— Тогда человеку давно пора осознать, что более всего ему следует страшиться страхов, — резонирует Лешка.
— Страшиться страхов. Дурная бесконечность. Да уж, чего- чего, а страшиться человек умеет. Об этом есть у Хайдеггера. Он описывает, состояние нашего разума, который в ужасе отступает от источника страха, то есть, от края воронки небытия. Кстати, страхи мотивируют человека искать все новые знания. Но человек делает это с помощью мышления. Между тем, мышление коварно. Имея в своей природе дьявольское семя, оно зачастую предлагает ложные пути, где благо оборачивается злом. Как я уже говорил, подчиняясь диалектическим принципам, мышление стремится отрицать разум с его творческими принципами. Но без разума мышление – ничто. Поэтому оно паразитирует на нашем разуме, но при этом создается видимость, будто оно руководит всем процессом жизнедеятельности организма. Впрочем, это только очередная ложь мышления. Другая его ложь состоит в том, что оно якобы руководит всем творческим процессом человека по части созидания красоты. На самом же деле тут куда важнее роль разума. Мышление, конечно, добывает знания. И знания эти способны определять решения разума и наши представления о реалиях и самой красоте. Но знания обычно достаточно противоречивы. Их накопление приводит к такому хаосу, из которого возможны самые различные, а значит, и ложные выводы. Зато благодаря этим знаниям и выводам, мышлению зачастую удается представить разуму совершенно ложную картину мира. Впрочем, любая, даже самая правдивая картина мира, сотворенная мышлением и обличенная в краски знания, уже способна обращаться во зло для человека. Дело в том, что знания, точнее их видимость, могут отнимать у разума, присущий ему принцип таинства. Под игом такого мнимого знания человек порой лишается способности к созерцанию. Например, он видит дерево, но для него это просто дерево. То есть, то, что он знает. Дерево для него информация, набор определенных признаков и свойств. Человека все реже интересует красота дерева, его своеобразие, неповторимость. Человек не видит в нем души. Современного человека куда больше увлекают какие-то абстрактные знания о марках машин, стоимость продуктов, некие статистические данные и формулы. Соответственно человек разучивается воспринимать красоту окружающей природы. Его способности к сопереживанию подвергаются эрозии. Словом, мышление и весь этот современный мир, созданный при участии мышления, всячески стремится отнять у человека способность к сопереживанию и состраданию.
— Ну, и хорошо, — заключил Лешка. – Ты же сам говорил, что эмпатия может быть вредной для здоровья и портить настроение.
— Да, говорил, — вынужден согласиться я. – Но совсем без эмпатии нельзя. Эмпания — сущностное свойство человека. С утратой эмпатии человек превратится в животное или станет шизофреником.
— Но ведь если дело так пойдет дальше, я имею в виду научно-технический прогресс, то человек того, истребит в себе эту эмпатию, — замечает Лешка.
— Человечество спасает то, что всякий новорожденный становится человеком как раз благодаря эмпатии. Эмпатии также способствуют личные переживания и страдания человека. Ведь известно, что трудно сопереживать чужой боли, если сам ее не испытывал. Молодые люди часто жестоки и эгоистичны. Причиной тому является то, что у них притупляется способность к глубокому сопереживанию. Они могут воспринимать чужие страдания как нелепость, а чужие переживания, как нечто излишнее, как проявление слабости и тому подобное.
— Может, это их защитная реакция, чтобы не подхватывать чужие страдания и хвори, в целях сохранения здорового духа, — вставляет Лешка свои три копейки.
— Быть может. Но с возрастом и жизненным опытом, после того, как набьет себе шишек, человек, как правило, становится более нравственным. Мне даже кажется, что наш разум способен провоцировать в человеке страдания, чтобы повысить его восприимчивость к чужим несчастьям. В христианском учении этот феномен определяется, как послание Богом «испытания» человеку. Сказано ведь: «страдания вразумляют».
— Вот даже как, — хмурится мой собеседник. – Значит, отделаться от эмпатии не так-то просто. Человек подавляет ее, ставит под контроль своей воли, мышление всячески дурачит разум, отучая от эмпатии, прогресс пужает ее актами насилия в извращенной форме, и в то время, когда кажется, что эмпатии приходит каюк, разум вдруг выхватывает козырь в виде какой-нибудь беды, благодаря которому эмпатия торжествует. Но заметь, для этого хода разум идет на сделку со злом. Ведь ты сам говорил, что болезнь – это расстройство организма, и значит, явное зло. А между тем, наш разум, по твоим наблюдениям основан на нравственных принципах. Только вот, знаешь, я как-то сомневаюсь, что болезнь способствует росту эмпатии. Я, например, видел больных людей, которые по причине своей хвори ненавидели других. И это, пожалуй, более естественно при условии, когда в человеке поселяется зерно зла в виде болезни.
— Да, такое бывает, — опять вынужден я согласиться с Лешкой. Я ж говорил, что чем больше он пьянеет, тем лучше соображает.- Я думаю, это как раз тот случай, когда умные становятся умнее, а глупые глупее. На то оно и «испытание». Те, кто способен мобилизовать свою творческую энергию, выздоравливают. Впрочем, я не настаиваю на способности разума к таким провокациям. Зато я настаиваю на том факте, что зло способно служить добру.
— А это как?
— Очень просто. Как я уже говорил, в вихревой спирали первой частицы материи уже существовало семя зла в виде центростремительной силы. И ясно, что без этой силы атом был бы невозможен. Именно центростремительные силы спирали удерживают атом от растворения в пространстве. Отсюда следует, что фактор, называемый нами злом, организует и актуализирует материю. Примерно тот же эффект мы наблюдаем и в гораздо больших масштабах, когда «черные дыры» организуют вокруг себя движение звезд и планет в виде спиралей галактик. То же и наше мышление. Оно обязано своим происхождением страхам, которые есть производные зла. Что бы мы сейчас делали, не будь у нас мышления? Лазали бы по деревьям, обмениваясь гримасами? Вот, и выходит, что зло актуализирует личность. Зерно зла, брошенное на чашу весов с вопросом «Быть или не быть», решает дилемму в пользу быть. Надо ли доказывать, что зло способно нас дисциплинировать, принуждать к справедливости, да и сама мораль куда как крепче под страхом воздаяния за грехи.
- Ловко, — восхищается Лешка. – И действительно, в истории мы знаем очень мало добродетельных личностей. Обычно мы помним всяких тиранов, завоевателей, злодеев. Значит, Мефистофель прав, говоря: «Я тот, кто вечно хочет зла и вечно совершает благо».
— Ну, это он, конечно, привирает. Не зря же дьявола называют лжецом и отцом лжи. Зло может быть продуктивно, покуда его уравновешивает творческая энергия добра, которая ведет к развитию материи и личности. Но стоит только дать втянуть себя в поток воронки «черной дыры», как зло очень быстро обнаруживает силу своего притяжения. Интересно, что завитие спирали в точку небытия может быть описано математически. С помощью знаменитого числа Фибоначчи. Если ты помнишь, это такая числовая последовательность, где каждое последующее число является суммой двух предыдущих. В результате прогрессия чисел катастрофически быстро нарастает. Вот тут-то зло и показывает себя во всем своем безобразии. Творческая энергия человека оказывается в плену небытия. При этом возникает эффект возрастания энергии. Но эта та самая, энергия, которую Толстой называл энергией заблуждения. Соответственно добро и зло в представлении жертвы «воронки небытия» меняются местами. Творческие принципы его разума извращаются. Например, «принцип преодоления», который, в частности, определяет преодоление зла и смерти, может определять уже преодоление препятствий на пути к смерти и умножению зла. Любовь превращается в ненависть, питающую Эго. «Креативный принцип новизны» в творчестве одержимого влечет его искать не объекты красоты, а источники страхов и ужаса. «Принцип преемственности» или «инерции» не дает человеку вырваться из порочного круга. «Принцип рациональности», разумеется, меняет свой знак на обратный. Неудивительно, что под влиянием такой энергии человек нередко погружается в мир мистики, населенный чудовищами.
— Да ладно тебе. Дьявол, мистика, черная дыра. Ты, похоже, сам скоро спятишь от таких мыслей. Я думаю, компьютеры и роботы решат все проблемы человечества, в том числе и нравственные. А чтобы это побыстрее случилось, современному человеку следует верить науку и технику, а не в твою «креативную философию» с ее эмпатией, — подытоживает Лешка, разливая остатки вина по стаканам.
[justify] — А по-моему как раз наоборот. Современному человеку очень даже не лишне знать природу нравственности. Хотя бы потому что наука и техника сейчас на таком уровне, что с их помощью человек способен истребить все живое на земле и в том числе самого себя. Между тем современный человек очень несовершенен нравственно. Эльгельгард прав, говоря, что теоретически человек знает, как следует себя вести, но его чувства и пристрастия далеко не всегда соответствуют нравственным установкам. Чаще он подчиняет свое поведение рассудку и при этом безбожно лицемерит. И если он не совершает откровенных правонарушений, то скорее благодаря тепличным условиям жизни, комфорту, страху перед законом, отсутствию надобности в преступлениях. Но стоит ему оказаться в каких-то экстремальных условиях, как весь лак его морального облика слетает с него, как пух одуванчика слетает от дуновения ветерка, и миру тотчас открывается Эго человека с его страхами и пороками. Современный человек изнежен плодами цивилизации, ослеплен знаниями и отчуждением от живой природы, издерган перенаселенностью городов, оглушен средствами массовой информации, измучен вожделениями и соблазнами потребительского общества. Симулякры видеопродукции заменяет ему реальность, а компьютеры погружают его в виртуальную жизнь. Такому человеку трудно разобраться в смыслах бытия и отличить подлинное, естественное от нарочитого, надуманного, а то и противоестественного. Такой человек воспринимает нравственность как рамки приличий, свод правил, придуманных для рационализации отношений в человеческом обществе. Он даже готов подчиняться этим правилам, если они его не слишком стесняют. Он даже допускает, что нравственное поведение может способствовать его успехам в жизни, карьерному росту, семейному благополучию. Но редкий человек из наших современников верит, будто нравственная чистоплотность является необходимым
