- Учитель попроси ее скорей, а то, как бы, что ни случилось с Настей.
- Алеша, вы мастер создавать проблемы. Прежде всего, необходимо обходить Настю стороной. Пока вы объяснялись с ней, я постарался отвлечь внимание слуг и дворовых людей на себя. Не знаю, удалось ли мне это сделать. И самое главное, как вы можете дать вольную Насти, если она принадлежит вашей сестре и вашему отцу, а не вам?
- Я договорюсь с сестрой и представлю отцу Настю в качестве компаньонки Ксении.
- Не знаю, не знаю. Но сейчас главное уговорить княжну вам не препятствовать. Она человек традиционный и принципиальный. На сделку с совестью не пойдет. Может быть только, если вам будет угрожать опасность, она решится пойти на соглашение.
Алексей нашел Ксению в ее покоях. Она спросила его, что заставило побеспокоить ее? Он ответил, что должен решить с ней одно деликатное дело.
- Не касается ли это дело Насти? – неожиданно спросила Ксения.
- Да, совершенно верно. Я хочу тебе сказать, что люблю ее больше жизни и ради того, чтобы сделать ее счастливой, пойду на все.
- А может быть ради ее счастья тебе лучше оставить ее в покое?
- Если так лучше, хорошо. Ради ее счастья я готов пожертвовать собой. Уйду в монастырь или уеду на чужбину.
- А что может быть монастырь – это наилучший выход.
- Хорошо. Ладно, я пойду собираться в монастырь.
- Не дури, Алеша. В монастырь идут не для того, чтобы себя замуровать, умереть для мира, а для того, чтобы посвятить всего себя службе Богу. Таким, как ты, с такими намерениями нечего делать в монастыре.
- Тогда я покину вас и уеду искать утешение от личного горя на чужой стороне, раз родная сторона оказалась ко мне равнодушна.
- А как быть с долгом продолжить свой род и быть опорой семьи, отечества?
- Я готов продолжить наш род только по любви. И только так я могу стать опорой семьи и нашей родины и никак иначе. В любом случае я оставлю на время вас и уеду за границу учиться. Я все сказал.
- И на какие средства ты будешь содержать свою семью и учиться?
- Я пойду работать. Мне ваших денег не надо.
- Ладно. Я подумаю. Во всяком случае, я не буду наговаривать на тебя родителям. И не буду плохо относиться к Насте. Если ты, правда, так любишь человека, то я тебя уважаю. Надеюсь, это не твоя очередная блажь. Сейчас на кону счастье и жизнь не только твоя, но и другого человека. Пойми это.
- Я это понимаю. Откуда ты узнала, что я люблю Настю?
- Да, весь дом знает о твоем спектакле. И Настя сама сказала мне о том, что случилось. Она оказалась честной и порядочной девушкой.
- Любит ли она меня?
- А как можно любить такого дурака? Вообще, ты в своем уме? Влюбился в сироту из народа. Устроил перед ней и дворовой публикой трагикомедию. Ты бы еще родителей дождался и перед ними организовал свой театр. Иди, глаза бы мои тебя не видели. Вот скажи на милость, как мне тебе помочь?
- Последовать голосу своего сердца, которое не хочет несчастья для своего брата.
- Иди уж, знаток девичьих сердец.
Глава вторая. В Москве
На следующее утро Денбей отправился в Москву, чтобы уладить дело, связанное с поиском временного пристанища для Насти. Днем Ксения решила ехать в Москву с Настей в сопровождении Алеши. Выехали в Москву на следующее утро. К вечеру они уже были в Москве в доме князя Матвея Петровича. Вернувшийся со службы комендант Москвы удивился тому, что его дети так скоро приехали в Москву. Сын выразил желание ехать в Германию. В Лейпциг. В тамошний университет на философский факультет.
- Дело хорошее – учеба. Но странный выбор предмета обучения. Философия полезна для себя, на закате дней, когда приходит пора подводить итог своих трудов и дней. В твоем же возрасте, да и для отечества полезней, занятие науками естественными и техническими, как о том сказывает государь.
- Уму все возрасты покорны. Да к тому же, батюшка, ты говоришь о практическом уроке, который выносит с годами наш разум из прожитой жизни. Я же желаю в Германии узнать манеру чистого мышления натуральных философов. Вот одного я недавно читал. Его зовут Лейбниц. Он организовал в Германии Академию наук и служит историографом Брауншвейгской династии в Ганновере. Вместе с философией я буду изучать науки точные и естественные.
- Это, кажется, тот философ, с которым Петр Алексеевич общался в Ганновере. Я попрошу государя написать рекомендательное письмо к философу Лейбницу.
- Спасибо батюшка. В конце лета или в начале осени начинается учеба. Так что через месяц, может быть раньше, надо будет ехать в Германию на учебу на два-три года. Ты понимаешь, что образованные люди нужны короне, а образование им просто необходимо, чтобы чувствовать себя культурными людьми. Я думаю, может быть, ты отпустишь Денбея со мной?
- Хорошо, так и сделаем. Вот только матушка будет против этой долгой отлучки. Попробуй ее уговори, ведь ты единственный наш сын. И не рискуй понапрасну за границей. Я не против того, чтобы ты взял с собой Денбея. Но он человек свободный и сам решает, что ему делать. Ты с ним говорил об этом?
- Я, конечно, попрошу матушку не препятствовать исполнению моей заветной мечты заниматься любимым делом. А с Денбеем у меня уже был разговор о моей поездке. Если он согласится поехать со мной, я буду рад.
Вот такой разговор вышел у младшего Гагарина со своим отцом. Старший Гагарин, как и обещал, поговорил с царем о поездке своего сына в Ганновер, когда ему представился случай пожаловать в Санкт-Петербург. На всякий случай, вдруг государь сам захочет посмотреть на юношу, которого он рекомендует ганноверскому философу, Матвей Петрович взял Алексея с собой в «Северный Парадиз».
Свою мать Алексей взял да, в конце концов, и уговорил.. Екатерина Степановна была женщина ученая, говорившая на нескольких языках и числившая в своих предках даже греческих философов. Так что она, здраво рассудив, согласилась с решением сына продолжать ученое образование.
А в это время Ксения повлияла на решение своего отца дать своей служанке вольную и определить ее в Немецкой слободе, Кукуе, в компаньонки немецкой купчихе Анне Кребс, знакомой Денбея по торговой и иной части. Японец, желая познакомиться с европейской жизнью, о которой много слышал в России, согласился сопровождать Алексея.
Глава третья. Поездка в Санкт-Петербург
В середине июля отец и сын Гагарины посетили строящийся град Петра на Неве. Старший Гагарин приехал сюда по делам службы и одновременно решил уладить дело своего чада. В северной столице Петр бывал наездами, прежде всего занятый войной со шведским королем Карлом.
Задачей сего сочинения не является описание жизни и дел исторических особ. Поэтому царю мы уделим только то время, которое необходимо для раскрытия сюжета нашей истории. Встреча нашего героя с государем состоялась на острове между Фонтанкой и Мойкой в его тогда еще толком не отделанном Летнем дворце.
Царь сидел в своем кабинете и занимался государственными делами. Что такое государственные дела, если ими занимается сам государь как командор всех начальников, было ведомо только ему, да тем, кто ему служил верой и правдой. Наш герой имел перед собой пример такого служения в лице своего родителя. Государева служба его не прельщала: ему не улыбалась ни военная карьера, за что впоследствии судьба сыграет с ним злую шутку, определив матросом после предания старшего Гагарина сомнительному суду и жестокой казни, ни чиновничья стезя, которая отличалась безотрадными для нежного сердца пылкого юноши чинопочитанием и корыстью.
Царю доложили, что просит приема московский комендант с сыном. Пока Гагарины ожидали своего часа встречи с государем, Алексей размышлял о природе власти. Он думал, что в коридорах власти трудно найти разумного человека, ибо там по большей части обитают люди-пауки, плетущие политические интриги. Ума там нет, а есть только животная хитрость. Власть держится силой, внушающей страх, которому сопротивляется сознание человека. Поэтому главная задача любой власти – это оболванивание людей, лишение их чувства реальности, которое вырабатывает сознание. Как подавить человеческое сознание? Возбуждением и пробуждением зверя в человеке власти и доведением унижением и оскорблением народа до скотского состояния. Власть внушает страх, избавлением от которого является покорность. Сознание атакуется страхами, ими блокируется, окаменевает. После этого с сознанием легко уже работать так, как выгодно самой власти в лице ее служителей. Предлагаются простые решения, соответствующие ничтожащим состояниям сознания людей, доведенным до уровня животных, которых ласково утешают, чтобы они покорно исполняли то, что им внушают властные звери в образе людей, вроде волков в «овечьих шкурах».
Однако вернемся к царю, которому было не до коменданта, а тем более его сына. Он занимался важными государственными делами. Только выйдя из кабинета, он заметил Гагарина и спросил его, с каким делом комендант пожаловал к нему. Старший Гагарин осторожно представил самодержцу своего сына, чтобы тот его ненароком не обидел. Главный злодей России взял за плечи Алексея, встряхнул его, посмотрел ему прямо в светлые очи, но, не заметив там животного страха и подобострастного отношения к себе, с презрением сказал, что у него самого есть такой же никчемный умник, который не радеет о благе государства. Разумеется, говорилось о благе государства, но подразумевать надо было благо государя.
Старший Гагарин стал говорить о полезном для России желании своего сына учиться в Германии у самого Лейбница, с которым царь имел беседу в Ганновере в своем Великом посольстве за границей. Царь немного смягчился, как только услышал дифирамб в честь своего первого выезда за границу и согласился на просьбу князя дать рекомендательное письмо к Лейбницу. При этом царь оговорился, если только княжич будет подслушивать и подсматривать за тем, что происходит в Брауншвейгском княжестве и обо всем докладывать ему через надежных людей, используя дипломатические каналы.
На уме Алеши не могла не появиться мысль о том, что тирану нужны подданные только в качестве солдат, «пушечного мяса» и шпионов, доносчиков на своих или чужих подданных, или и тех и других. Раз он предпочел смерти жизнь, то его удел быть шпионом. Конечно, он этого не сказал ни царю, ни потом своему отцу, ибо такое признание было сравни тому, чтобы самого себя высечь.
Царь сказался занятым и сообщил, что пусть они пожалуют завтра, если у него на то будет время. Но и завтра, и послезавтра дело княжича Алексея не сдвинулось с мертвой точки. Так что пришлось Матвею Петровичу уговаривать петрова стольника и поверенного друга царя графа Меньшикова, подмаслив его солидным кушем, вступиться за своего сына и разрешить ему покинуть пределы России с целью поездки на учебу в Германию с рекомендательными письмами к герцогу Бранушвейгскому и его слуге, славному господину Лейбницу.
Глава четвертая. Путешествие в далекие края
