то, что автор умер — стало быть, не нужно было платить гигантские гонорары; что до родственников, унаследовавших авторские права, то они были не в счёт, так как были готовы на любые ничтожные выплаты, радуясь свалившимся с неба доходам. За несколько последующих лет издательство, приобретшее эксклюзивные права на эту интеллектуальную собственность, заработало миллионы. А потом один дотошный и очень полезный литературовед из Лондона, сделавший перевод одной из книг Закладова на английский язык, сделал всё остальное. Книга произвела в англоязычном мире эффект разорвавшейся бомбы. С кем только автора не сравнивали — с новым Чеховым, с новым Булгаковым. Кто-то усматривал в текстах нотки Владимира Набокова, кто-то углядывал Кафку и Джека Лондона, кто-то утверждал, что там в основе сам Лев Николаевич, кто-то находил что-то от Акутагавы. И все, как один, называли его исключительно русским по духу — считалось, что глубоко писать на духовные темы могут только русские авторы. Как бы там ни было, очень быстро и очень надолго Кирилл Закладов был признан мировой знаменитостью...
Глава 12
На этом, казалось бы, можно было бы и закончить рассказ о нашем герое. Хоть мы и коснулись его вскользь, но неординарная личность его проступила сквозь текст настолько рельефно, что, может быть, большего и не надо. Но, скажу прямо, мы не можем этого сделать, так как с его именем связан ещё один эпизод — эпизод настолько необычный, настолько фантастический, что далеко не каждый сможет его принять, когда с ним познакомится, но мимо которого мы всё-таки не можем пройти, ведь один факт его существования говорит о том, что мир, который мы себе представляем, значительно более широк и сложен, чем эти представления, и это весьма гармонично вписывается в творческий портрет Кирилла Закладова. Следующее ниже повествование именно об этом.
Глава 13
На перроне остановочной площадки "Второй посёлок Орджоникидзе", что в Ростове-на-Дону, было пусто. Только одинокий мальчик лет семи-восьми в аккуратных брючках и белой рубашечке одиноко слонялся там, выглядывая прохожих. Заметив, что через железную дорогу переходит мужчина средних лет, он кинулся к нему и жалобно заныл ещё издали:
— Дяденька, дяденька, помогите, пожалуйста, Христа ради!
Мужчина, плотно сбитый по фигуре, про которых в народе говорят сам себя шире, окинул его вопросительным взглядом.
— Чего тебе?
— Купите мне билет до Новочеркасска. Я деньги дам, у меня они есть...
— Сам, что ли, не можешь?
— Говорят, слишком маленький ещё, не дают. — Мальчик хотел было заплакать, сморщив лицо, но у него это не получилось — тем не менее, вид у него всё равно был жалостливый.
— Ладно, — сказал мужчина, смягчившись. — Что у тебя случилось?
— Да бабушка заболела, а я номер отцовского телефона забыл. Он ведь в Новочеркасске живёт. Мне надо ему про бабушку обязательно рассказать, а то будет беда. Бабушка ведь меня всё равно не отпустила бы, если бы я у неё в Новочеркасск стал отпрашиваться. Я ведь маленький ещё...
— Ты и впрямь маленький.
— Ну пожалуйста, помогите. А я за вас молитву сегодня вечером прочитаю. Как вас зовут?
— Тимофеем... Ладно, давай свои деньги.
Мальчик с готовностью вытащил из кармана сложенную вдвое тысячерублёвую купюру...
— Не хило ты упакован.
— А то, — улыбнулся мальчик.
Глава 14
В вагоне было пусто. Пассажиры сидели лишь кое-где. Мальчик выбрал место, где никого на скамейках не было, и сел у окна. Электропоезд тронулся через минуту. Ещё через две в вагон вошёл контролёр. Он окинул сидящих профессиональным взглядом и уверенно направился к мальчику.
— Ты один или с родителями?
— Один, — признался мальчик.
— А что так?
— Меня мама на перроне провожала. Вы разве её не видели?
— Нет. А должен был?
— Ну, она у меня красивая.
— Куда она тебя?
— До Новочеркасска. Там меня папа встретит. Они меня с мамой никак поделить не могут. Всю неделю я у мамы живу и только выходные у папы.
— Билет есть?
— Есть. — Мальчик протянул контролёру билет.
Тот поглядел на билет и маленькими никелированными щипчиками сделал в нём круглую дырку.
— Билет-то для взрослых, — сказал он. — Мог бы и детский со скидкой купить.
— Правда?
— Ладно, сиди тут. Я послежу за тобой и подскажу, где выходить.
— Да я знаю, не первый раз уже еду.
— Ну, сиди.
Контролёр окинул вагон ещё одним внимательным взглядом и двинулся дальше.
— Пронесло, — пробормотал мальчик и снова уставился в окно, где из-за поворота широким руслом медленно выплывал Дон.
Глава 15
Через сорок минут электропоезд остановился в Новочеркасске на главном вокзале. Большая часть пассажиров, а с ними и наш мальчик, устремилась к выходу. Никто за ним не следил. Контролёр, хоть и обещал это сделать, напрочь про это забыл. Мальчик же уверенно направился к автобусной остановке, где городская единичка дожидалась, когда салон заполнится пассажирами. Мальчик аккуратно заплатил за себя и снова сел у окна — он любил, путешествуя, разглядывать проплывающий мимо пейзаж...
Автобус натужно вытащился на вершину Новочеркасского холма. На следующей же остановке мальчик вышел и отправился в обратную сторону, где метрах в ста ниже имелся нужный ему дом. Это был ничем не примечательный кирпичный трёхэтажный дом сталинского периода. Мальчик вошёл во двор и обнаружил, что у нужного ему подъезда теперь дверь с домофоном. Он плохо помнил, была ли такая дверь с домофоном в его прошлой жизни или её поставили недавно. Визуально расположение квартиры он помнил, но вот её номер. Он, пятясь, отошёл на несколько шагов назад, оглядывая всё пространство стены вокруг двери — его догадка сразу же оправдалась — над дверью обнаружилась металлическая табличка, на которой были указаны номера квартир и фамилии живших в них жильцов. Напротив Цифры 3 была указана фамилия Подляков А.Ф.
— Точно, — пробормотал мальчик с удовлетворением. — Стало быть, я не ошибся.
Он набрал комбинацию для нужной ему квартиры. Через несколько секунд в динамике раздался женский голос:
— Кто там?
— Здравствуйте, — сказал мальчик. — Мне нужен Александр Фёдорович Подляков. Он сейчас дома?
— Дома. Да только он спит. Не знаю, встанет ли.
— А вы скажите, что к нему Кирилл Закладов пришёл. Он, наверное, ещё помнит меня.
Секунд на десять воцарилась пауза.
— Кирилл Закладов? — переспросила женщина.
— Да, у меня срочное к нему дело.
— Странно. Я помню, был у нас знакомый с такими же именем и фамилией. Но ты ведь ещё мальчик, я не ошиблась?
— Я вам всё объясню лицом к лицу. Так вы впустите меня?
— Конечно, проходи, пожалуйста.
Стукнул металлическим звуком магнитный замок, и мальчик проскользнул в тёмное пространство подъезда. Нужная ему квартира располагалась на втором этаже.
— Удивительно, — бормотал он. — Как тут всё совсем не изменилось. Как будто вчера тут был.
Он поднялся на второй этаж, где из двери третьей квартиры выглядывала пожилая сухонькая женщина в неопределённом по цветам халате. Лариса, жена Подлякова, не то догадался, не то вспомнил мальчик. Сухонькое, невзрачное, похожее на мышку, психически задавленное Подляковым существо.
— Это ты Кирилл Закладов? — спросила она, обшаривая настороженным взглядом пространство за спиной мальчика — не шутка ли это какая-то, не розыгрыш ли, не прячется ли там кто-то из взрослых, готовый выскочить с радостным воплем "Ага! Повелись, повелись!"
— Я, — сказал мальчик. — Вы только не пугайтесь. Я вам сейчас всё объясню.
Дверь открылась пошире, и обнаружилось, что за спиной женщины стоит ещё один человек — увядший, совсем старый мужчина высокого роста и с заспанным морщинистым лицом. Это, собственно, и был сам Подляков. С момента нашей последней встречи, когда он со Шкрабатовым навещал неутешную мать, он погрузнел ещё больше, глаза у него, старческие, подслеповатые, утратили голубоватый блеск, стали бесцветными, как его совесть. Живот у него вырос ещё больше, и теперь он походил и на паука, и на личинку майского жука одновременно. Такой же толстый, неповоротливый, с настороженным взглядом, будто сидел в укрытии, высматривая — не нападёт ли кто.
Глава 16
Оба глядели на мальчика с настороженным удивлением.
— Можно войти? — спросил мальчик.
Они молча посторонились, пропуская гостя в коридор. Войдя в комнату, мальчик огляделся. По его виду никак нельзя было сказать — удивлён он или нет тем, что увидел. Беспорядок, царивший в комнате, хозяева называли творческим. Никакого творчества там, понятное дело, никогда не было и в помине, но эта сакральная формула удобно поддерживала мнение, что тут живут неординарные люди. На полу съёжившиеся старые газеты, подле дивана груда грязной посуды, там и сям разбросанные книжки с заломленными страницами. И пыль, пыль, пыль...
— Итак, — сказал мальчик, остановившись посередине комнаты и повернувшись лицом к хозяевам, которые застыли в дверях. — Вы, наверное, хотите узнать, кто я, собственно, такой и причём тут имя Кирилла Закладова?
Те молча переглянулись.
— Моё нынешнее имя Антон Стасько, — продолжал мальчик. — Это то самое имя, которое мне дали мои нынешние родители. Они живут в Ростове. Семья филологов, что очень удобно для моего воспитания и нынешней мой деятельности — как и в прошлой жизни, я планирую стать литератором. Родился я семь с половиной лет назад в их семье. Моя мать — Любовь Стасько, это имя вы, может быть, слышали, Александр. Это ведущая литературного клуба в Ростове-на-Дону, и вы могли бы слышать о ней от меня, когда мы с вами, Александр и Лариса, общались в прошлой моей жизни. Я стал у неё вторым ребёнком. Первый же — мой старший брат... Впрочем, это не важно. Вы спросите, а при чём тут Кирилл Закладов, ныне всемирно известный писатель, а в недалёком прошлом твой близкий друг? Отвечу. Это я был в прошлой своей жизни Кириллом Закладовым...
Глава 17
По мере того, как мальчик говорил, лицо у Подлякова медленно приобретало выражение ужаса. Он, конечно, знал о теории переселения душ, читал в своё время массу эзотерической литературы, свидетельствовавшей, что понятие реинкарнации входило в религиозные доктрины различных народов мира, но он, конечно, никак не мог предполагать, что этот факт таким удивительным невероятным образом может коснуться его самого. Он одновременно верил этому и не верил. С одной стороны такие авторитеты эзотерической мысли, как Блаватская, шри Ауробиндо, Будда, древнегреческие гностики и т.д., с другой же — так трудно это принять в реальности... А странный мальчик продолжал говорить дальше:
— В межвременье я очень...
