разговор с братом Иаковом, точнее его рассказ о Бочкове, и отвлёк мысли парня. Где-то здесь, посреди храма, стоял на коленях бывший бандит и просил монахов отмолить всё, что натворил со своими соратниками в городе. Сергей не мог представить себе эту картину, слишком умиротворённой была сейчас атмосфера вокруг. «Неужели так глубоко осознал, что впал в такое истерическое состояние? – думал парень. – На него что-то непохоже». Полгода назад Сергея пригласили в ресторан на день рождения Светы. Какой-то элиты или бритоголовых ребят с длинноногими подругами там не было совсем, только родственники Бочковых, довольно простые люди, да подружки именинницы – из их школы и той, где Света училась прежде. Но даже в таком кругу Бочков выглядел хозяином жизни, которому доступно всё, полностью соответствуя, как подумалось Сергею, своей фамилии. Именинником, скорее, был он, а не дочка, несмотря на царский подарок папаши – автомобиль и водительские права к нему. Чтобы как-то разукрасить однотонную обстановку подобострастия, Сергей дважды предлагал тост за совершеннолетие своей подруги, пытался шутками и болтовнёй расшевелить девчонок, но вся молодёжь сидела стадом кроликов перед удавом, и дорогая еда, которая восхитила всех вначале, оставалась на тарелках. Света поглядывала на друга с благодарностью, но и сама понимала, что собрала несовместимых людей.
«Дался мне этот Бочков, - досадливо махнул головой Сергей. – Спектакль закончен, герой ушёл со сцены, хватит о нём вспоминать. Лучше подумать о том, как уговорить маму первый раз в жизни причаститься. Да и брата тоже. Не буду дуться на них после монастыря, сделаю вид, как будто ссоры не было. Всё равно сейчас, на исповеди я должен всем и всё простить: и брату, и Свете, и дедушке с бабушкой, которые до сих пор упрекают отца за пьянку, хотя он давно умер… Сколько раз приходилось их мирить… А теперь сам ссорюсь – с родным братом. И ведь, в принципе, по пустякам. Из-за характеров…Говорят, в ссорах виноват тот, кто старше или умнее. Он старше, но оба ведём себя… как дураки… А маму обязательно надо уговорить. Правильно брат Иаков сказал: будь ты хоть добрым и отзывчивым человеком, а, если не причащаешься, - отвергаешь Бога. И тогда после смерти к нему не просись. Прилетят чёрные и гадкие и унесут против воли. А Ангелу-хранителю нечего будет сказать в твоё оправдание. Нет, я
хочу, чтобы после смерти меня ТАМ встретили мама и все остальные родственники.
38
Как-то надо их подтолкнуть к этому…»
Так, отвлекаясь от службы на разные мысли и возвращаясь в окружающую реальность с укором себе за неспособность сосредоточиться, Сергей дождался главного для себя события дня – исповеди. Желающих покаяться в грехах было много, и он пошёл последним перед женщинами, так и не решив для себя, обманул он отца Николая вчера о причине своего посещения монастыря или нет.
Всякий раз, когда во время таинства священник накрывал его голову епитрахилью и лоб касался священной книги, Сергей прямо-таки физически ощущал, что грудь его открывается, как дверь, а обнажившаяся душа болезненно колышется от соприкосновения с воздухом. И сейчас он опять испытал это чувство и даже более глубоко: всё-таки это был монастырь, а отец Николай выглядел строже обычного. Они начали беседовать. Леность в молитве и несоблюдение постов, раздражение на близких и сквернословие, страсть к обжорству и праздности, а ещё главный грех, которому всего несколько дней – всё высказывал Сергей без утайки, потому что больше всего боялся оставить что-то на душе, забыть и нести через всю жизнь, пока не напомнят со злорадством на мытарствах. Отец Николай помогал ему, и через минуту Сергей понял, что священник стремится к тому же, что и он: чтобы душа парня стала чистой, как родниковая вода. Он почувствовал благодарность, а ещё заметил мимолётно, что батюшка прекрасно разбирается в мирской жизни и всех её современных искушениях. Впрочем, чему было удивляться: немыслимый груз зла приходилось и ему, и всем другим священникам монастыря, всей страны, брать на свои плечи во время таинств покаяния, а ещё перечувствовать, пропустить через сердце и рассеять единственной силой, которой подвластно всё – словом Божиим. Знал бы восемнадцатилетний юноша Сергей, который так откровенно высказывал себя, что выступили слёзы на глазах, знал бы он, какая исповедь прозвучала здесь за полгода до этого. И что пришлось прощать!
…- Ты читал о том, как надлежит исповедаться? – удивлённо спросил отец Борис, когда Бочков заговорил.
- Я читал, батюшка, но там перечислены не мои грехи… Наверное, кто писал эту книжку, не учитывал… что ТАКОЕ будет совершаться в жизни… А как же я всё своё не выскажу?.. С собой я это не хочу уносить…
- … Хорошо, говори.
- Я, батюшка, начну с девяносто второго года… До этого наши грехи были так,
грешками, детскими глупостями…
39
- Нужно вспомнить всё.
- Нужно, нужно. Но сначала это, главное… С девяносто второго года наш город распался на банды… Я стал бригадиром в одной из них… Бригады, бригадир – это от зоны… У меня были две короткие ходки… вот я и выдвинулся… Занимались в основном рэкетом… Облагали данью, кого только можно… Тогда все сдвинулись по деньгам, кинулись зарабатывать… Торговать… Мы брали с крестьян за место… Долю с тех, кто продавал машины… Но это ещё мелочи… Всё серьёзное началось, когда Чубайс раздал ваучеры… Началась эпоха рвачей… Я тогда нашёл одну попку… Простите, человека… Он хоть и пьяница был, но талант… Сделали «пирамиду»… Пообещали суперпроценты… Потом я его сдал… Милиции сдал, а то в городе завелась шумиха вокруг нашей фирмы… Но он сел без копейки, все деньги забрал я… Даже не знаю, где этот человек сейчас…
Бочков не мог больше стоять склонившись: он задыхался и покрылся потом.
- Я, батюшка, лучше на коленях… Так будет правильнее…
- Тогда, после пирамиды… - продолжал он, опустившись, - «Золотой век» называлась…мы на разборках впервые начали убивать… Я сам никого не убил. Ни разу… Но приказывал много… Восемь раз точно убивали по моему слову… Или на разборках, или по заказу… Стрелка приглашали из области… Так вот хапнул я на этом «Золотом веке» и решил подчинить…весь город… В одном районе заправлял приятель… Мы с ним в одном отряде были… Того я пока не трогал, потом заказал… А тогда наехал на кавказцев… За ними был район, где много заводов… Вот я и решил задвинуть их… Полгода мы воевали… Ни они меня, ни я их… Мои ребята завалили четверых… Наших легло пятеро… Они ведь тоже на моей совести?.. Ни одному не было и тридцатника… Там, на нашем кладбище есть «Аллея девяностых»… Тоже народное название… Я на родительский день… всем кладу по гвоздике… Всем… И своим, и чужим… Даже тем, кто в меня стрелял… На мёртвых не обижаюсь… А через несколько лет уже кавказцы…наехали на меня… Да и кавказцами их называли так…по привычке… У меня тоже были ингуш, и кореец… Два грузина недолго… У тех тоже больше русских… Причём мы знали друг друга с детства… На танцах вместе пили самогонку… Потом дрались… Нормально жили… А во вторую войну я троих из них взорвал… Прямо в кабаке… Не я, но по моему приказу… Подсунули им сумку под стол и…бабах… Ещё девка погибла, официантка… Это тоже всё на мне… Но тогда нельзя было иначе… Хотя что я говорю?.. Можно было тогда ещё уйти к вам…в монастырь… Спрятаться от всего этого… Они ведь мне жену взорвали… Дочка думает: умерла от болезни… Если б так…
40
Саму дочку перекидывал с места на место… Чтоб уцелела… То в другую школу, то в деревню к сестре… Жена хотела второго ребёнка, а я побоялся… Жену того приятеля, что я говорил…убили прямо в роддоме… Что-то укололи… Но это не я… «Кавказцы» Мартына… Мартынова… До этого с бабами не воевали…
Бочков остановился, чтоб отдышаться и собраться с мыслями. Отец Борис молчал и только сочувственно смотрел на его побуревшие от прихлынувшей крови лицо и шею с затылком. Исповедь продолжилась через полминуты.
- В середине девяностых я первым въехал, кто будет командовать…городом и областью… Тогда как раз все поднимались на металле… Людей с заводов сокращали тысячами… Родственники тоже были среди таких… Сокращали… Расчётных денег не давали… А мои люди скупали оборудование, выдёргивали балки…балки, рельсы, котлы и – за границу… Целыми коробками… Пароходами… Меня тогда познакомили с дочкой губернатора… Через неё я начал брать по-крупному… Даже старого мэра закусило… Но пришли другие времена… Никого не надо было убивать… Похищать… Всё делалось по документам, законно… И хапать начали в десять раз больше… Я платил Таньке её долю… Она проталкивала через Папу нужные бумаги… Я получал собственность… В основном разные предприятия… Больше разбиралось… Что-то приводили в порядок…работало… По-разному… Здания шли под магазины… Склады – под оптовые базы… Долго отбирали Дом творческих союзов… Упёртые попались… Целая война была… Бумажная… Где они теперь, эти творческие?.. Померли от голода или свалили за границу… Мы, хитрые…всех умных из этой страны вытеснили… Правда, пришлось спонсировать перевыборы Папы… Решали всё его дочка, я и ещё пять человек…авторитетных… Что те выборы?.. Всё это чистая туфта… Я два раза числился городским депутатом… Подкупили народ… «Поработали» с избирательной комиссией… Сейчас всё можно пробить и любого избрать… Были бы деньги… Говорят, что у нас…можно зарабатывать только на нефти и газе… Ерунда… Есть источник поприбыльнее… Из него можно черпать сколько хочешь… Это высасывать из простого народа… Сейчас так делают состояния… и моих грехов, батюшка, здесь немало… Моих личных… У меня в нашем городе и других местах…три завода….сорок семь магазинов…да четыре оптовые базы… Ещё восемь бензоколонок… Поговорю с такими же.. и повышаем цену то на одно, то на другое… Просто так, от жадности… Потом кто-нибудь из них мне позвонит… Давай, мол… Ну, давай… А народ гадает, почему… Народ передавил бы нас давно, а он терпит… Хоть Бог за них заступился: подыхаю… Так другие
41
гады живут…
Бочков приумолк, и отец Борис спросил, высказался ли он.
- Нет, нет, батюшка… Я хочу всё сейчас рассказать… Во всём покаяться… Во всех своих грязных грехах… Вдруг завтра уже не смогу… Что ещё?.. Я сказал: был депутатом… Там мы выдумывали разные программы… И ничего не делалось… Деньги делили… Областные программы, федеральные – тоже… Иногда участвовали, но всё равно хапали… Конечно, мэр больше… Но и я замазан… Мы с ним захватили дачный посёлок у озера… Дачников вышвырнули… Придрались к документам… Сами знаете…правильная бумажка у того, кто её выдаёт… А кто выдаёт, подчиняется мэру… Или зависит от него… Людей выгоняла милиция… Нет, трупов не было… Но били сильно… Потом мы там построили коттеджи… И мой домик там стоит… У воды… А когда по телевизору начали трендеть про кризис…мэр выбил в области финансовую помощь… Трепанул, что предприятия закроются…будет много безработных… Я на свой завод тоже взял деньжат… За откат, конечно… А по документам сделали так, что я государству ничего не должен… А не украл бы я, так кто-то другой… Всё равно простым людям
