Банда слепых и трое на костылях

некуда, штурмует редакцию. А редактор, не долго соображая, указывает на рядового, каким являетесь вы, репортера. На вас и посыпятся все палки. Кому вы сможете доказать, что употребили слово “землетрясение” или какое-либо другое, в качестве метафоры, исключительно ради украшения текста? Поэтому умные люди с незапамятных времен пользуются штампами.
        Публицистика не терпит художественности. Художественность подразумевает двусмысленность. Я вас умоляю, ради собственной же безопасности, пишите просто и однозначно! Это вам мой добрый совет.
          - Спасибо - сказала я, преисполненная пониманием и благодарностью.
          - Всего хорошего.

Наконец, я вошла в отдел. Сардина Валентиновна Ильина ошпарила меня строгим взором.
          - Никотинова, где ты бродишь? Могу я знать на правах начальницы? Бери тряпку и мой подоконник. Впальтохин уже полы драит. Ко мне на интервью придет настоятельница монастыря матушка Серафима, а вы грязюку здесь развели. И стол приведи в порядок - там жуть, что творится! Бумаги в стопочку, цветы полей, все, как положено. И где вы только взялись на мою голову? Мне за ваше воспитание гонорар не платят. Мало того, что работаете плохо, да еще засранцы - один краше другого!
          - Они просто творческие люди - вступилась Оксана, наша с Впальтохиным ангел-хранительница. Оба - писатели. Романы пишут. Вы “Висячие сады в Воронцовском переулке” читали? В свежем номере - Никотинова написала - красота!
          - Не читала еще. У меня времени нет. Завтра еще на дачу - огород пропалывать. Ты, Оксана, слишком для них добрая. Если бы тебя начальницей отдела назначили, даже не сомневаюсь - всю работу бы за них сама делала!
          Эй! Никотинова! Чего это ты чайник разогреваешь? Сколько можно этот чай дуть? Я просто не понимаю, как в вас столько жидкости помещается? Иди работай!
            Мрачный Впальтохин молча выжимал тряпку. Я покорно принялась поливать кактусы.
            - Ильина уходит - шепнул Впальтохин. Скорее бы, иначе я на “вахту памяти” опоздаю с ее уборкой.
            - Всем пока! - пропела Сардина - я в тюрьму, по поводу амнистии, будут звонить - все записывать.
            - И я пойду - сказала Оксана - на открытие бассейна.
            - Опять? - взвыли мы с Серегой сочувствующим дуэтом.
          Мэр города придумал строить в детских садах бассейны. Дело, бесспорно, хорошее, со всех, вроде бы, точек зрения. Если бы бедолажной Оксане не приходилось открытие каждого освещать. Ну чего, казалось бы, сложного? Выступление представителей, разрезание ленты, показательный заплыв - и слава управлению дошкольных учреждений! Но в городе детских садов много. И каждый раз по-новому надо, чтобы читателю интересно. Нам с Впальтохиным такого бы не доверили. Здесь профессиональная изобретательность необходима. 
          Я смахнула с прошлогодней подшивки последнюю крупицу пыли. Впальтохин добросовестно утопил в ведре клетчатую тряпку, и вдруг - в кабинет ворвался взбешенный старик. Он был не один, а со здоровенным пулеметом времен отечественной войны. От неожиданности я споткнулась и унизительно рухнула на пол, с грохотом опрокинув ведро.
          - Стоять! - заорал старик, отряхивая бурые капли с сандалий.
          - Кто здесь Никотинова?
          - Я - заблеяла я, вставая, чуть не подавившись собственным голосом.
          - А Сергей Впальтохин?
          - Я - прохрипел Серега.
          - Такие? - разочарованно протянул старик и как - то потух. - Я думал, увижу перед собой матерых подонков, пожаловался он, а передо мной - суслики малолетние. Между нами, сколько вам заплатили? 
          - Е… е ..сли выо ставке то…о… то пятдесятп…люс…гон…ораротс…рочков зависит - зазаикалась я.
        - Молчать! - завопил дед, снова рассвирепев. Как жареные сплетни клепать, умеете, а отвечать? Да в военное время вас бы - э-эх! Вот вы - сказал он Впальтохину, такие как вы, под танки с одной гранатой… А дамочка?! Твои сверстницы раненых с поля боя на хрупких плечах! Я в прошлом разведчик. Мне девяноста лет! И у меня нет склероза, как у некоторых - голова нормально функционирует!
        В редакции  наступил мертвый час. Корреспонденты разбрелись по мероприятиям, начальство по администрациям - как всегда бывает с полдвенадцатого до обеда. И под дулом своего антиквариата шизонутый ветеран беспрепятственно провел нас на улицу по пустынному коридору. Переулок, в котором располагалась редакция, оканчивался тупиком и прохожие всегда были здесь в дефиците. Таким образом, престарелому террористу удалось спокойненько упаковать нас в запорожец, в котором сидела еще парочка его хмырей его возраста.
      Мы с Впальтохиным не испугались. Мы просто охренели от неожиданности. Если бы в ком-то из нас затеплилась частица благоразумного беспокойства, подчиняясь инстинкту самосохранения, мы, может быть, взбунтовались. Ну кто мог подумать, что нас реально могли похитить? Абсурд!
      Меня и Серегу, парализованых чудовищным недоумением, тепленьких, повезли куда-то.
        “Просто какая-то банда слепых и трое на костылях!” - нервно хихикнул Впальтохин, зажатый между двумя сухопарыми дедками. Шутки никто не понял, включая меня.
                                            “  …  ”
             
        Стащив, наконец, с лица тряпку, которую на меня намотали в машине, я увидела перед собой растерянного Впальтохина. Здоровенная комната с плесневело-кремовыми панелями, была густо завалена агитационным барахлом из прошлого века: транспорантами стенгазетами, плакатами брошюрками, картинками, и бюстами, покрытыми историческими слоями пыли. Кульминацией обстановки подразумевался монументальный стол с резными пудовыми лапами и настенный флаг с вышитым рельефом Ленина, отороченный желтенькой бахромой.
        - Постмодернизм - подытожил Впальтохин, слегка очухавшийся от стресса.
        - И я о том же. На стройку теперь не попасть, ЖЭКи необзвоненными остались…
        - А я на турнир юных физиков опоздал! Что им от нас нужно?
        - Бред какой-то. Может мы спим?
        - Да, лежим сейчас и похрапываем в кабинете Жванецкой под ее ласковые монотонные окрики.
        Когда Впальтохин закурил, я поняла, что нас, по всей видимости, заточили в глубоком подвале - воздух здесь был спертый и тяжелый.
        - Здесь нельзя курить! - захандрила я. Мы скончаемся от недостатка воздуха.
        - Сам знаю - ядовито отозвался Серега и со всей дури гахнул ногой в обшарпанную, но без сомнений бронированную дверь.
        - Дверь со скрежетом отворилась, и за ней показалось знакомое дуло ветхозаветного пулемета.
        - Эй! Чего вы этой байдой в меня тычете? Может, она заржавела со второй мировой, а? - завопил Серега.
        Вместо ответа в комнату впихнули картонный ящик и зловеще заскрежетали засовами. Ужаленные любопытством, мы бросились его распаковывать, и обнаружили два ватных матраца, два одеяла, две порции теплой гречки в пластиковых тарелках, трехлитровую банку персикового компота - и самое безобразное - две эмалированные ночные вазы! Их Впальтохин шумно запустил в стенку. Стало ясно, что нас здесь собираются поселить надолго.
        На дне ящика алела глянцевая папка с июльским номером “Вечернего вестника”. На передовице красовались наши с Впальтохиным заметки, кем-то заботливо обведенные красным. Моя называлась:
                                                       
                                        МЕДАЛЬ ЗА ДОБЛЕСТЬ
      4 июля в литературном музее состоялась встреча руководства города с участниками обороны Одессы.
    Встреча была приурочена к 60-й годовщине начала обороны города. На встрече выступили первый заместитель городского головы Серафим Леонидович Мушкин, Герой Советского Союза, председатель совета ветеранов Евгений Валерьевич Сарматов, представители районных администраций, командующий войсками Южного оперативного командования Иван Александрович Матусевин.
      На встречу съехались ветераны из городов-героев, участвовавшие в обороне Одессы. Выступили представители делегаций из Москвы, Севастополя, Киева, Волгограда, Минска, Смоленска, а также представитель Ветеранского движения Израиля.
    Собравшиеся делились воспоминаниями, почтили память павших минутой молчания.
    Представители делегаций обменялись книгами и сувенирами. Ветеранам были вручены медали в честь 60-летия обороны Одессы.
   
    Воскресным утром 4 июля, злая и не выспавшаяся, я стояла у входа величественного здания литературного музея. Кому охота по выходным трудиться? Меня встретил фрагмент филармонического оркестра, подхалтуривающий оглушительными маршами, и бывшая однокурсница Надя, стажерка музея.
      - Ой, привет, ты кто, пресса?
      - В данном случае, да.
      - А я здесь работаю. Вам сколько платят?
      - Двести пятьдесят - триста, как выйдет.
      - А нам сто, хотя лично мне - шестьдесят, на правах ученицы. Я уходить собираюсь в телефонную компанию, секретарем.
      - Что здесь сегодня?
      - Черт его знает! Народу валом - ветераны, да журналисты.
      - Ну спасибо, я побежала.
      - Всем нашим привет!
     
      Микрофонов не было, галдели громко. Я пристроилась в последнем ряду и напрягла слух. Поздравили, вспомнили, вручили - мероприятие объявили закрытым.
      - Простите, вы не записывали выступающих? - обратилась я к сидящим рядом телевизионщикам.
      - А зачем? - удивился ироничный тип с бородкой. Камера все запишет. Вы устроителей побеспокойте. Они все знают. А я, слава Богу, имею счастье память свою не захламлять. Вы к той дамочке обратитесь, она из администрации.
      - Извините, обратилась я к даме, мне список присутствующих необходим.
      - А вы, что, опоздали?
      - Нет, просто не слышно было.
      - Завтра в совет ветеранов перезвоните, они подробненько и расскажут.
      В понедельник утром бодрый старушечий голос продиктовал в трубку утвержденный неделю назад список. Аккуратно приписав его к своему опусу, я со спокойным сердцем сдала текст в компьютерный цех.
      Через час меня вызвала замредактора Лина Хитревич.
      - Никотинова, извини, но ты просто дура! Других слов у меня нет. Как ты оформила выступающих в литературном музее?
      - В порядке выступления, наверное.
      - Что значит "наверное"? Кто тебя так учил? Выступающих и присутствующих на мероприятии нужно оформлять по старшинству. Вначале идут городские власти, поскольку мы городская газета, затем областные, районные, а после - все остальные. Сядь и перепиши! Об оркестре вычеркни - кому это интересно? И зря ты, вообще, покрасилась. Тебе не идет. У тебя глаза голубые. Тебе пойдет рыжий, как у меня. Сколько я могу вас учить?
        Позови этого деятеля, коллегу своего. Сейчас он у меня получит воспоможение...
Обведенная карандашом заметка Впальтохина была написана в том же духе в тот же незапамятный день. В ней повествовалось о том, как упомянутый мной представитель Израиля вручал одесским героям юбилейные книги собственного сочинения. Подчеркнута была фамилия деятеля - Маниович, и все связанные с ним эпитеты. Чем нашим агрессорам не угодили Маниович и командующий Южного оперативного командования, мы с Впальтохиным так и не поняли. Тайна нашего бредового похищения становилась еще таинственней и