти. К ним-то с цветами и лестью, а главное, со свежими сплетнями и старалась, пересиливая омерзение, протиснуться кандидатка в депутаты. Очень не помешала бы ей должностишка повыше, чтобы не чувствовать себя в этой изукрашенной клоаке изгоем. Пришлось хорошенько подзудить претендента на переднюю часть тела, и тот, всё больше погружаясь в тенёта похотливой зависимости, обещал сделать своим заместителем, если удастся пробить кандидатуру чужачки у строгого мэра, не терпящего чужаков. Пробьёт, куда он денется. Да и она уже заручилась поддержкой всемогущего бабья. Так что быть ей и замом, и депутатом, а издержки? Ещё посмотрим, будут или нет. И её прежде времени занесло в фимиамские облака, чудилась не какая-то там депутатская власть, а столп мэра. Чем дьявол в женском образе не шутит! Если бы… то перво-наперво разогнала бы всю эту сволочь пиранью, что облепила трон и помогает теперь ей прошмыгнуть в депутаты. Оставила бы от силы одного-двух замов, а правила бы сама, по своему сермяжному уразумению и так, как хочет народ. Получится, так и на губернаторство можно будет замахнуться. Заманчиво, конечно, но вряд ли достижимо в стране, где рулят только мужики. Ну и что? Пусть будут фигушки. Президент, вон, не обращая внимания, учит, что цель должна быть большая и прорывная. Пусть кажется недостижимой, но надо стремиться к ней, а там уж как получится.
Засомневавшись, посоветовалась с Сергеем. Он даже засветился в отражении её смелой задумки.
- А что? Где наша не пропадала! Толково мыслишь! Давай, прорывайся,
