за его работой, то вновь возвращал всё к обычному масштабу. Так продолжалось минут десять. Второй пилот молча смотрел за манипуляциями командира.
– Я смотрю, Вы отметили в грузовом отсеке неполадки в системе кондиционирования. Что скажете? – наконец прервал паузу первый пилот.
– Да. Там перегревается один из модулей. Я сегодня спускался туда, но причину пока не обнаружил.
– Ладно, завтра сам туда залезу. Люблю, знаете ли, покопаться с техникой, – подхватив свой стаканчик из вакуумного держателя, командир лёгким движением закрыл голограмму, – а сейчас пойду-ка я съем чего-нибудь жирного и калорийного.
Это была обычная реакция организма на длительное нахождение в состоянии глубокого погружения, первые пару дней после пробуждения всё время хотелось есть. Потом этот кулинарный зуд проходил, но первые сорок восемь часов человек беспрестанно чего-то жевал. Командир спустился в столовую и стал набирать себе на поднос всего понемногу. На восьмой тарелочке он призадумался, затем взвесил рукой свой поднос. Приличная тяжесть набранной снеди приятно оттягивала руку. Командир добавил ещё вазочку с мороженным и отправился за столик, чтобы расправиться со всеми этими аппетитными яствами. Покончив с едой, он блаженно отвалился на спинку кресла. После такого обеда ничего делать не хотелось и первый пилот отправился отдохнуть в свою каюту.
На следующее утро командир быстро позавтракал, облачился в спецовку и полез в грузовой отсек. Хотя утром это можно было назвать с некоторой натяжкой, потому как в космосе не существует смены дня и ночи. Но на звездолётах, предназначенных для длительных экспедиций, с целью наибольшей комфортности экипажа в установку искусственной гравитации всегда интегрировали климатический модуль, который имитировал естественные условия жизни их родной планеты вместе со сменой дня и ночи, восходов и закатов, даже при желании можно было устроить чередование времён года.
Итак, первый пилот спустился в грузовой отсек и первым делом осмотрел живой груз. Всё было в норме, модули жизнеобеспечения функционировали в штатном режиме, пациенты находились в глубоком анабиозе, будить их было ещё рановато. За этот рейс везли не много, всего 218 особей. Учёные работали всё лучше и лучше, поэтому брака становилось меньше, но совсем избавиться от него пока не удавалось.
“Возвращенцы” (так назывался этот живой груз) находились в индивидуальных модулях, которые были скомпилированы в виде сот. Каждый такой модуль имел автономную систему жизнеобеспечения. Это было сделано на случай какого-то сбоя или аварии, чтобы не погибли все вместе. Первый пилот прошёл вдоль длинных рядов прозрачных капсул и заглянул в каждую из них. Всё было нормально. Тогда он открыл небольшой люк в полу и спустился на технический уровень. Там находилось всё оборудование жизнеобеспечения. Командир быстро нашёл модули, отвечающие за кондиционирование и начал наблюдать. Всё работало нормально. Вдруг на одном из них замигала красная лампочка. Он подошёл и включил экран меню. Надпись сообщала о перегреве. Тогда первый пилот вызвал голографическую схему модуля, увеличил её и принялся пристально осматривать. Вроде бы всё нормально, никаких внешних повреждений нет, утечек тоже не видать.
«Н-да, странно, видимо придётся вскрывать кожух, – подумал командир». Он нажал на кнопку и из стены выехал ящичек со всеми необходимыми для данного модуля инструментами. Первый пилот взял механическую отвёртку и снял защитный кожух. Внутри всё было нормально, ни грязи, ни утечек не наблюдалось. Тогда он скинул хомуты со шлангов воздуховодов и стал их осматривать. Тоже, вроде бы, всё нормально. Он уже было хотел вставить шланги на место, как в одном из них обнаружил непонятный предмет. Командир длинным щупом вытащил его из шланга и стал разглядывать. Тряпица какая-то, кусок тонкой, полупрозрачной ткани. Обычно из такой делают салфетки и носовые платки. Это и был носовой платок, только несколько странный, с каким-то узором в углу, вышитым вручную красными нитками. Первый пилот повнимательней посмотрел и понял, что это были инициалы. Гипертрофированные буквы, вычурные вензеля, всё, как в учебнике истории периода жизни с отрицательным балансом. “Выделяйся не тем, кто ты есть на самом деле, а тем, чем владеешь”, – припомнил он фразу из учебника.
Командир пару минут сидел в задумчивости. Он уже где-то видел этот платок. Теперь он вспомнил. Когда грузили «возвращенцев», этот платок находился в руках у одного из них. Точнее у одной. Да, это была женщина. Молодая, в нелепой одежде, короткие, окрашенные в ядовито-зелёный цвет волосы торчат в разные стороны, аляповато-вычурные татуировки на шее и руках, кричащий макияж и крайне агрессивное поведение. Она что-то визжала, брыкалась и пыталась кусаться. На неё почему-то не действовали транквилизаторы, и пришлось её обездвиживать физически, чтобы эта буйная особа, не дай бог, не покалечилась. Наверное, платок выпал и его каким-то невероятным образом засосало в систему вентиляции.
«Ох уж эти возвращенцы-извращенцы, – подумал первый пилот, – что за странный народ? Кричат о свободе, о правах, о самореализации. Да какой же ещё свободы вам нужно? Сейчас человек наделён истинной свободой выбора, он может бесконечное количество раз изменять свою жизнь и линию судьбы. И никакие “высшие силы” помешать ему в этом не в состоянии, мы теперь сами заведуем подобными вопросами. Иди, реализуй своё законное право созидателя высшего замысла, делай что-то полезное, твори на благо всего общества, кто ж тебе мешает. Ан нет, они хотят орать, бузить, ломать, крушить. Они лишь поднимают шумиху, делают значительную позу, сеют хаос и сумятицу. Только вот созидать, делать какое-то конкретное дело не желают. Бессмысленное вспенивание пространства вокруг себя – вот то занятие, коим они готовы заниматься бесконечно долго и с превеликой охотой. Единственная цель этих, с позволения сказать, людей – чтобы их поза выглядела максимально выгодно на фоне того хаоса, что они создают вокруг себя. Отсутствие настоящей, истинной индивидуальности и реальной востребованности в социуме они пытаются заменить внешним украшательством своих никчёмных тушек. Яркие, пустотелые оболочки. “Не казаться, а быть!” – только по такому принципу следует жить. А они всё норовят прикинуться тем, чем по своей природной сути совершенно не являются. Да что с них взять, отголоски далёкой эпохи. Нет, это не люди, это какая-то оглушительно громко звенящая пустота!»
Первый пилот отвлёкся от своих мыслей и принялся собирать прибор обратно. Он закончил и подключил модуль. Тот отработал пару циклов, автоматически включаясь и отключаясь. Перегрева больше не было.
─ Делов то, – по-кошачьи довольно проурчал командир и сложил инструмент обратно в ящик. Тот автоматически задвинулся обратно в стену. Вдруг раздался сигнал вызова. Первый пилот включил рацию, ─ на связи. Что там у Вас?
– Шеф, Вы должны взглянуть на это лично, – загадочно ответил второй пилот.
– Ладно, сейчас приду, – снисходительно хмыкнул командир.
Он ещё раз проверил отремонтированный модуль и остался доволен проделанной работой. Техника становилась надёжнее, и случай покопаться с механизмами вручную выпадал всё реже. И командир никогда не отказывал себе в удовольствии отремонтировать что-то самолично. Конечно, можно было послать туда робота-ремонтника, он бы справился с этой задачей не хуже, но самому-то интересней. Опять же, моральное удовлетворение от проделанной работы тоже имело место быть. В общем, один сплошной положительный эффект.
Завершив все ремонтные процедуры, первый пилот направился к пневматическому лифту и зашёл в кабину-капсулу. Герметичная стеклянная дверь быстро закрылась и на стене засветился пульт. Командир нажал нужную кнопку. Капсула плавно въехала в прозрачную круглую шахту-трубу. Мощные насосы мгновенно создали разницу давлений и капсула бесшумно пошла на нужный этаж.
Первый пилот не стал переодеваться, а прямо в спецовке вошёл в модуль управления, где и застал довольно удивительную картину. Второй пилот хаотично ходил по комнате в сильном возбуждении и что-то невнятно бубнил себе под нос. Увидев командира, он перестал бормотать и быстро устремился в его направлении. Схватил его руку и лихорадочно затряс её в приветствии.
– Да прекратите меня трясти, – мягко, но настойчиво тот вынул руку из его нервных объятий, – садитесь и рассказывайте, что стряслось. А то прямо какой-то сумасшедший дом.
– Ха, сумасшедший дом! – нервно ответил второй пилот, плюхнувшись в кресло, – здесь такие дела творятся, а Вы говорите дурдом.
– Да, какие дела то? Ну, рассказывайте уже.
– Кажется, свершилось! Процесс пошёл! Наши труды не прошли даром! У них здесь в энергетическом поле аномалия образовалась, – второй пилот смотрел восторженно, но несколько озадаченно.
– Ну-ка, ну-ка, давайте посмотрим, – заинтересовался командир.
– Вот, – второй пилот открыл карту энергетических полей.
Над пультом всплыла голограмма спецобъекта номер шесть с континентами, океанами и островами. Всё было в красных тонах, от розового, до бордового. Оттенок цвета зависел от той общественной атмосферы, которая присутствовала на данной территории. Если где-то получалось сдерживать натуральную, естественную природу человека, то там спектр смещался в сторону светлых розовых тонов, а где этого добиться не удавалось, то цвет становился тёмным и напоминал пятна подсохшей крови. Весь глобус алел этим цветом. Везде, где присутствовал человек, доминировал только красный, кровавый цвет.
– Ну, и где же аномалия? – спросил командир, пристально рассматривая алый шарик.
– Вот, – второй пилот развернул голограмму и увеличил в несколько раз нужную область.
Действительно, почти посредине самого большого континента в кроваво красном пламени светился маленький огонёк белого цвета. Командир ещё увеличил масштаб. Огонёк стал больше и принял неправильные ломанные очертания. Его цвет был не просто белым, а даже с некоторым смещением в сторону голубого оттенка.
– Не может быть! – наконец, откинувшись на спинку кресла, тихо выдавил из себя командир, – этого не может быть! – повторил он озадачено.
– Вот и я говорю, – нервно подхватил второй пилот, – а Вы говорите дурдом.
– Н-да! – протянул задумчиво командир, – а наши датчики не врут? Может, сбой какой?
– Я проверял, всё верно. Цвет белый с небольшим смещением в голубой спектр.
– И давно появилась эта аномалия?
– Судя по показаниям датчиков, примерно с полгода назад. В это время цвет начал светлеть и переходить из красного сегмента в белый.
– А почему такие странные ломаные границы у этой аномалии?
– Особенности административного деления на данной территории. Это границы административной единицы.
– Так, так. Есть ещё, что добавить? – на всякий случай спросил
