рта Василия в мокрую раззявленную пасть галчонка, отличавшегося неуёмной требовательностью и ревучестью. И потом, когда старший, понапрасну протиравший штаны и мозги в институте, не умел, да и не хотел помочь капризному мальцу в учёбе, расстояние между братьями росло, а стена непонимания увеличивалась, напрочь разделяя разные интересы и запросы разновозрастных братьев. Один не умел быть старшим и авторитетным, а другой не хотел подчиняться. Рано, легко и быстро освоив компьютер, не в пример старшему тугодуму, младший вообще исключил брата из своего расширенного виртуального бытия, и они сожительствовали мирно, но без содружества, стараясь не задевать друг друга локтями. Жили не только в разных временных мирах, но и в разных духовных. Один - ещё в туго отмирающем псевдосоциалистическом, другой созревал уже в отрицающем всё прошлое меркантильно-потребительском, и тихо презирали несовершенства друг друга.
- Слышали эту устаревшую эволюционную байку, - согласился неуступчивый младший. – Знаем, что обезьяна, зверски кляня себя потом, помогла конкуренту слезть с дерева, а сама потерялась в джунглях примитивизма, отстав без труда в развитии. Знаем, но я, однако, убеждён, что не всякий кабальный труд, а любимое творческое занятие делает человека по-настоящему человеком, укрепляет и физически и, что более значимо, духовно. Ты ведь не стал вкалывать там, куда тебя поставили без твоего желания, - уколол брата его же оружием, - ушёл, занялся тем, что по душе. Вот и мой природный талант не нашёл пока себе достойного применения. И совсем не обязательно, что для него определена ниша в коллективном физическом труде. При моих знаниях и способностях, - старший отчётливо фыркнул, - это должно быть индивидуальное интеллектуальное умственное занятие без истязания плоти. И тогда придут настоящие удовлетворение и успех. Если меня не уморят до той поры здесь голодом.
- Перетерпишь, - обнадёжила заботливая хозяйка. – У тебя есть, кому тебя кормить. Хоть бы разок привёл, дал бы посмотреть на чудо.
Голодный широко и счастливо улыбнулся.
- Она стесняется.
Мать, конечно, не поверила:
- Ой, ли?
- Вася видела.
- Ну? – требовательно взглянула мать на дочь.
- Да так, - неопределённо охарактеризовала чудо Василиса. – Эффектная дамочка – ничего не скажешь. – И добавила ядовито: - Неясно только, что своё, а что приделано. Отмыть бы, да посмотреть. Как? – насмешливо посмотрела на Виктора.
- Отмытая ещё эффектнее, - похвастался тот. – Во всяком случае, мне по нраву, и я ей – тоже, чего вам ещё?
- Ну, ну! – усомнилась ревнивая мать. – Женщина непредсказуема даже для себя, знаю по собственному опыту.
- Штучка ещё та, - добавила Василиса, которую чудо явно не впечатлило. – И чего она нашла в Витьке?
- Не будет парень зарабатывать прилично, а не урывками – потеряет, - предрёк неуступчивый старший брат.
Виктор с негодованием оторвался от подоконника, протиснулся к дверям, хотел выйти, уйти, избавиться от неприятного раздевающего разговора, но, постояв в дверях, вернулся. Он не привык оставлять последнее слово за оппонентами.
- Не в заработке дело, как ты не поймёшь, не допетришь заскорузлыми мозгами. И не в макияже. – Ожесточённо зажевал ещё одну печенину. – И плевать мне, что обо мне кто думает, главное, что я сам о себе понимаю.
- Вот, вот, - не замедлил вставить старший, аккуратно вылепляя пельмени. – Эгоист законченной формации.
Виктор встал, без дела заглянул в холодильник, опять присел на подоконник.
- Умеете вы, отживающие своё отсталое время, вешать оправдывающие вас, неумех, ярлыки. Не лучше ли обратиться на себя, поглубже заглянуть в своё загнивающее нутро? Не найдётся ли и там то, что приписываете нам? – и рассмеялся беззлобно, примирительно. – Ладно, пусть я эгоист, они – дольше живут и больше делают, формируя себя. Эгоистами у нас обзывают всех без разбору, кто живёт не так, как привыкли другие, как им хочется, не понимая и не принимая, что человек в первую очередь нужен себе, разве не так? Женщины по натуре сплошь эгоисты, потому и живут дольше. Человек разумный не должен гнить, травя себя несбыточными мечтами, которые сам же отодвигает, о недостижимом всеобщем счастье, а обязан быть, в первую очередь, успешным для себя, делать успешным сначала себя, а потом уже встревать в общее дело. Иначе превратишься в этом общем деле в прореху, тормозя наше замедленное инновационное движение к светлому будущему, ещё невидимому за расплывчатым горизонтом, укрытым многочисленными сладкозвучными обещаниями лидеров, постоянно отодвигающих клок сена, и размытым невежеством и мракобесием необразованной толпы. Надо дерзать, но осмысленно, подготовленно и не торопясь, - было неясно, говорит он ёрничая или серьёзно, - как учит президент, уповая при этом на то, что всем управляет случай, и надо уметь уловить его.
- А пока улавливаешь неведомо что, бездеятельность начисто загробит твои малоформатные недоразвитые природные задатки, душу и тело, напрочь заглушив ленивые стремления к какому бы то делу. Так, в долгих ожиданиях удачи и ленивых поисках себя легко можно превратиться в ходячий труп, станешь искать отброшенную когда-то палку, а потом и целое дерево. – Василий отряхнул с рук приставшую муку и крохи теста, закончив любимое дело. – Ты просто влюблён в себя и, к сожалению, без причины.
- Я и не отрицаю этого, - самолюбец нервно пригладил волосы и торчащие уши. – Почему я не могу любить себя, родного? Почему должен тратиться на других?
- А она? – напомнила вредная мать.
- Она – во мне! – выдохнул, как отрезал эгоист. – Упрекаете, что дарю ей много цветов? Что ж из того? Мне вообще нравится дарить и больше всего – цветы, отдавая вместе с ними и частичку своей радующейся настроению души. Дарю, одновременно одаривая и себя.
Мать внимательно посмотрела на сына посветлевшими глазами, слушая и не особенно вдаваясь в смысл сказанного, а просто по-женски, по-матерински радуясь и за младшего, и за старшего, за то, что они живут своей жизнью, не понукаемые материальными обстоятельствами, которые чернили всю её жизнь, и жалея обоих за неустроенность, за неприспособленность к современной бытовухе.
- Хватит вам препираться, словно вы депутаты.
Но младший, остывая, не удержался и разрядился гневной тирадой, оправдывающей его жизненный тезис, подкреплённый, к тому же, мнением уважаемого президента.
- Почему зачах недоразвитый социализм в отдельно взятой стране?
- Тебя там недоставало, - съязвила сестра, привычно встав на защиту старшего брата, позиция которого, однако, по-интеллигентски не очень прояснилась.
- А потому, - объяснил Виктор, не обратив внимания на реплику сестры, - что скованный принудительной административной дисциплиной талант применялся на несоответствующей ему стезе: литераторы-писатели редактировали газетёнки и безграмотные опусы пролетариата, музыканты сочиняли гимны, архитекторы созидали хрущёвки, естественники гробили природу, физики ударились в лирику, швеи и токари – в политику, и т.д., и т.д. А надо бы так солидарить талант и дело, чтобы не было ни скрипа, ни провёртышей, и тогда и делу – потеха, и душе – лафа, и не будет прорех.
Новому развитию занимательной дискуссии помешал вождь племени, нарисовавшийся в дверях с постной обиженной физиономией.
- По какому поводу семейный саммит?
Мария Алексеевна тоже очистила ладони от налипшего теста и фарша, подошла к раковине вымыть руки.
- Да вот, напутствуем твою взбалмошную дочь в депутаты.
- Ого! – у Ивана Ивановича вытянулось лицо от удивления к наглой прыти инициативной дитяти. – По Сеньке ли?
Хозяйка тщательно протёрла вымытые руки полотенцем, добыла из кухонного шкафчика объёмистую кастрюлю, поставила под кран набрать воды.
- Почему бы и нет. Судя по тому, что показывают по телеку – вполне. Там тоже не боги трепотню чешут бескостными языками, а наша поднатореет, сравняется с ними.
- Вот именно! - подтвердил скептик-сын.
- За столом только помалкивайте, - попросила будущая депутатка. – Не хочу, чтобы чужие разнесли по городу раньше времени.
- И то! – утвердил застольную тактику лидер-самовыдвиженец. – Надо бы сообразить только, какой нам-то прибыток от её депутатства? – заволновался ас балансов.
- Тебе – никакого, - успокоила заботливая супруга, - можешь не кипятиться, - пожалела и не добавила, что не только себе, но и всем.
- Не скажи, - заерепенился лишний на пиру. – Закрепится там, потянет за собой Виктора с Викторией. Так что – дело стоящее. Да если мы всем гамузом даванём, то не только в местные, в ООН прорвёмся, - раздухарился пенсионер, обрадовавшись наклёвывающемуся непыльному делу и для него, неприкаянно шарашащегося в бездельи. – Виктору поручим организацию кампании, как наиболее мобильному, мне – финансовое сопровождение, как опытному профессионалу – гарантирую баланс без сучка и задоринки, Василий обеспечит рекламу…
- Он умывает руки, - предал брат брата.
- Заставим, - жёстко пообещал взъярившийся финменеджер, - против семьи не посмеет переть.
- И не собираюсь, - привычно сдался надёжа.- Голосовать не пойду, а помочь вашему тёмному делу… если настаиваете, подчинюсь, хотя и без всякого удовольствия, - с намёком взглянул на младшего.
- Обойдёмся и без твоего удовольствия, - подытожил предорганизационное совещание Иван Иванович и, сбавив тон: - Мать, по этому поводу неплохо бы и…
-4-
За праздничным столом расселись по давно заведённому в приличных домах порядку – парами, у кого они были, остальные – где удастся, а хозяева по торцам, чтобы держать стадо в поле зрения. Поглощали пельмени споро, без понукания и выпендрёжа, кто с чем: с самоделишной горчицей, с хреном, с майонезом, с томатно-чесночным кондёром, а кто и со смесью. Хватило всем, хотя и не осталось. Хозяйка понудилась было убрать грязную посуду, но её опередила Вася.
- Я же сказала – я! Сиди! – Ушла на кухню и вернулась с двумя двухлитровыми термосами с кипятком, а во второй заход притаранила два громадных шоколадных торта на широкой доске для раскатки теста.
- О-о-у-у! – восхитился двадцативосьмилетний малыш. – Куда класть-то? Всё пельменями занято!
- Откажись, - саркастически подначила сестра.
- Ни в жисть, - отказался от жертвенности сладкоежка. – Пусть лучше утроба пострадает.
Василиса рассмеялась, одобряя.
- Ну, тогда режь, да себе – не жадничай, не тесни пельмени, а не то ненароком выскочат. Не торопись.
- С вами, троглодитами, не замедлишься, - проворчал Виктор, взял длинный нож, посчитал, тыкая указательным пальцем, едоков, - девять. И как резать поровну, когда нечётное число?
- Меня исключи, - отказалась от сладкой халявы риэлторша. – Не люблю, не ем, - то ли соврала, то ли бережёт фигуру.
Уговаривать в семье не принято – каждый сам по себе с ума сходит. Так или иначе, но пифагорова задача для математика с высшим гуманитарным образованием существенно облегчилась. Хозяйка раздала широкие блюдца и ложечки, а Василиса – внушительные чашки с разноцветными драконами, раззявившими пасти для торта. Дополнительно появились вазочки с сахаром, конфетами ассорти и вареньем. А в заключенье – два пузатых стеклянных заварника с плотной темнейше-коричневой заваркой.
- Прислуги нет, - предупредила Мария Алексеевна, налила из термоса в кружку Ивана
