место охапки цветов и прихватив лопату медленно побрела с кладбища. Где-то в селе завыла собака. Этот вой подхватили другие псы. Поднялся ветер, его порывы несли с собой пыль, мелкие песчинки больно били по лицу, будто заставляя оглянуться. Она ощущала, что кто-то пристально смотрит ей в спину. Оставалось пройти еще мимо пары могил, как раздался крик её дочери, полный ужаса, боли и отчаяния: «Мааааааамаааа!» и … Фаина оглянулась.
От могилки её дочери поднималось синее пламя, в его сполохах отчетливо были видны и цветы, и деревянный крест, и сидящая на холмике София, смотрящая широко раскрытыми глазами на мать. Первым порывом было броситься к своей девочке, спасти её из этого адского пламени. Но Фаину остановил голос дочери, прозвучавший где-то в её сознании «Стой! Я же тебя умоляла, что бы ни случилось!.. Уходи!» Синее марево стало гаснуть и силуэт дочери растаял вместе с ним. Бедная женщина совершенно без сил добралась домой и до утра так не сомкнула глаз.
***
У раскрытого окна на стуле с высокой спинкой сидела старуха, положив на колени руки, и неотрывно смотрела как на вечернем небе разгорается багровый закат. В этой немощной женщине с потухшим взглядом сложно было узнать Ефимию.
- Загубила девчонку, старая?! – донесся мужской голос.
- Чего не помешал? Потому что сам её и прислал?
- Не за тем к тебе отправлял, чтоб ты преемницу себе из неё делала. Своей силы у девчонки хватало.
- А мою-то куда девать, этим двум лярвам?
- С собой забери…
- Не возьмут… Эти не справятся. Одна всего боится – сгорит в раз. Вторая слишком хочет этой силы и власти – многих погубит, себя следом. Ты возьми… Тебе по силам…
- Ты знаешь, что я отвечу. Сколько тебе еще осталось-то?
- Пара дней, пока в памяти. Потом неизвестно… Ты ж видал, как от таких мучений и память, и разум теряют.
- Так может поделом, старая?
- Родителей когда порешили, как сына тебя растила… берегла от всего… на что шла, чтоб ты с голоду не сдох. Теперь поделом…
- Ты повнимательней на закат-то гляди, пока понимаешь, что видишь.
***
Через несколько дней в селе объявился горе-жених Софии. На бывшего красавца было страшно смотреть. Поврежденный глаз все время слезился, порванное воспаленное веко гноилось. На ресницах насыхали куски гноя. Щека с вырванными кусками кожи зажила жуткими рубцами, рот перекосило. Он долго стоял у могилы девушки.
- Сука, - процедил он сквозь зубы и плюнул на крест.
Второй день Фаине казалось, что ночью возле дома кто-то ходит, заглядывает в окно, когда она гасит свет. В конце концов женщина собралась с духом и положила на стол карты. На изображении в языках пламени чудовище тащило женщину. С отвращением она оттолкнула колоду и за тёмным окном ей показалась уродливая рожа.
Не состоявшийся зять ходил по селу, показывал свои шрамы, жаловался на злодейку судьбу и ведьму, что его изуродовала. Кто-то отмахивался, что сам, мол, виноват, кто-то с удовольствием наливал по стаканчику и слушал как Софка приворожила его к себе, присушила и жизнь ему теперь не в радость. Эти пьяные беседы скоро дали свой результат. На Фаину стали коситься, пару раз она замечала, как мамки стараются дитё свое за себя от её взгляда спрятать. Не зная, что и думать, вечером она снова вытащила карты. Перетасовала, как учила ее дочь и вытянула одну карту. На ней оказался тот же урод, несущий через огонь женщину. Она сунула карту в середину колоды, и чтобы справиться с дурнотой вышла на крыльцо. Её испугал звук разбитого стекла. Она опрометью бросилась в дом, окно в комнате было разбито, посреди комнаты лежал камень. Рука сама потянулась к колоде. Перетасовав её, она опять вытянула ту же самую карту.
В эту ночь Фаине явилась во сне её Софьюшка. То ли сон это был, то и привиделось, она так и не поняла. Посреди комнаты стояла её дочь в платье и с венком на голове, в котором ее хоронили. «Мама… Я же умоляла тебя, что бы ни было, не оглядывайся. Документы свои всегда при себе держи. И колоду. Придёт беда – уходи. Жизни тебе здесь не будет.» С самого утра Фаина собрала небольшой узелок, в который уложила, кое-что из самых необходимых вещей. К поясу юбки с внутренней стороны пришила карман мешочком и сложила туда свою метрику и карты. Через пару дней в селе гуляли свадьбу. Всё внимание было обращено на рыдающего Софьиного бывшего ухажёра. Он был не настолько пьян, насколько пытался завести пьяных мужиков.
- Не будет молодым счастья, пока в селе эта ведьма. Всех изведет. И внуки у тебя, тестюшка, уродами родятся. А ведь в старину жгли ведьм на кострах.
В конце концов пьяные мужики, человек пять, отправились среди ночи к дому ведьмы. Фаина услышала, как под дверью кто-то скребётся, хотела выйти посмотреть, но не смогла открыть дверь, её подпёрли с улицы. Матерясь на чём свет стоит, мстители таскали к дому сено.
«Беги…» - услышала она где-то в глубине своего сознания голос дочери и схватив узелок, открыла в задней комнате окно и выбралась в сад. Огородами добралась до окраины села и увидела, как полыхает её дом.
- Фая, - услышала она тихий оклик.
- Кто тут? – испуганно прошептала она.
- Пошли, схороню тебя, пока эти не угомонятся, - предложила помочь молодая женщина.
- Тебе ж тоже достанется, если узнает, кто…
- Не до меня им сейчас. Софкин хахаль говорил, карты раскладывать можешь. Погадай, а я тебе поесть с собой соберу за это.
Через пару часов Фаина ушла в сторону районного центра, стараясь держаться ближе к леску.
Ранним утром, идя по окраинной улице городка, её внимание привлёк необычного вида мужчина, в странной одежде, увешанной хвостами зверей и с плетью за голенищем сапога. Он направился к ничем не примечательному дому, у крыльца которого стояли несколько женщин и доктор в белом халате. Доктор развел руками, обращаясь к женщинам:
- Ну, что же вы хотите, возраст…
- Пропустите, брат попрощаться пришёл… - сказала одна из женщин и посторонилась, пропуская в дом Ефима.
В комнате на постели лежала сухонькая старушка, рядом с ней хлопотала молодая женщина, поправляя подушки и что-то приговаривая в полголоса. Как только она увидела вошедшего, поспешила выйти и не встречаться с ним взглядом. Что произошло дальше, никто так и не узнал. Минут через десять он вышел из дома, посмотрел тяжёлым взглядом на собравшихся у крыльца:
- Преставилась Фенюшка, - и пошёл прочь от дома. Выскочившая было, облаять его, собачонка из подворотни соседнего дома, заскулила, и, поджав хвост поспешила убраться.
***
Ни в одном городе, ни в одном посёлке не удавалось Фаине задержаться надолго. Всюду случались обстоятельства, вынуждающие женщину покинуть места, где удалось приютиться. Всегда находились люди, готовые бескорыстно помочь, как и те, кто готов был без всякой причины сжить со свету.
Фаина уже потеряла счёт городкам и посёлкам, куда забрасывала её судьба. И всегда с помощью гадания ей удавалось разжиться всем необходимым. Гадание давалось тяжело, всякий раз слыша голос дочери у себя в голове, вспоминая обстоятельства её гибели. Поезд вез ее куда-то, направление давно уже перестало иметь значения. Уже почти все проводницы состава приходили погадать, когда начальник поезда высадил её на небольшой станции. Здесь она промокла под поливным дождём и простыла. Именно так судьба и свела ее с Клавдией.
Семён вернулся неожиданно, и гостья не вызвала никакой радости. Клавдия рассказала ему, как в их доме оказалась Фаина. Пока хозяин дома был трезв, просто молчал и косился на нежданную гостью, но на следующий день, придя пьяным, устроил жуткий скандал, орал во всё горло, что написал заявление участковому про приживалку. Клавдия наутро успокаивала:
- Фай, да ты не думай, это он просто поскандалить. Не со зла, характер у него такой. Никаких заявлений не писал на самом деле.
Но Фаина уже сложила в дорожную сумку свои нехитрые пожитки. Пьяный Семён рассказывал, о безобразии, что устроила его Клавка в отсутствие мужа, всем подряд и на следующий день к Фаине втихаря прибегали пара соседок погадать. Отблагодарили, кто чем мог. И самые правдивые слухи, преувеличенные и приукрашенные, были известны в каждом доме. Участковый пришёл через пару дней. Оказалось, Семён всё-таки написал заявление.
- Ты, Клав, выйди на пару минут. Нам с гостьей твоей пошушукаться надо, - попросил он после приветствия.
- Я сегодня уже уеду. Вам не стоило беспокоиться, - попыталась заступиться за неё Фаина.
- Успеешь ещё уехать. Я вот о чём… - было видно, как трудно ему начать разговор, - дочь у меня пропала. Давно уж. Лет десять как. Ей одиннадцать тогда было. Вот будто в воду канула. Мне бы узнать, жива ли, или оплакать уже…Бабы про гадание твое, как про чудо судачат. Уважь… Не откажи.
- Хорошо, - грустно согласилась женщина и вынула колоду.
В глазах, устало опустившегося на табурет мужчины, читалась готовность к худшему. Во всяком случае он уже смирился. В голове Фаины звучал голос её дочери, разъясняющий значение каждой карты в раскладе:
- Жива. Далеко живёт, не помнит своей семьи. Мать с дочерью никогда не встретятся. С дочерью твоей всегда рядом женщина. Из-за этой женщины девочка чуть не погибла, и эту женщину считает своей матерью.
- Складно. И не проверишь. – горько усмехнулся милиционер.
- Рядом с тобой… то есть, что сейчас в твоей жизни… Её мать от горя умом тронулась. Тоже далеко от тебя. Рядом с ней всегда белые люди и они её берегут.
- Это тебе наши местные сороки напеть могли…
- Как ты дочь потерял… - на платок, разложенный на столе стали появляться одна за другой следующие карты, - Ребёнок у торгового дома, поручение родного человека выполняет. Повозка с важным человеком, карета, подъехала… Случайность… ребенок случайно под копыта попал, не видел коня, и конь назад не смотрел.
- Что?.. Торговый дом… Она в тот день в ларёк за хлебом пошла. Мать послала. Во время следствия выяснили, что к магазинчику машина подъезжала и парковалась, задом сдавая. Только машина эта жену кого-то из столичного начальства везла… Из-за женщины, говоришь, девочка чуть не погибла, и эту женщину теперь считает матерью… Понятно. А тогда-то как раз эту версию сразу и откинули. Может, именно эту ниточку и стоит разматывать осторожно, чтоб не оборвалась… А?
- Не советчик я Вам…
- Ты, вот что, Фаина Никифоровна, давай-ка я тебя на станцию провожу, от греха подальше. Мне спокойней будет. А то у тебя тут не только с благодарностями народу накопиться успело.
- Собралась я уже…
- Значит и прощаться не долго.
Заключение
Клавдия больше никогда не видела и ничего слышала о Фаине. Прожив долгую жизнь, она часто вспоминала их недолгое знакомство.
Года через полтора Клавдия забеременела первым их с Семёном ребёнком. Как и говорила Фаина, муж не поверил, что это его ребёнок. Пьянки и скандалы стали обычным делом в их доме. Частенько он поднимал руку на жену. Несмотря на то, что его сходство с сынишкой было очевидным, это не изменило и не смягчило отношения ни к жене, ни к сыну. В одну из таких пьянок с Семёном случилось несчастье. Идя с очередной гулянки, в изрядном подпитии, ему не захотелось обходить через переход, и он решил срезать дорогу. Замешкавшись
