Школа номер ноль. Повесть. Глава 1

                                                                                    ПЕРВОЕ  СЕНТЯБРЯ




    Сегодня я иду в школу и несу с собой цветы. Такой день. Вроде восьмого марта. Все покупают цветы и тащат их в школу. Встречаю Вовку Брусникина. И конечно, у него тоже букет. Что же, ничего удивительного.
    Вовкина бабушка сказала ему, что если он будет плохо себя вести и отставать в учебе, то попадет в ад, где претерпит ужасные мучения.
    Я сказал Вовке, что я уже испытал на уроках арифметики нечеловеческие муки, и вряд ли есть место, где они сильнее. Вовка без колебаний со мной согласился.
    На школьном дворе полно ребят. Разумеется, с цветами. Мое внимание привлек Севка Никифоров из параллельного класса. Он тоже вручил своей классной руководительнице цветы, но в отличии от других - бумажные. И ее лицо выражало неприятное изумление.
    Удивился и стоящий рядом физрук.
    - Зачем же ты их принес? И кто тебе их дал? - сердито спросил он, выпучив глаза.
    - Папа, - ответил Севка.
    - Скажи папе, что он - болван!
    - Не думаю, что ему это понравится.
    - Мне как-то безразлично, понравится ему или нет.
    - А вот ему будет интересно, кто его так назвал. Мой папа - большой, черный и очень сильный.
    - Почему черный? Он что, сажей вымазался? Так хэллоуин еще не скоро, чтобы чертяку изображать.
    - Он не вымазался. Коже у него такая - черная.
    - Вот те на! Ну что же... Случается. А ты почему белый?
    - Не знаю. Мой первый папа был белый. Может, поэтому.  Потому что второй - желтый. Первого я его плохо помню. Второго получше. А вот черного помню очень хорошо - он недавно появился.
    - Да... Что скажите, Вера Ивановна?
    Та поджала губы и промолчала.
    - Так почему он тебе вручил бумажные цветы? - продолжал допытываться физрук.
    - Он живые дал. На бумажные их заменил старшеклассник, когда я к школе подходил. Сказал, что цветы хорошие, он их продаст и купит себе пива.
    - Кто такой?
    - Я друзей не выдаю, а Семен Семенов - друг моего брата, а значит и мой друг.
    - Понятно.
    - Мне тоже понятно, - сказала учительница и нахмурилась.
    - Ну я ему! - закричал сердито физкультурник.
    - Сдерживайтесь, Ганнибал Ильич, умерьте свой пыл! - сказала Вера Ивановна. - Учитесь властвовать собой. Мы во всем разберемся.
    Вера Ивановна обладала непререкаемым авторитетом в школе, где преподавала уже много лет в младших классах
    Ганнибал Ильич что-то проскрипел в ответ, но стал сдерживаться и учиться властвовать.
    Когда все разошлись по своим классам, наша учительница, Нина Федоровна, сказала, что наш коллектив пополнился двумя новыми учениками.
    - Представьтесь, пожалуйста. Как тебя зовут? - обратилась она к первому, черноволосому мальчишке.
    - Меня зовут Музакир Зарипович, - гордо сказал тот. - И мой папа, славный Зарип Ильясович - бизнесмен.
    - И чем он занимается?
    - Вместе с моим дядей, славным Кутлыбаем  Ильясовичем, торгует на рынке крыжовником. Мед, а не ягода! Чистый сахар. Рафинад! Во рту тает. Нет! Еще до рта не донес, а он уже растаял. Вообще то, он специалист высшей категории по фруктам.
    Мы сразу прониклись уважением к Музакиру Зариповичу.
    - А твоя славная мама, тоже бизнесмен?
    - Конечно.
    - А чем она на рынке торгует?
    - Чесноком. Какой чеснок! Вырви глаз, а не чеснок! Еще ко рту не поднес...
    - Все ясно. Про дядю-бизнесмена не спрашиваю. - Учительница повернулась ко второму мальчику.
    Не дожидаясь вопроса, он назвался.
    - Волков Витя.
    Грозная фамилия. И если она соответствует действительности, нам придется нелегко. Ладно Волченков... С таким бы мы  справились.
    - А как зовут твоих маму и папу?
    - Мама и папа, - так и зовут.
    - Гм... Ну и чем они занимаются?
    - Мама ничем. Папа чем-то занимался, пока не ушел.
    - Куда?
    - Мама сказала, что к какой-то очкастой мегере.
    - Вот оно что, - учительница была в некотором замешательстве. - Мне очень жаль... А на что же вы живете?
    - Мама говорит - на жалкие алименты.
    - Да... - Нина Федоровна продолжала чувствовать себя стесненно. - А любимые животные у тебя есть? - спросила она неожиданно.
    - Было животное.
    - Было?
    - Теперь нет.
    - А что с ним случилось?
    - Скончалось в мутных водах стиральной машины.
    - Зачем же ты его туда засунул?
    - Я не засовывал, оно само туда влезло. А я не заметил... Ну, и запустил машину.
    - О!
    А потом в класс вошел физрук.
    - Дети, - сказала учительница, - поприветствуйте Ганнибала Ильича.
    Мы устроили ему овацию.
    - Достаточно, - широко улыбаясь, благосклонно  кивнул Ганнибал Ильич. - Рад вас снова видеть, ребята. Завтра физкультура. Будем укреплять и наращивать.
    - Чего?
    - Мускулы! Что же еще. А то они у вас дряблые и в зачаточном состоянии. Не то что у меня! Гляньте-ка! - И он стал стягивать с себя рубашку. - Вот бицепсы, вот трицепсы. А вот - какая мощная грудная клетка! А торс? Видели такой?
    Нет, такого, поросшего буйным седым волосом торса, мы не видели.
    - Это еще не все, - сказал физрук с гордостью. - А икроножные мыщцы? - Он потянулся к ремню брюк и приспустил их.
    - Достаточно, Ганнибал Ильич, - поморщилась учительница. - Хватит вам раздеваться. Не в бане ведь...
    Тот снова натянул штаны.
    - Баню я люблю, - признался он. - Бывало войдешь... а оттуда уже выносят.
    - Отчего же так? - закричали мы.
    - Так от пара, от жары... Вот ноги и отказывают.
    - И даже икроножные мыщцы не помогают?
    - Хватит, ребята! Вы утомили Ганнибала Ильича. Все остальное выясните завтра на уроке физкультуры. Поблагодарим его за визит.
    Мы снова устроили ему овацию.
    А попробуй не устрой. Он такое тогда сотворит с нами на уроке физкультуры... Подумать, и то страшно.

    В буфете мы с неохотой кушали овсянку.
    - Я люблю говядину, - вздохнул Димка Крайников.
    - Кто же ее не любит, - снисходительно отозвался Славка.
    - Сосед наш ее не ест.
    - Почему? Он что, индус? Не ест коровьего мяса?
    - Нет, он не индус. Просто у него нет денег на мясо: ни на коровье, ни на какое другое.
    - Что же он ест? Рыбу?
    - Из рыбы он ест только кильку, потому что на рыбье мясо ему тоже денег не хватает. Еще он ест крупу.
    - Крупу мыши любят.
    - Он тоже любит, но съедает ее быстрее, чем до нее доберутся влюбленные в крупу мыши. Так что, они не у дел остаются. Как и мы, он ест овсянку...
    - Фу, овсянка... Могли бы по случаю первого сентября чего-нибудь еще предложить.
    - А мой папа говорит, что овсянку едят больные, у кого денег нет и англичане.
    - Мой сосед не англичанин.
    - А вот если с вареньем или со сгущенкой...
    - Тогда ничего. Но в этой овсянке нет ни капли варенья, не говоря уже о сгущенном молоке.
    - Это правда, - вздохнул Васька Бегалов, и без желания ковырнул ложкой кашу.
    - А что это у тебя, Сабельников, лицо желтое? - поинтересовался Сашка Прохоров. - Лимонов, что ли наелся?
    - Почему? Я яичницу дома ел, - ответил Игоряха.
    - Тогда у тебя должно лицо быть белым, а желтыми - глаза.
    - Отстань от него! - прикрикнул на Сашку наш богатырь Генка Тарлович. - Может, он в Китае загорал на каникулах.
    - А интересно, почему китайцы - желтые?
    - Потому что едят лимоны и яичницу. Что здесь непонятного?
    - А африканцы чего едят? Они, как ночь черные.
    - Черный хлеб и черную икру.
    - Тогда я хотел бы стать африканцем.
    - А краснокожие индейцы, наверное, красную икру едят и пьют красное вино.
    - Тогда и мой папа должен быть красным.
    - Может, он с белым мешает.
    - А метисы?
    - Они едят все, что попало. И пьют тоже. Поэтому и смуглые.
    - Вот как? А белые?
    Мне надоела эта содержательная беседа, и я вышел во двор. И сразу наткнулся на наших девчонок. Они хрупали яблоки.
    - А вот и Просиков объявился... бледный какой-то, - встретила меня Ленка Цветочкина. - Наверное, овсянки переел. А я вот яблоко отличное ем - вкусное, и хрустит к тому же.
    - Это у тебя зубы хрустят и осыпаются от твоего яблока - твердого и зеленого, - возразила Ритка Сурикова. - Вот мое действительно отличное, мягкое и сочное - объедение одно. Поэтому и зубы целые и красивые.
    - Какие вы смешные! - воскликнула Варька Полякова. - У одной яблоко, как камень, у другой гнилью сочится, а они знай нахваливают. А настоящее-то яблоко, наливное да золотистое, в меру упругое, кушаю я. Да и о зубах не думаю, - они у меня, как у молодой акулы.
    Возникший спор предложили разрешить мне. Я взял яблоко у Ленки, откусил раз, другой...
    - Эй! - закричала Цветочкина. - Я сказала попробовать, а не есть его!
    Потом я ополовинил второе яблоко, чем вызвал неудовольствие Суриковой.
    Варькино яблоко я доел до конца. Разумеется, я признал ее яблоко самым вкусным.
    Презрительная улыбка Цветочкиной и недобрый взгляд кобры, брошенный в мою сторону Риткой - вот и вся награда за мои труды.
    - Мне очень хочется снять туфлю и запустить в тебя! - сказала Ленка.
    Мне же этого совершенно не хотелось.
    Такое же желание изъявила и Ритка, прибавив, что с удовольствием дала бы мне по физиономии, чтобы я хорошенько запомнил эту дату до следующего сентября.
    И это не вызвало у меня энтузиазма.
    А чтобы избежать возможного, неблагоприятного для меня развития событий, я поспешил удалиться.
    Варька же лучезарно и безмятежно всем улыбалась, и послала мне вдогонку воздушный поцелуй.
    А новенький Волков оказался ничего. Парень как парень. Сказал нам, что задирать никого не собирается - ни в прямом, ни в переносном смысле. На луну тоже не воет, впрочем и ни на что другое.
    - Значит, ты фальшивый Волков! - заявил ему после уроков Лисицкий. - И фамилия у тебя должна быть Зайцев. Трусливый Зайцев! - засмеялся Женька.
    Ну и накидал тут ему Волков. И за дело. А славный Музакир Зарипович стоял недалеко и жевал крыжовник. Мы остро ему завидовали.
    А хорошо бы, если в нашем классе появились бы еще - Медведев, Львов, Крокодилов. С таким подбором хищников, мы бы никого не боялись.

    Возвращаясь из школы, ты с Сережкой задержались у киоска с мороженым. Мы стояли и выбирали, когда продавец сказал нам, что ему надо отлучиться на пять минут, и он просит нас посторожить мороженое.
    Мы очень обрадовались и закричали, что ему не надо волноваться, что мы сытые овсяной кашей, и уже много лет имеем дело с мороженым, и давно к нему привычные, но я предпочитаю крем-брюле, а Сережка - пломбир с шоколадной крошкой.
    Продавец мороженого недоверчиво посмотрел на нас и сказал, что это-то его и пугает, тяжело вздохнул и ушел. А мы чувствовали себя настоящими сторожами и продавцами мороженого, хотя и ничего не продавали.
    Скоро продавец вернулся, похвалил за службу и вручил нам два мороженых: крем-брюле и пломбир с шоколадной крошкой. Бесплатно! Мы были очень довольны и сказали ему, что он всегда может на нас рассчитывать.
    Но когда мы обратились к другому мороженщику и стали уверять его, что нам посторожить мороженое - дело не диковинное и в охотку, он почему-то отказался. Пришлось покупать крем-брюле и пломбир с шоколадной крошкой за свои деньги.

    - Ну как прошел первый день в школе? - спросила меня мама, когда я пришел домой.
    - Нормально, - буркнул я. - Хорошо бы он оказался и последним.
    - Что-то случилось? - встревожилась мама.
    - Ничего не случилось, - ответил я. - Если бы случилось, тебя бы вызвали в школу.
    - Еще не вечер, -