Кажется, я взялся говорить банальности. Но на этот путь меня толкнул примитивизм Лешкиного утверждения. Если примитивизм – зло, а это похоже на зло, поскольку в данном случае Лешкин примитивизм смахивает на провокацию и упрямство, то вот пример заразительности зла. Поэтому я продолжаю:
— Да что мы берем какие-то отвлеченные примеры? Разве ты сам не знаешь, что отношение к одним и тем же вещам могут у тебя меняться в зависимости от точки отсчета, угла зрения, настроения, состояния здоровья и прочее.
— Ну, да. Я согласен с вековой мудростью, — признается Лешка. – Сортировка явлений на добро и зло зависит от многих факторов. От настроения, алгоритмов поведения, стереотипов суждений. Но из этого следует, что истинных критериев добра и зла нет. В идеале возможно такое благодушие и такое просветление души, когда даже преступления Чикатило могут показаться милым развлечением.
— Нет. Это уже перебор. Человек со здоровой психикой не в состоянии воспринимать явное зло без возмущений и душевного страдания. Эму это не позволяет эмпатия. Это противно представлениям о прекрасном, его нравственности. Проще говоря, нормальному человеку это не может нравиться.
— Значит, нравственный человек в норме должен ненавидеть Чикатило, — готовит мне подвох Лешка. – Зло порождает зло. То есть, семя зла извне попадает в разум. Правильно я понимаю? И, поселившись в разуме, подобно вирусу, начинает отравлять организм и через то окружающую действительность. В результате ненависть мобилизует силы бывшего праведника для святой мести. Известно, что зло придает человеку богатырскую энергию. Но не случится ли так, что после ликвидации подлеца Чикатило наш герой не возопит: « Я не старушку убил… я себя убил».
Разумеется, Лешке кажется, что он загнал меня угол и готов наслаждаться зрелищем, как я буду выкручиваться и путаться в противоречиях. У него, наверное, уже готов вопрос о «непротивлении злу насилием» и про «неубийство комара». Однако мне известен этот старый трюк еретиков и революционеров -бомбимстов.
— Как я уже говорил, — начинаю я спокойным уверенным тоном. – Нравственность – это не надписи на скрижалях, и она не подобна сиянию застывших во времени горных вершин. Нравственность – это красота души. Душа же немыслима мертвой и лишенной творческого начала. Как и любой живой организм, душа, разум подвержены изменениям и даже болезням. Поэтому когда мы говорим о нравственности, мы говорим о душевном здоровье. Тестом на душевное здоровье как раз и является неприятие нашим разумом явного зла. Так вот, не столь важно проигнорируешь ли ты зло, или каким-то образом вступишь с ним в борьбу, главное, чтобы у тебя хватило творческих сил уничтожить в себе это самое семя зла и с тем вернуть душе своей здоровье. Вот, это и есть настоящее спасение души. В этом и смысл легенды о птице Феникс.
— А чем отличаются силы добра от сил зла, когда речь идет об энергиях? Ведь если добро и зло используют одну и ту же энергию, то в чем же их подлинное отличие? - продолжает ловить меня Лешка. Но он похож на того котенка, который по наивности вцепляется в собственный хвост.
— Ты ж сам говорил, что энергии бывают разные: тепловая электрическая, лучевая… Но все эти энергии вторичны, поскольку они – продукт материи, и потому отличаются от базовой, творческой энергии другими принципами, чаще разрушительного характера. Они, конечно, могут быть сильнее по воздействию, но они кратковременны и нежизнеспособны. Это своего рода выплеск энергии. Так что, если силы добра в человеке созидательны, то силы зла, какими бы богатырскими они ни казались, на самом деле используют ресурс организма, истощая его и разрушая. Кстати, такие излучения зла негативно воздействуют и на окружающих. Интересно, что теоритической физике известен эффект излучения Хокинга. Это излучение «черной дыры». Звезда умирает, всасывая в себя энергию окружающих объектов и при этом излучает смертоносные волны.
— Да, прямо космический вампиризм какой-то, — восхищается мой собеседник. – Кстати, это как-то мне напоминает эффект реинкарнации в индуизме, когда грешник умирая излучает некую волну, с помощью которой переселяется в какую-нибудь крысу, а праведник ни в кого не перевоплощается.
— Почему только в индуизме. В переселение душ после смерти верили многие народы. И я бы не стал отрицать возможность таких эффектов. Ведь, если представить энергию разума, или нашу душу, идентичной и даже частью внешней энергии Вселенной, то смерть похожа на выплеснутую в океан чашку воды. То есть, туда, откуда эта вода и была почерпнута. Может поэтому наш разум не верит в смерть. По-настоящему смерти должно бояться наше сознание, которое, как ты помнишь, есть подарок дьявола. То есть, зло, будучи источником смерти, стремится избежать полного небытия. Так что, быть может, энергии чуждые, или враждебные внешней среде могут какое-то время вызывать возмущения в ней, и благодаря этому, усвоены каким-нибудь организмом. Такой механизм, по крайней мере, объясняет феномен реинкарнации, который до сих пор является предметом серьезного изучения некоторых ученых, например, Я.Стивенсона.
Черт, зачем я ему брякнул про эту реинкарнацию. Теперь он будет думать, вся «креативная философия» из области парапсихологии.
— Впрочем, здесь слишком много фантастики, — добавляю я.
— Почему, фантастика? – возражает Лешка. — А мне нравится идея реинкарнации. Мне вообще интересны сочинения Блаватской, Рериха, Ошо, Мулдашева. Но не хочешь ли ты сказать, что для того, чтобы благополучно раствориться в океане энергии, избежав превращения в крысу, я должен во всем видеть только добро и позитив, — интересуется Лешка. — Наблюдая, допустим, как убивают человека, я должен думать, какое благое дело совершает убийца.
— Если такое с тобой происходит, то в твоем разуме извращены его природные свойства, главным из которых является эмпатия. Помнишь, я как раз и начал с утверждения, что эмпатия, сопереживание – есть основа нравственности.
— Эмпатия, эмпатия, — возмущается Лешка. — Извращены природные свойства. Как страшно. Только где она, твоя эмпатия, когда ты видишь инвалидов на улице? Что, скажешь, ты прям до глубины души сострадаешь несчастному. Или вот, ты, небось, кушаешь мясо. А тут как быть с сочувствием? Я, например, слышал, что коровы плачут, предчувствуя свою смерть. А куры. На современных фермах куры даже не видят природы. Эти птицы превращены в кусок мяса уже при жизни. И все ради того, чтобы ты благополучно сожрал несчастную хохлатку. Припомни, что человек делает с лошадью, чтобы ездить на ней верхом или запрягать в телегу. Это что, неизвестно твоему разуму? По идеи, твой разум должен прийти к логическому выводу, что ты худшее из всех тварей, созданных Творческой Энергией, и должен быть подвергнут ликвидации, да еще пропущен через чистилище. Не так ли?
Чтобы как-нибудь успокоить, разбушевавшегося Лешку, мне приходится выставить на стол новую бутылку вина, и только после этого я берусь ответить ему:
— Ты, разумеется, прав. Подлинная, или лучше сказать, естественная эмпатия, в нашем мире вряд ли возможна. Более того, она просто пагубна. Вокруг слишком много несчастий, чтобы сопереживая и сострадая им, человек не впал в смертельное уныние и суицид, Естественная эмпатия предполагает, например, ощущать чужие страдания и заболевать чужими болезнями. Притом неизвестно, удастся ли превозмочь эти впитанные чужие хвори и несчастья самому субъекту. Для этого нужны значительные душевные и физические силы. Поэтому мы должны признать, что человеку присуще нечто, способное противодействовать разрушительному действию эмпатии. Это «нечто» является волей. Благодаря своей воле, человек может регулировать и даже экранировать эмпатию.
— Погоди,- хищно прищуривается Лешка, ублажив себя глотком вина. – Ты ж говорил, что воля связана с мышлением, а мышление – подарок дьявола. Теперь же получается, что подарок дьявола спасает нас от смертельного уныния и болезней перед лицом чужих хворей и несчастий. По сути, он спасает наш разум. Я правильно понял?
— Да, по сути, спасает. Мы умеем мысленно отговорить себя от сострадания, приведя, например, какие-нибудь резоны. При виде нищего мы можем решить, что он заслужил свое положение неправедной жизнью, или что он умело претворяется, являясь на самом деле обычным мошенником. Для того, чтобы не сочувствовать больным, у нас есть такие формулы как: «Сам виноват», «Болезнь – воздаяние за грехи», «Надо было вовремя обращаться к врачу», «Наши врачи –коновалы» и прочие. А зная о вирусной природе многих заболеваний, мы подсознательно боимся их перенять, и, движимые этим страхом, мы пытаемся препятствовать подлинному, глубокому состраданию.
— По-твоему, мы боимся сочувствовать больным? А может, просто не умеем?
— Я думаю, чаще боимся. Подсознательно. У нас возникает то самое интуитивное чувство отторжения, которое у тебя появляется при виде, например, той же крысы.
— А что же сам страх? Зло это или добро? – снова заманивает меня в западню Лешка.
— Вообще-то, страх – производное зла, и, соответственно зло. Все психологи сходятся на том, что все наши пороки и комплексы развиваются из страхов, как различные виды рыб произрастают из их икринок. С другой стороны, страхи являются хорошим стимулом для нашего мышления. Наше мышление даже обязано страхам своим появлением. Помнишь библейскую легенду про «плод с древа познания». Так вот, там имеется вопрос, как дьявол под видом Змея Искусителя проник в рай, где и соблазнил Адама. Ведь дьявол – носитель зла, лжец и отец лжи. В раю он находиться никак не мог.
— Ну, и как проник?
[justify] — Он родился из икринки страха. Ведь, известно, что Бог, предостерегая Адама, пригрозил смертью тому, кто сорвет запретный плод. Это и был страх смерти. Та самая «черная дыра», которую образует в атоме воронка небытия. Мышление и сознание потому-то и считается первородным грехом, что обязано своим появлением источнику зла, страху. Эти страхи сопровождают нас на протяжении всей жизни. Они вторгаются в самые различные области наших представлений и искажают их. Бывает, что наше
