Житие ты наше уральское. Ч.1.

соблюдали зыбкий нейтралитет: стены не обваливались, а Володькина семья старалась к ним не прикасаться. Уже вторую неделю. К тому же появилась возможность наконец то опробовать лежащую в сейфе без дела  уже шесть лет «ижевку- 27М». Однако, действительность оказалась тоже не столь радужной. Пришлось пить. И внимать  затуманенным разумом что- то о завтрашней охоте. На которой он не был ни разу в жизни. Последнее, что отложилось в мозгу  - это затихающее «зайцы... утки... оружие...».
 В три часа Володьку подняли с дивана, под белы рученьки довели до УАЗика- «таблетки» и уложили досыпать на мешки с сахаром и крупами, попутно прикупленные Николаем в Челябе. И вот на этих, испещренными разными бруттами и неттами мешках явилась к нему давешняя рекламная брюнетка. Присела в изголовье. Ласково и нежно провела ладонью по щеке, скользнула за ворот рубашки.
 -Именно в этом возрасте у меня появляются на шее и груди синеватые пятна, - ласково ворковала она на ушко Владимиру. -Я называю их «засосы»...-
 Ни как ехали по Красноармейке, ни сколько, ни куда- Владимир не видел.
 Очнулся он от полузабытого, но вбитого в мозг на всю оставшуюся жизнь негромкого армейского  окрика: «Рота, подъём!». Встрепенулся, будто боевая, но тяжело больная лошадь, и выполз наружу.
 «Коммандос» в полном охотничьем обмундировании, с широкими короткими лыжами и при разнокалиберном вооружении  выстроилась в шеренгу, скосила интуитивно головы направо, выискивая живот четвертого человека. Николай, стоя перед ними, недовольно пожевал губами, вздохнул.
 -Ладно... что бог послал... Братишка, забирай к себе в «номера» Лешку (Мамлин гордо напыжился) и... - обвёл всех взглядом. -...Володьку, вон, забирай. Какой из него сейчас, к лешему, загонщик...-
 Вовка к этому времени уже проснулся и даже переоделся. И за «загонщика» обиделся.
 -Чего это!.. Я десять лет в футбол играл в нападении!-
 -Ну, а сейчас в воротах постоишь... Отдохнёшь. - Николай посчитал инструктаж законченным. -Айда за мной, я «номера» покажу.-
 «Номерные» напялили лыжи, поплелись гуськом следом. Метров через триста Никола встал. Остальные, как бильярдные шарики на излёте, уткнулись ему в спину.
 -Ну, вы, блин, и сопите! В Челябинске слышно!- вполголоса произнёс Николай. -Володька! Твоё место... Не курить. Не шуметь. Ружьё- на изготовке. И на предохранителе.-
 Вдоль всей кромки коренного леса, где поставили Владимира, тянулась пятнадцатиметровая полоса синеватого предрассветного снега. За полосой чернел густейший  двухметровый молодой ельник. Володька присел, пострелял глазами по сторонам.
 -Никола, а как же я зверя увижу? Прошмыгнёт в коренной лес- и ружья не успеешь поднять!-
 -Не ори. Рассветёт скоро. Ты его издалека услышишь.-
 «Патруль» двинулся дальше.
 Вовка снова присел.
 -Да как же я его увижу?- опять изумился он. -Или услышу?.. Он что, с барабаном бегает?!-
 С ёлки, обрушив водопад снега, сорвалась ворона, улетела вглубь леса.
 -А, может, на глухарей охотимся?.. - неуверенно подумал он, глядя вслед вороне, поднялся с колен. -Никола ж вчера и про птиц что- то говорил... Блин, не облажаться бы!-
 Увидал неподалёку пенёк. Обтоптал вокруг него снег,  уселся. Ружьё мешало, не давало рукам свободы. Он повесил его на соседнюю  сосну, достал сигареты. Оглянулся воровато, прикурил. Вдали заработал двигатель: загонщики поехали на исходные позиции.
 -Не- е, наверное, не на глухаря охотимся. Его ж не загнать, улетит. На зайца приехали! Точно!-
 Успокоился. Испарина после лыжного променада постепенно пропитала одежду, проморозилась и теперь холодила тело.
 -А если косуля выпрыгнет? Или медведь?.. Или лось?.. Вот смеху то будет: приехали на зайца, а загнали лося! А, вправду, выйдет такой... и что делать? Ни лицензии, ни разрешения... Да ещё говорят- они бешеными делаются, когда их гонят. Убить могут. Уж лучше не трогать...-
 Но на всякий случай огляделся вокруг. Ни одного сука, чтоб залезть на дерево, поблизости не наблюдалось.
 -Ладно, если что — в снег залягу. И ни гу- гу!!!-
 Опять поприседал, высматривая зайцев. Неумолимо светало. Запах подтаявшего снега вперемежку с с сосновым ароматом одурманивал.
 -Господи! За что ж благодать -то такая?!- чуть не плача подумал он.
 Вдали, за ельником, глухо зашумело. Наши идут! Пора! Вовка схватил «ижевку», прижался спиной к сосне. Дыханье замерло. Сердце же, наоборот, готово было выпасть в валенки. Шум, гвалт, крики приближались. Слышно было, как Мишанов горланил во весь голос «Вставайте, люди русские!» Кульминация приближалась. Владимир утер влажной варежкой нервные сопли, закаменел со вскинутым ружьём.
 А шум разом стих. И наступившая тишина оглушила. Ни тебе скрипа звериных лап по насту, ни хлопанья крыльев. И так вот в течении пятнадцати минут: тишина- сопли- варежка- нервный вздох- тишина- сопли- варежка- вздох- тишина... Затем справа, где стояли остальные «застрельщики», послышались голоса и даже смех. Вскоре к Владимиру вывалили и «номера», и загонщики.
 -На предохранитель поставь!- ещё издали прокричал мудрый Степаныч. Подошли, разом закурили, загомонили.
 -Что случилось? Здесь никто не пробегал, - растерянно проговорил Вовка.
 -Расслабься. Ушло семейство. В другой околоток ушло. Вчера ещё, если следы не врут... Вот лосиха умная попалась! Третью неделю меня дурит! Только выслежу- на завтра и след её простыл! - Николай не выглядел расстроенным. Он даже будто хвастал повадками зверя, словно сам дрессировал его.
 -Какая лосиха? Зайцев же бьём...-
 Все оборотились к Володьке. И внимательно на него уставились.
 -Ну что таращитесь?! Никола же сам весь вечер тренькал «зайцы, зайцы...»! Я бы и стрелять в лосиху не стал: ни лицензии, ни... чего! Браконьерничать, что ли? Да и куда столько мяса? Несколько зайцев...-
 Николай, бледнея на глазах, не дослушал его и медленно потянул с плеча карабин. На него разом навалились Степаныч с Толей. И крепко держали, пока он не обмяк, не опустился задницей на снег.
 -Вовка, ну что ж ты, мать твою, творишь?- проговорил он потухшим голосом. -А если бы и вправду на тебя лосиха вышла?.. Месяц за ней гоняюсь... Лицензия скоро кончится...  Или уйдет в чужой район... И мяса дома нет... А вы все «Никола, пельмешки бы из лосятины...» Где я вам её возьму?.. И так говядину за лосятину выдаю... Как людей, на охоту пригласил... Когда, думаю, у ребят такая возможность будет: на лося сходить... А вы...-
 Его утешали. Ему поднесли в кружке. И себе поднесли. И ещё потом по разу. И, на всякий случай, разрядили Николин карабин.  А потом понемногу стали подхихикивать. А потом уже гоготать во всё горло, вспоминая все перипетии охоты. И громче всех хохотал Николай, вытирая выступающие слёзы. То ли горя, то ли радости... Кто его, чалдона лесного, поймёт...



                                                     Г Л А В А   5

                               «Легенды и мифы Южного Урала»

                                                  Тридцать лет назад.


   Аркаим... Аркаим... О, сколько в этом слове!..
  Малиновое солнце  зависло в зените, глядя на занесенные, не видимые простому смертному глазу руины.
  Ветер- скиталец веками пытался сровнять городище с землей, заметая его песком и пылью.
  Ледяные ливни секли, как шляхта малороссов, стены и крыши домов, обезображивая трещинами, точно морщинами, младую поверхность кладки.
  Птицы и звери пакостили, где придётся. И сколько придётся.
  И городок, наконец, сдался. А  что  кажилиться- то?!  Люди, выбив зверя, вычерпав рыбу и использовав плодородный слой, ушли на новые необжитые земли, благо, приватизация ещё не началась. Пришло запустение. Запахло прахом и тленом.
 Вороны и падальщики дремотно щелкали клювами, раскорячившись на древних валунах.
  Полу сдохшие от зноя гады и рептилии стремились заползти в тень их крыльев  и там сиествовали, не взирая на опасное соседство стервятников. Те, в отместку, тоже не взирали.
  И вот на этой земле умирал человек. Пересохшее горло молило небеса о влаге. Потрескавшиеся губы что то беззвучно шептали. Глаза с затуманенным взором были широко открыты и безнадежно смотрели на край занесённой песком плиты с истертыми буквами «СМЕРТ...» и изображением черепа под надписью. Тело отказывалось шевелиться. Вечное солнце с безжалостностью маньяка ощупывало лучами будущую жертву.
 -Аркади- ий! Аркади-ий!! Шли- има- ан!!! Аркаша!!!
 Но человек не реагировал. Ему уже было все- равно.
 -Аркадий!-
- Светка! Вон он! Светка, сюда!!!-
 Аркашу бережно перевернули на спину и поднесли к губам фляжку с водой. Влага хлынула в горло, забурлила, ударила рикошетом по почти исчезнувшему сознанию. Он заперхал, закашлялся и сел.
 Ему полили на коротко стриженную с залысинами голову, нахлобучили панаму.
 -Ну что? Очухался? Ведь весь вечер вчера твердила: «Кончай пить, кончай пить, поплохеет...» Куда там! С друзьями, видите ли, год не виделся! Так вы посидите, пообщайтесь, а не упивайтесь до беспамятства! «Всё в норме, всё под контролем...» Скажи Степанычу спасибо, что не дал тревожить тебя вчера! Ещё и спальником укрыл, мать Тереза!..-
 Но Аркадий, не слушая женского монолога, вдруг встал на четвереньки, подполз к плите, увиденной им в сумеречной жизни пять минут назад, и стал с ожесточением её откапывать. Стоящие над ним женщины испуганно переглянулись. А Аркаша копал и копал, пока не оголил всю плиту!
 Сел, тяжело дыша. Почесал щеку потной в песке ладошкой.
 -Там что- нибудь осталось после вчерашнего?- спросил хрипло, не отрывая глаз от камня.
 -Господи, у вас- то — да не останется?! Мы тебе уже битый час толкуем- ребята на обед зовут, тебя ждали!..-
 -Ну, айдате. Такое дело обмыть надо!-
 Поднялся и поплелся за женщинами, бормоча, как полоумный себе под нос:
 -Не всё одному прадеду фарт ловить... а не повезёт- так новое Лох- Нес с ребятами замутим... «...и назовут сей град именем моим.»... чё нам потому что...-
 А из- за пригорка  вкусно несло шашлычками и даже  у ж е  налитой в одноразовые стаканчики водочкой! За импровизированным столом, на точно такой же, как та, отрытая Аркашей Шлиманом,  каменной плите восседал Степаныч и радостно кричал:
 -Болезный, иди сюда! Я тебе сейчас такое покажу- про кошерность забудешь!..-
 Аркадий с досады и огорчения лишь застонал и матюгнулся шепотком. Но к столу пошел. И очень быстро! И пока шел, в голове всё время стучало дятлом: «А Аркаим лучше звучит, чем Степаим... а Аркаим лучше звучит, чем Степаим...»
Её он и озвучил, когда уселся за стол.
 -Без вопросов. - сразу же согласился Степаныч. -Лишь бы не Шлиманск- на- Убегайке... Ну, согласись- не патриотично было бы... Древностью не пахнет...-
 Но Аркаша все- равно насупился:
 -А чем пахнет? Тебе, Степаныч, всё не по нутру!-
 -Не скажи... Я ж тебя знаю, как облупленного! Ты ж патриот Урала до мозга костей! А здесь, на нашем пустячке, экономику всей области поднять можно! Инфраструктуру развить! Местные промыслы! Которым более семи тысяч лет! Что, нереально? Ну, давай до трёх тысяч сбавим... А чем поднять? Интересом! А интерес чем привлечь? Древностью! Аркаим- это да! Звучит! «Арк», кажется, «медведь», да?-
 -А «аим»?
 -Кому - «им»?-
 -Не придуривайся!-
 -А если не придуриваться, то у людей должен быть простор для фантазий... «Аз» есть. Посмотришь, что будет через пять лет. Так что- Аркаим — и всё! Принято! Ваше здоровье! За Первокамень!-
 -Твой или мой?-
 -Твой, твой, уймись... договорились же...-