на окно, на четкие контуры за занавеской. Человек с хохолком и сгорбленная женщина стояли друг против друга. Неожиданно она со всего размаху ударила его клюшкой по голове. Металлический набалдашник пришелся как раз по хохолку. Ударила снова. Мужчина рухнул. В тот же миг раздался женский крик, полный ужаса. Калека исчезла. Крик повторился, слабее. И еще раз, совсем слабо.
– Это же мамин голос, – едва слышно пролепетала девочка. Губы ее дрожали.
Он бросился в подъезд. На первом этаже открылась дверь, и показалась портниха.
– Моя жена у вас? – выкрикнул он.
– Нет, – с удивлением ответила она. – Неделю назад она платье купила и больше ничего не заказывала… Что там за крики?
Он бежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. На третьем этаже одна дверь была приоткрыта. Он ворвался в квартиру. Споткнулся о зеленый чемоданчик, однако удержался на ногах. Посреди комнаты стояла сгорбленная женщина. Она сжимала клюшку с окровавленным набалдашником. Глаза ее горели. У ее ног валялся мужчина с разбитой головой. Судя по всему, он был мертв. На кровати лежала жена, полураздетая, тоже с проломленной головой и тоже мертвая.
– Я их застукала! – сказала женщина. – Можете звонить в полицию.
В ее голосе звучало мстительное торжество.
13.Сын https://fabulae.ru/prose_b.php?id=119139
Макс Новиков
Михаил – невысокий симпатичный мужчина лет сорока возвращался из аптеки, купив большой пакет медикаментов. Попутно завернул в парикмахерскую. Его курчавые волосы порядком отросли.
Михаил торопливо поднялся по ступенькам салона красоты «Светлана» и вошел в Мужской зал. К счастью, очереди не было, и мужчина устроился в одном из кресел, рядом с которым стояла девушка-мастер лет двадцати и болтала со своей напарницей о крайне важных в их возрасте вещах.
– Как стричь? – жуя жвачку, спросила обладательница ножниц и расчески.
Михаил, сколько себя помнил, стеснялся разговоров с прекрасным полом. Он смущенно взглянул карими глазами в зеркало и сказал:
– Чуть покороче сделайте, и всё.
Девушка хмыкнула, надула пузырь и застрекотала ножницами, продолжая говорить своей подружке:
– А в субботу он меня в суши-бар возил, а потом мы в клуб поехали.
– На черной «Ауди»? – спросила подруга.
– Не, ты что! – встрепенулась парикмахер – Я сказала, тот самый «Мерседес», который мне в журнале понравился.
– Круто! – подхватила подружка, – а мой уже путевки купил в Турцию – не в России же Новый год отмечать! – и обе ритмично закивали головами, точно лошади перед забегом.
Михаил сидел, не двигаясь, и смотрел в своё отражение. В это время у него зазвонил телефон.
– Мне бы ответить, – сказал он, и смутился.
Девушка хмыкнула и отступила, а Михаил достал из-под накидки телефон:
– Да… может, через неделю? Просто массаж маме очень нужен… я постараюсь не тянуть с оплатой… ну, выслушайте….
Разговор был окончен. Девушки переглядывались и хихикали. Та, у которой не было клиента и чувства такта, спросила:
– Вы, поди, с мамой живете?
Мужчина стиснул кулаки под накидкой.
– Что делать, ситуация, – произнес он внешне спокойно.
Парикмахер, что стригла Михаила, менее охотно продолжила своё занятие.
– Я считаю, – заявила она, выпятив губки, – что мужик к тридцатнику должен купить квартиру, побывать в разных странах и, конечно, ездить на дорогой машине.
Её напарница интенсивно кивала головой с горящими желанием и мечтами глазами. Михаил ничего не видел перед собой и только проговорил:
– Каждому своё.
А за окнами гуляла теплая осень. Березки в желтых платьишках кружили вальс с мохнатыми елями, одетыми в наряды из темно-зеленого бархата. Всё циклично в Природе, всё имеет начало и конец; рождение, молодость, зрелость, закат и … печально, но неизбежно в наших широтах – холода, сильные холода.
Разговор в парикмахерской слышала молодая женщина, которая записалась на стрижку, и ждала очереди. Она была высокой, в теле дамой, приятной внешности с мягкими чертами лица и сочувственным взглядом. По её виду легко можно было понять, что шуточки и уколы мастеров-насмешниц вызывали в её душе негодование, так как женщина неодобрительно поглядывала в Мужской зал. Но Михаил переносил издёвки ветреных девиц со стоическим самообладанием.
– Вот и всё, – сказала парикмахер клиенту. – Двести пятьдесят в кассу.
Михаил поблагодарил и, выбравшись из глубокого кресла, направился к кассе. Оплатив стрижку, он пошел к выходу. Молодая женщина как будто читала со смартфона, но на самом деле наблюдала за Михаилом с интересом и легким состраданием.
В дверях Михаил столкнулся с соседкой, тётей Катей.
– Миша, здравствуй, – зычным голосом прогремела соседка –
– Нина как поживает?
– Всё идет своим чередом, – ответил он, глядя мимо собеседницы.
– Держись, Мишка, – напутствовала тётя Катя и, глядя уходящему мужчине вслед, сердобольно качала головой.
Потом тётя Катя подошла к молодой женщине и села рядом.
– Вот паренек-то золотой, – сказала тётя Катя будто бы сама себе, – столько времени за матерью ходит… за что такой крест на долю ему даден.
– О чём это вы? – отвлеченно спросила молодая женщина.
Тётя Катя руками всплеснула и махнула в сторону двери.
– Да вон, Мишка-то! Говорю, парень ¬– золото. Мать у него парализованная лет семь уж лежит, а он за ней ходит. Вот это Сын! Правда, не женат до сей поры….
Дальше молодая женщина уже не слушала, потому что бежала за Михаилом.
– Подождите, – крикнула она, – может, вам помощь нужна? Меня Марина зовут, я на массажиста училась. Вашей маме крайне необходим курс массажа. Михаил ещё пытался отнекиваться, но сильная женщина уже подхватила его под руку, и он даже не осознал, как повёл Марину в сторону дома.
Жёлтые листья падали на влажный асфальт, приглушая звуки шагов, а сквозь серое небо пробивались редкие лучи осеннего солнца
14.Всё поправимо https://fabulae.ru/prose_b.php?id=119219
Яла ПокаЯнная
В селе Липки Тавицких не любили. А все потому, что глава их семейства давным-давно преступил закон. Толком никто ничего не знал. Однако, нет дыма без огня...
Поговаривали, что Трофим лишил жизни человека. Так это или досужие враки, одному Богу известно.
А когда после визита местного следователя Тавицкие корову (кормилицу семьи!) со двора свели, все село окончательно убедилось в своем мнении - был грех-то, был! От него Трофим коровой-то и откупился.
С тех пор дом Тавицких обходили десятой дорогой. А Трофим и не собирался оправдываться ни перед кем. Дом у Тавицких был добротный, по-хозяйски ухоженный. Детей было немало. Пять сыновей и дочка. Жена Надя безоглядно любила Трофима. Никогда ему не перечила. И на пересуды людские внимания не обращала. Управлялась исправно с хозяйством, растила детей. Да только иногда, когда доила коз в хлеву, плакала навзрыд и причитала:
-Ой, горечко-то какое нам выпало... Жизни нет от их укоров немых! Переехать бы куда...
Трофим, конечно, знал об этих стенаниях жены. Жалел свою Надежду. И при любой возможности дарил жене цветастый платок. Казалось, Трофим загодя купил в сельском магазинчике десяток платков и при удобном случае дарил. Таких подарков у Нади в сундуке насобиралось много. Хоть всю деревню одари, еще и останется...
Надежда любила пройтись в красивом платочке по селу. Каждый раз надевала новый платок, как бы говоря:
-Вот, видите, люди, я нисколечки не боюсь ваших пересудов и сплетен! И все у нас хорошо! И муж меня любит!
Вся жизнь Тавицких проходила вокруг своего же семейного уклада. Ни друзей, ни подруг не было. Вот так один большой грех отделил их от мира людского.
Шли годы... Дети Тавицких выросли. Дочка Верочка была самая младшая. И, конечно, самая любимая. К Верочке подкралась десятая весна, а всем братьям пришла пора жениться. Приспело время приводить в отчий дом невесток. Но... Таковых в родном селе не оказалось. Девушек-то было много. Однако, всем им было наказано - с семьей Тавицких не водиться! А иначе, любая мать накрутит косу своей дочери на кулак, задерет подол юбки и высечет крапивой, чтоб не заглядывалась на непотребное! Братья же, как назло, все были пригожи с лица, мужественны, статны, всякой работы не чурались. Друг на друга были похожи волос в волос. Каждый молодец - хоть во дворец. Девчата украдкой засматривались на этих парней, томно вздыхали при встречах, но перечить матерям не решались.
Так и ходили Тавицкие по селу созревшие и незасватанные.
И все же нашлась одна отчаянная! Анна влюбила в себя двух братьев Тавицких. Сама того не ведая. Федор и Денис друг другу не признавались, что любят одну девушку. Но Анна предпочла самого старшего брата, а Денису дала отставку. Дело шло к свадьбе.
Влюбленные решили сбежать из села. Знали - благословение от родителей Анны не получат. "Руки-ноги целы, не пропадем!"- рассуждали Федор с Анной. И уехали в ближайший городок.
Денис, было, загоревал... Уж, очень нравилась ему Анна. Но время и жизнь берут свое...
Незаметно пролетел год.
Федор с Анной приехали в родные Липки. С дочуркой. Хотелось погостить. Да и благословение родительское все же получить.
Мать и отец Анны поохали да повздыхали, внучку приняли - зацеловали. Икону вынесли и ... благословили детей. Чего, уж, тут брыкаться... Любовь победила.
Родители Федора были очень рады гостям дорогим. Побег из родного дома им простили. Первую внучку облобызали. Трофим благодушно изрек:
-Ну вот, Федор, слава Богу, семья у тебя образовалась! Верю, у твоих братьев тоже все сложится к добру!
Федя с семьей уехал. С легким сердцем.
Прошло еще семь лет.
Случилось как-то Денису поехать в соседнее село. По делам колхозным. Сельсовет поселил его на временное проживание в дом к одной семье. Муж с женой, да трое малых ребятишек.
Хозяйка Любаша Денису сразу приглянулась. Но виду он не подавал. Муж-то рядом!
Однако, со временем, Любаша и сама стала привечать своего квартиранта. То улыбнется игриво, то пошутит ласково...
И решил Денис, по примеру своего отца, подарить Любаше платок. Самый нарядный! Выбрал и купил в магазине ярче некуда!
Люба, увидав покупку квартиранта, обратилась к нему с вопросом:
-Зазнобу, поди, нашел, Денис Трофимович?
-Да вот, нашел...
И платок оказался на плечах Любаши. Женщина покраснела, сорвала подарок с плеч и убежала. Платок свернула и запихнула себе за пазуху. Подарок-то этот сладко жег и на плечах и за пазухой!
В тот же вечер потеряли себя Денис и Любаша... Случилась у них любовь. Да какая! Мужчина и женщина, как сено и огонь. Только спичку поднеси...
Как только Денис закончил работу в этом селе, Люба собрала свой нехитрый скарб, детей в охапку (старшему сыну было пять лет) и переехала к любимому в Липки.
Муж на прощание только и сказал:
-Смотри, Любаша, не пожалей! Одумаешься - возвращайся!
Да, разве ж можно остановить табун диких лошадей в степи?
...Трофим и Надежда очень удивились приезду сына с работы.
-Ну и наработал же ты, сынок! Знакомь, - засмеялся Трофим.
Тавицкие-старшие
