он и имени не спросил? Может, зря мы ему поверили?
- Да нет, бывает в жизни по-всякому, - сказал Заварзин. - Иногда и так...
Второй поворот, колодец, три дома вперёд... Да вот же он - черепичная крыша, черёмуха, расписные ставни! Став перед калиткой, Иван не решался нажать на железную ручку — вдруг всё растает, как мираж? И смутно в подсознании слышался голос сомнения: «а вдруг и это — сон?»
Он рассматривал двор с цветами, огородиком, натянутыми верёвками с вывешенными постирушками и никак не решался ни на что... И с трудом сдержал порыв развернуться и уйти, когда дверь дома начала открываться — появилась хозяйка с тазом выстиранных вещей. Женщина лет тридцати пяти в домашнем халате с передником... Ноги Заварзина приросли к месту, а женщина, поставив таз на крыльцо, увидела его голову поверх калитки... Трудно сказать, кто из них первым бросился навстречу друг другу, но до того как Иван обнял Любу, на него снизошла та самая радость слияния душ, знакомая по сновидениям.
А Люба, обняв Заварзина, одновременно плакала и смеялась, повторяя: - Ну где же ты так долго был....
Эпилог
Когда через некоторое время в компании хватились капитана Заварзина, начальство подало заявление в соответствующие органы, но розыск не дал результатов. Свидетели Виктор Гурин и Марина Тарасова не убедили следствие в правдивости своих слов, поскольку кафе в Вязовке называлось не «Людмила», а «Василиса» (и там их не признали), никакого участкового с сообщёнными свидетелями приметами в Вязовке отродясь не было, равно как и трудных подростков, соответствующих описанию. Против Витьки даже хотели возбудить дело, но почему-то передумали. Видимо, из-за отсутствия улик и орудий преступления.
Главный вопрос рассказанной истории: всегда ли мы правы, когда думаем, что знаем, где проходит невидимая граница между очевидным и невероятным? И всегда ли мечта нематериальна?
17.Чёрная жемчужина или караоке под открытым небом https://fabulae.ru/prose_b.php?id=119290
Елена Чаплыгина
Черная жемчужина или караоке под апрельским небом
…Человек открыл глаза. Тишина и звезды.
-Ну, ничего себе,- подумал человек,- я в космосе? …И снится нам не рокот космодрома… Однако, холодно…
Он шевельнулся, и в тот же момент звезды вокруг него дрогнули, по ним пробежала рябь. Сел и осмотрелся. Вокруг только ночь:
-Ночь и тишина, данная навек…
Мужчина попытался встать. Задача оказалась не из легких. Ноги разъезжались, руки не находили опоры. Но вот, наконец, он занял вертикальное положение.
-О! Человек - это звучит гордо! - подвел он итог своим героическим усилиям.
Утерев со лба пот, покачиваясь, побрел по воде.
-Вода-вода, кругом вода… Но откуда столько воды? Что я, в пруду, что ли, оказался?
Но было мелко, грязно и противно.
-Блин, да лужа это просто. А я уже надумал себе…Капитан-капитан, улыбнитесь… черт! Не до улыбок, опять не свалиться бы…Брррр! Холодно то как… Как? Как в тундре, наверное… Ну да, там болота и эта, как ее, мерзлота... Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам… А – а-а, там - снега, значит, не как в тундре…
Под ногой хрустнул тоненький ледок, он даже не хрустнул, а как - то пронзительно взвизгнул. Мужчина вздрогнул и чуть не потерял равновесие.
-Спокойно, Виктор Иванович, - приказал он себе .
Он так хотел, чтобы в деревне его называли именно так - Виктор Иванович, но уже шестой десяток лет разменял, а все Витька да Витька, почему, спрашивается, такая несправедливость? Он постоял, пережидая, пока в коленях уймется дрожь. Осмотрелся. Ни огонька, ни ветерка, собаки даже молчат.
-Ну, и куда идти? Нет, понятно, что идти надо домой. Но где этот дом? В какую сторону двигаться? Где эта улица, где этот дом, где эта девушка, что я влюблен?.. О, стоп, а где это моя дражайшая половина? Ну ничего себе, дела…Значит, я тут мучаюсь, борюсь со стихией из последних сил, а она, получается, где-то там, - он махнул рукой,- там, за поворотом, там, за поворотом, там-там-тарам-там-тарам…Ну что ж, Виктор Иванович, бери шинель, пошли домой.
Под ногами на маленьких лужицах с прозрачным звоном раскалывались льдинки, а вязкая апрельская грязь уже не замерзала, она с плотоядным чавканьем заглатывала сапоги и не хотела отдавать их обратно. Ноги выскальзывали из обуви, идти было очень трудно. Чтобы как-то скрасить свой ночной трудный путь Виктор Иванович затянул свою любимую:
- Каким ты был, таким остался, орел степной…во, если б тут степь была, грязи не было бы, а то ноги не вытаскиваются…казак лихой…какой, к чертям, казак! Те вольными людьми были, свободными… А тут…во, опять нога без сапога вышла, тьфу ты!.. Вот что он в жизни видел? Ну школа… вот так же вот шесть километров то по снегу, то вот по такой же страсти… Потом армия…служил на Кавказе. Бог миловал, тогда таких горячих точек не знали, отслужил, можно сказать, весело. Женился…жена с Украины, там и стали жить, работать на шахту пошел, двое детишек вырастили, дом строить начал, чтобы с садиком, с виноградиком, с огородиком… Ну, все, как полагается, значит. Дышать только начали, как говорится. Нет же, черт, перестроились. Кто просил? Я просил об этом кого то? – он зло сплюнул в грязь, кому- то показал кулак. – Во. Теперь имеем то, что имеем. Или нас имеют? Впрочем, какая разница? Переехали всей семьей к бабке с дедом, на родину предков. А тут вот, действительно, все, каким было…хотя, нет, не стало колхоза, агрофирма заправляет делами. Вроде, и сеют и пашут, бурьян на полях не стоит стеной. А из деревни работают у них два человека всего, кто на трактористов учился, а остальным куда деваться? Жить людям на что?.. Деревня - красавица. Дома в один порядок, как на параде, под горкой речка-невеличка, за речкой – луг. Выйдешь летом, а над лугом туман слоится – стелется. Над туманом головы лошадиные, как в сказке какой, ей-богу… А зимой? Луг снегом прикроет, за лугом ольховник весь, как из хрусталя. И над всем этим небо синее-синее, и солнце аж глаза режет… Живи –не хочу. Но до медпункта, до школы, до магазина – до всего: шесть километров. Летом чепуха, а вот по такой пропасти…
Человек постоял, переводя дух. С высоты на него холодно и безразлично смотрели апрельские звезды. Много их там, все светят, а ночь все равно темная.
- Вот ведь и расстояние небольшое, а уже иду целую вечность. Дорога все никак не кончается… Да и разве это дорога? Ну, за что я мучиться должен? Значит, сельский там с супругой своей отдыхает и сны видит, а человек тут, хоть пропади…Ну, я до тебя доберусь! Только вот сначала до дома добраться надо…Напилася я пьяна, не дойду я до дома…Во, дура – баба, не дойдет она…Пить не надо было…Женщинам пить вообще не положено, потому что она – мать, жена, хранительница очага…И опора, да, опора для мужа…Раз - и поддержала, если надо … Вот сейчас бы- раз… А ее нету…
Откуда- то справа раздался собачий лай. Даже спьяну, даже в апрельской темени, утомленный переходом по раскисшему чернозему, он узнал голос материного Амура.
-Эх, родительский дом, начало начал, - растроганно, со слезой промычал Витька и помотал головой от нахлынувших чувств.
Идти стало веселее, потому как ясно уже обозначилась конечная цель путешествия. Как перед Гамлетом встал вопрос быть или не быть, так нашему страннику предстояло решить, к кому идти?
-Домой не пойду, - рассуждал он, - потому что не знаю, как это я оказался в луже, да еще и не в своем селе. Что я еще натворил? К дочке тоже не стоит, в прошлый раз приперся к ней пьяный, она с крыльца спустила, даже рукав в свитере оторвала, до сих пор непришитый валяется, к соседке, что ли, отнести, пусть пристрочит? От супруги не скоро дождешься… Остается только один вариант - двигать к матери. Та всегда и встретит и приветит, мать есть мать.
В конце родительского огорода росла высокая береза, мужики смеялись, что она даже на военных картах отмечена. И даже в такую темную ночь, как эта, она указала ему путь к дому. Проваливаясь в грязь чуть не по колено, он с трудом пробрался по огороду к калитке, нащупал и открыл крючок.
Амур сначала возмущенно залаял, какого, мол, черта по ночам шляешься, но потом взвизгнул пару раз, дескать, рад, что ты, дурак, отыскался, и ушел в будку. Человек постучал в дверь. Послышались шаркающие шаги, и, такой до боли родной, голос спросил:
-Вить, ты?
Мужик всхлипнул от переполнивших душу чувств:
-Открывай, мать, сын пришел.
Силы покинули его, как только он переступил порог.
- Видно, сильно устал с дороги, - услышал он слова матери и отключился.
…Просыпался тяжело и долго. Хотелось пить, в голове стучал миллион наковален. Как - то без особого труда вспомнилось все, что вчера не лезло в голову никак. Ну да, отмечали свою с супругой жемчужную свадьбу. Жуть, тридцать лет вместе. Отмечали у свахи в соседнем селе, потому что та не могла к ним прийти - корове срок телиться, присматривать надо. Сначала все было хорошо, потом его перемкнуло, поскандалил маленько, уже перед самым отъездом из гостей зацепился со свахой выяснять отношения, схватил ее за капюшон куртки, а он оторвался, и Виктор Иванович рухнул вместе со злополучной тряпкой с повозки в лужу.
- Да, поступок достойный мужчины… Фу, как стыдно. На тридцатилетие супружеской жизни жемчужные украшения дарят, а он ни подарка, ни…
Держась за стенку, мужчина вышел в кухню. За столом тихо переговаривались свекровь с невесткой. Увидев его, обе замолчали. Мать заговорила первой:
-Что у вас за карнавал вчера был, сынок?
-Мать, ты что, у нас же юбилей был, при чем карнавал?
-А чего ж ты в маске пришел? Иди в зеркало посмотри.
Ничего не понимая, он подошел к висевшему на стене старому зеркалу и опасливо в него посмотрел, будто не себя ожидал там увидеть. Увидел себя: грязного, с отросшей щетиной, лохматого и помятого.
-Ну, ни фига себе, права мать, как в маске.
Стало нестерпимо стыдно и перед мамой и перед женой. А та, как почувствовала, что ему очень плохо. Подошла, обняла, пошутила:
-Пошли домой, драгоценность ты моя редкостная.
-Какая еще драгоценность? - смущенно буркнул он.
-Черная жемчужина,- засмеялась жена и подтолкнула его к выходу…
18.Besame… (Рассказ прислан)
Fluid
Правильно говорят, чем добрее душа, тем сложнее судьба
О.Хайям
То августовское утро было солнечное, но какое-то унылое. Может потому, что целый месяц стояла жара за тридцать градусов. И вот первый день меньше десяти тепла. С непривычки ощущался просто холод, и потому я поплотнее закутался в курточку от спортивного костюма, которую взял с собой, поверив с вечера в это маловероятно резкое изменение климата.
Форд заместителя главы моего маленького городка, что вез бумаги в областное министерство строительства, забрал меня из дома попутно, доставил до областного центра и подвез прямо до подземного перехода через проспект, за которым находилось здание законодательного собрания области. Я приехал в областной центр по случаю моего награждения депутатской премией к празднованию дня строителя.
С подземного перехода и вовсе потянуло холодом. Но народ спешил по своим делам, бедам и нуждам, не взирая на капризы погоды. Толпа прохожих, вышедших с очередного трамвая, втянула меня в этот переход. Я поспешил вниз в надежде побыстрее выбраться из холодного
