Стержевая. Врата на холме

большую  часть  кала, собравшегося  на  пальцах, и  пожевала. Потом  захватила  рукой  маленький  кусочек и  снова  пожевала.
- Можешь  прямо  ртом  хватать! - сказал  Стэн. - С  земли. Хватай  ртом  и  ешь. И  руками  тоже  бери.
Мать  Стэна  остановилась и  перестала  есть  собачий  кал.
- Ешь, - сказал  Стэн  и  топнул  по  ней. Потом  еще  раз. Металлисты  немного  потопали  по  женщине, и  она  стала  захватывать  руками  кусочки  какашек, откусывать, жевать  и  глотать. Теперь  она  ела  собачий  кал  усердно  и  быстро.
- Прямо  ртом  кусай  с  земли. Рот  подноси  и  откусывай, - сказал  Стэн.
Его  мать  поднесла  рот  к  тому, что  оставалось  от  кучки  какашек, откусила, пожевала  и  проглотила. Потом  еще  раз. Потом  пару  раз  попыталась  откусить  от  плоской  кляксы  кала, оставшейся  на  земле, и    замерла, ничего  не  делая.
- Продолжай  есть! - сказал  Стэн. - Ртом  прямо  бери, откусывай и  ешь.
- Не  могу, - ответила  ему  мать, - тут  нет. Не  получается  захватить. Не  откусывается.
- Тогда  руками  собирай.
Мать  Стэна  стала  собирать  руками  остатки  кучки  и  есть.
- Все. Съела. - сказал  Стэн.
- Ну  все. Пошли, - ответил  Вильям, указав  в  сторону  улицы  Дымной.
Неформалы  отправились  в  сторону  Дымной, а  потом  пошли  к  перекрестку  Дымной  и  Садовой  улиц, где  располагался  магазин, в  котором  продавалось  пиво.
На  некотором  отдалении  от  перекрестка  Дымной  и  Садовой  улиц, недалеко  от  центра  Стрикт-Мозеса, в  длинном  деревянном  двухэтажном  доме, в  кабинете  со  столом, расположенном  на  втором  этаже, стоял  Гилберт  Стивенсон. На  полу  лежали  две  сумки, в  одной  находились  экземпляры  книги  с  описанием  символов  и  обрядов, в  другой - амулеты. Гилберт  посмотрел  на  обветшавшие  желтые  обои  с  синим  узором, покрывавшие  стены  кабинета, а  потом  на  немного  ободранный  темно-синий  диван. Внизу  хлопнула  дверь - это  уходили  охранники, помогавшие  довезти  вещи  из  мастерских. Гилберт  расселся  на  диване и  подумал, оставить  ли  вещи  в  сумках  у  стола или  отнести  книги  в  комнату, где  находится  библиотека, а  амулеты - в  соответствующий  шкаф  с  вещами. Было  уже  поздно. Гилберт  отнес  сумки  в  шкаф, где  хранились  разные  вещи, в  том  числе  лампочки  и  инструменты, и  поставил  на  свободную  полку. Потом  вернулся  в  кабинет. Сел  за  стол. Решил, что  на  диване  сидеть  удобнее, сел  на  диван. На  черных  волосах  застыли  разводы  отсветов, создаваемых  светом  электрической  лампочки. Темно-карие  глаза  смотрели  на  маленький  кусочек  стены, покрытой  ветхими  обоями. Участок  был  выбран  на  желтой  части  обоев. На  обои  падал  замечательный  электрический  свет. Вокруг  была  восхитительная  тишина  и  прекрасная  ночь. Гилберт  решил  ехать  домой. Он  встал  и  остановился  меньше  чем  в  метре  от  дивана. На  нем  сейчас  был  черный  костюм, серая  рубашка  и  крепкие  кожаные  туфли. Эта  одежда  и  обувь  красиво  смотрелись  на  нем и  гармонировали  с  округлым  лицом  и  немного  пухлыми  щеками.
Гилберт  проверил ящики  стола - они  были  аккуратно  задвинуты. Можно  отправляться  домой.
Последние  дни  прошли  замечательно. Старший  ковен  восточных  иллюминатов, которым  руководил  Гилберт, при  помощи  слежки  установил  распорядок  дня  и  перемещение  по  городу  одного  из  наименее  покорных  полицейских, не  желающих  принимать  новый  порядок. Восточные  иллюминаты, победившие  прежних, противопоставляли  благодать  и  закон и  учили, что  хорошо  жить  по  благодати. Прежние  иллюминаты  были  на  стороне  закона, равенство  перед  которым  навязывали  всем. Теперь  новый  орден  из  России  прогнал  прежних  иллюминатов. Высший  ковен  Восток  Майами  стал  первым  и  главным  ковеном  в  США, руководимый  Гилбертом  Старший  Ковен  Нью-Йорка - единственным  ковеном  в  штате  Нью-Йорк. Гилберт  Стивенсон  был  членом  ковена  Восток  Майами, подчинялся  непосредственно  Ашели  Джонсон, руководительнице  Востока  Майами. А  она  подчинялась  уже  русским, сместившим  прежнее  руководство.
В  штате  Нью-Йорк, в  отличие  от  Майами, обходилось  без  помощи  русских  и  немцев. Гилберт  Стивенсон, руководитель  местного  старшего  ковена, был  по  происхождению  англосаксом. В  ковене  были  два  немца, но  их  предки  жили  в  США  и  не  имели  отношения  к структурам, недавно  замененным  русскими  на  немецких  землях.
Ковен  очень  хорошо  развивал  свою  деятельность. Он  располагался  в  Стрикт-Мозесе - одном  из  окружных  городов  штата  Нью-Йорк  с  населением  более  пятидесяти  пяти  тысяч  человек. Если  дела  пойдут  хорошо, то  можно  будет  обосноваться  и  в  Нью-Йорке.
Членам  ковена  оказалось  достаточно  убить  пять  полицейских, чтобы  все  полицейские  поняли: банды  неформалов  трогать  нельзя. Если  все  пойдет  хорошо, банды  станут  массовыми, даже  лучше, чем  в  восьмидесятые  годы  20-го  века, - и  тогда  влияние  протестантов, их  пасторов  и  телепроповедников, будет  утрачиваться. Тем, кто  старше  восемнадцати  лет, будет  проще  найти  себе  для  любовных  удовольствий  тех, кто  младше  восемнадцати. Куда  удобнее  будет  покупать  наркотические  таблетки. Отношение  к  красивым, умным  и  сильным  людям  улучшится. Люди  станут  лучше  относиться  к  своим  преимуществам, к  любым, лучше  оценивать  то, что  делают, свое  творчество, свои  умения - все, а  не  только  то, за  что  платит  богатый  предприниматель.
Сейчас  в  Стрикт-Мозесе  уже  формировались  серьезные  банды  неформалов. Одна  из  них, Засранцы  Запада, получила  свое  название  от  местоположения  города  Стрикт-Мозес  на  территории  штата - в  западной  части. Она  уже  состояла  более  чем  из  ста  членов. В  ночной  клуб, рядом  с  которым  были  неоднократно  замечены  Засранцы  Запада, уже  отменил  возрастные  ограничения, и  те, кому  было  меньше  восемнадцати, могли  не  только  зайти  туда, но  и  выпить  пива. В  этой  банде, как  в  некоторых  других, было  принято  носить  куртки  с  заклепками  и  слушать  метал.
Теперь  уже  не  было  необходимости  убивать  полицейских. Оставшихся  непокорных  сторонников  протестантских  ценностей  из  числа  полицейских  восточные  иллюминаты  проучивали, избивая  бейсбольными  битами. Их  оставалось  мало - одиночки, желающие  разогнать  банды. Гилберт  уже  три  дня  как  установил  слежку  за  очередным  полицейским, и  скоро  его  проучат  ударами  бит. Вскоре  таких  полицейских  не  останется  вообще.
Гилберт  выключил  свет  в  кабинете  и  пошел  к  лестнице, ведущей  на первый  этаж, чтобы  отправиться  домой.
Завтра  он  примет  очередные  донесения  о  слежке. На основе  таких  донесений  будет  определено, где  и  когда  группа  восточных  иллюминатов  встретит  полицейского, чтобы  побить  битами.
Эротика. Культ Софии
Раздавленное  печенье
Иван  Петров  выжал  пудовую  гирю  дужкой  вниз  тридцать  раз  правой  рукой,  тридцать  раз  левой,  отдышался  и  вышел  из  спортзала  в  коридор.  Тренировка  на  сегодня  закончилась.  Он  посмотрел  на  потолок,  покрытый  посеревшей  за  многие  годы  известкой, потом  на  пол,  покрытый  желтым  линолеумом.  Атлета  охватило  просветленное, экстатическое  состояние. Хорошо!
Он  одел  серую  футболку  и  переодел  штаны. Теперь  он  был  в  серой  футболке, светло-серых  штанах  и  серых  кроссовках, он  выглядел  хорошо  в  такой  одежде. Иван  отличался  силой  и  умом. У  него  были  короткие  коричневые  волосы, карие  глаза  и  правильные  черты  лица, лицо  было  чуть  округлым. Его  рост  был  метр  семьдесят  шесть.
Иван  пошел  в  зал  с  диванами - коридор, шедший  вдоль  всего  этажа,  расширялся  в  центре, образуя  квадратное  помещение,  в  котором  вдоль  стен  стояли  три  дивана  и  столик.
На  одном  из  диванов  сидела  Настя.  Это  была  девушка  двадцати  двух  лет,  полная,  среднего  роста.  У  нее  было  округлое  упитанное  лицо  и  темно-карие,  почти  черные  глаза.  На  девушке  были  белая  блузка  с  короткими  рукавами  и  длинная  белая  юбка  до  щиколоток. В  середине  июня  ее  бледно-желтая, аристократичная  кожа  успела  покрыться  загаром, чуть  затемнявшим, но  не  портившим  аристократичный  бледно-желтый цвет. В  блузке  с  короткими  рукавами  ее  полные  руки  выглядели  замечательно. И  также  хорошо  выглядели  полные  ступни  с  толстыми  пальцами.  На  ногах  у  Насти  были  белые  босоножки  без каблуков, на  толстой  подошве - высотой  сантиметра  три  спереди  и  сантиметра  четыре  у  пятки. Подошвы - рельефные, поперек  ступни  шли  полосочки, по  форме  являющиеся  нижними  половинками  от  горизонтально  лежащих  цилиндриков. Полосочки - полсантиметра  в  высоту  и  сантиметр  в  ширину.   
- Привет! - сказала  Настя  Ивану.
- Привет!
Иван  подошел  к  Насте,  лег  к  ее  ногам  и  прижался  губами  к  ремешкам  босоножки  на  ее  правой  ноге.  Два  ремешка,  один  впритык  к  другому,  каждый  шириной  немного  больше  сантиметра,  позволяли  поцеловать  их,  не  прикасаясь  губами  к  коже  ступни  Насти. 
Поцеловав  ремешки  обуви  девушки, Иван  уселся  у  нее  ног  на  полу, сев  задом  на  пол,  согнув  ноги  и  опершись  руками  о  линолеум  пола.
Настя  посмотрела  на  Ивана,  а  потом  принялась  расслабленно  смотреть  на  стену. 
Иван  состоял  в  одном  из  орденов  культа  Софии,  каких  было  как  минимум  несколько  только  в  Москве, и  носил  на  правой  руке  крепкий  браслет  из  ткани  и  веревочек, на  котором  имелись  крепления  для  девяти  металлических  символов  узла-трикстера. На  браслете  Ивана  было  четыре  узла,  и  это  означало,  что  он  должен  касаться  только  ног  женщины  ниже  коленей, а  тела  и  одежды  начиная  с  коленей  и  выше  касаться  не  должен. Четыре  узла  требовали,  чтобы  четыре  женщины  высказались  за  уменьшение  или  увеличение  количества  узлов  на  один. При  этом  последовал  бы  перевод  к  другим  женщинам  в  другую  ячейку - как  при  уменьшении  количества  узлов,  так  и  при  увеличении - так  делалось  при  получении  любого  количества  узлов, а  также, если  с  мужчины  убирался  единственный  узел и  у  него  не  оставалось  ни  одного  узла. Изменение  количества  узлов  требовало  решения  со  стороны  количества  женщин  одной  ячейки, соответствовавшего  количеству  узлов. При  отсутствии  узлов  или  при  одном  узле - такое  решение  могла  принимать  одна  женщина, любая  из  женщин  ячейки, в  которую  был  определен  мужчина. Три  узла  означали,  что  мужчина  может  вылизывать  женщине  задний  проход, но  вылизывать  влагалище  запрещено, как  и  совокупляться  с  женщиной, как  и  целоваться  в  губы. Пять  узлов  означали, что  мужчина  может  прикасаться  только  к  подошвам  обуви  женщины - например, вылизывая  подошвы. Также  женщины  могли  прикасаться  к