жизни,
как и религиозные совершенные духовные знания, встанет на ту ступень, когда ему будет что
сказать другим и повести за собой. Ибо так Бог и строит ступени этой Великой
Лестницы к Богу – через каждого, каждый через себя, подготовленный Богом,
поднимает других, и этот процесс не имеет границ ни в материальном мире, ни на духовном.
Поэтому, в целом все равны.
ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Диапазон отношения отца к людям был достаточно широк, от унизительного и
подобострастного, так, что даже и голос его менялся (к людям малознакомым), до
грубого и независимого, пренебрежительного и жесткого (к родственникам). Когда
такое проявление имело место, я чувствовала большой за него стыд, как и боль
людей, которые должны были на себе
испытывать этот почти демонический характер.
Это был тот человек, который не хотел признавать условности материального
мира, все-таки держащие всех в отношении общепринятом. Но, с другой стороны, я
начинала видеть и то, что, принижаясь
перед людьми незнакомыми, пытаясь лучше выглядеть в их глазах, он умел быть добрым,
участливым, и даже иногда весь светился в своей нечастой доброте и возможно
делал к ней свои лучшие шаги, как мог, поскольку все-таки немалый отпечаток в
его характере был сделан его почти беспризорным детством, его необразованностью
и тяжелым временем, в котором он жил.
Не было также и над ним той ведущей руки, которая бы его хоть на
мгновение останавливала. Такой рукой был Бог в нем, который давал ему изнутри
гнев, объекты гнева и обозрение результата. Гнев также должен был отрабатывать
себя, гореть в нем и перегорать, ибо ничто не может уйти, не отработав себя,
как перегорает и неразумная добродетель, ибо она тоже должна иметь границы и
воспитывающие других направления, как перегорает материальная любовь, дружеские отношения, обида, или
зависть. Все поднимаются вверх, сжигая свои низменные качества в колесе
сансары. Никто сразу святым не рождается, или нет того святого, который бы
некогда не обладал демоническими
качествами, от которых своей волею не освобождаются, а которые сжигают на
костре материального быта и на тех, кто это кармически заслужил или кому надо
претерпеть и извлечь своё.
По сути, отец неумело любил меня, как и маму, и чего-то все
хотел и хотел в нас всунуть такое, но не знал, что, каким путем и шел на ощупь,
впотьмах, отнюдь не педагогично, а то и не умно, мысля, что хоть что-то же они должны понять. Редкое
состояние благодушия, а то и любви далеко не всегда, но иногда приходили на
смену гневу. Бывало, что, сделав себе
кофе с молоком, он вдруг чуть ли не бежал в мою комнату и, улыбаясь и настаивая, требовал, чтобы я непременно выпила,
приговаривая: «Это так вкусно, вот, выпей, я делал для себя, но не могу
удержаться, выпей!».
Прямолинейность и бестактность, как и непредсказуемость отца
всегда ввергали в печаль, с ним никогда и никуда не хотелось идти или ехать,
также, когда приходили в дом другие люди, то не понятно было, что от него
ожидать. Он мог при госте сделать маме замечание по поводу еды, требуя, чтобы
она не все выкладывала на стол, а оставляла на другой день. Улхан или, как мы
его называли, Алик, не был обидчив и этим подкупал отца. Он был человеком
понятливым, в меру разговорчивым, мягким, не идущим никогда на конфликт. Отец к нему относился с уважением и почти что
считал за своего, на кого выпады отца никак не адресуются.
Не имея еще семьи, Улхан любил, не смотря ни на что, проводить у нас время, ел все подряд, иногда
приносил арбуз или фрукты, как и пирожные. Чаевничал он охотно, и отец говорил,
что ему нравится, когда на него не очень-то обращают внимание, ибо он по
природе дурак, и что Улхан делает правильно, что так реагирует на отца и ведет
себя непринужденно, как дома. Действительно, Улхан не ждал, когда ему поднесут
чай, но сам шел на кухню, разогревал и пил чашку за чашкой, чаще всего без
сахара, отчего отец настойчиво требовал, чтобы он себя не стеснял. Иногда отец
раздабривался и сам предлагал ему еду собственного приготовления. Однажды отец
предложил ему борщ, в который по великому своему пониманию бросил и макароны.
Надо сказать, что Улхан нормально к
этому отнесся, сказав, что любит русские
блюда любые, хотя чаще всего это имело отношение к маминым супам, голубцам,
фаршированному перцу и особенно к жаркое, которое он легко ел, даже если там
была свинина.
Тетя Броня также любила к нам захаживать, как и праздновать с
нами Новый Год, Ноябрьские, Майские праздники. Но и с ней вышел как-то неприятный случай по причине
ужасного характера отца. Как-то на Новый Год у нас как всегда собрались Улхан и
т. Броня. Тетя Броня, чтобы не идти с пустыми руками, принесла рыбный холодец и
бутылку вина. На самом деле, это была необычайная ее щедрость, поскольку она
была очень экономная женщина, так, что к ней в гости никто и никогда не
заходил, как и мы. Но у нее была и своя причина. Муж ее работал экскаваторщиком,
и она слаживала копейку к копеечке,
чтобы когда-нибудь переехать в Баку, т.к. всю жизнь любила этот город и мечтала
там умереть. Переезд возможен был только через обмен и с немалой доплатой.
Поэтому рыбный холодец был вершиной ее возможностей. Отец же посчитал ее
холодец оскорбительным, и к тому же он имел мало привлекательный вид и запах, а
потому поставил ее тарелку перед ней, указав этим на то, чтобы она сама ела то,
что принесла. Быстро сообразив, что к
чему, она вспыхнула, схватила свой холодец и бутылку и ушла.
Никогда не было так, чтобы праздник прошел без инцидента. Всякое
празднество в доме непременно сопровождалось скандалами, драками и прочими
выходками отца, который был и сам не рад
себе и не мог обуздать свой гнев, жадность, псих. Отца буквально мутило от
покупок, от накрытых столов и иной раз от непрошенных гостей. Только мама
приносила с базара сумки с продуктами, его ревизия начиналась тотчас, хотя
деньги на праздник он выделял охотно и всегда. С кем и с чем отец боролся, не
понятно и теперь. Или с мамой, которую невозможно было переделать, или с собой,
тяготея в себе к прошлому аскетизму и неприхотливости, к простому образу жизни
и экономии. Так, свиные ножки или куриные потроха на холодец летели с моего
балкона, где начинался пустырь. Далее крик, скандал, который был слышен на весь
двор. Но все выкинутое мама неизменно собирала, готовила, и он уплетал, как ни
в чем ни бывало, с тем, чтобы опять к чему-либо придраться.
ОТСТУПЛЕНИЕ.
Вообще, почему отец проявлял гнев в праздники? С материальной
точки зрения объяснений может быть несколько: жадность, гневливость по природе,
психическое заболевание, предубеждение, причины, имеющие корни в прошлом, в
воспитании… Однако, следует понимать и
другое. Все, даже самые непривлекательные качества, их проявление в
определенном кругу людей, непременно имеют свои очень весомые причины.
Прежде всего. Что такое ГНЕВ?
Это энергии, которые изнутри подаются человеку Самим Богом. Но подаются
не просто так, а в связи с качествами человека, с его на данный момент ступенью
материального и духовного развития, в связи пока с его готовностью это качество
использовать, как не чужеродное ему. Но каждый берет эту энергию изнутри в свою
меру и в зависимости от ступени своей матеиальной и духовной реализации, где
направляющими является религия и уровень морали и нравственности в обществе.
Эта ступень тянется в человеческие отношения из животного мира, где была
необходимой в связи с борьбой за выживание.
Душа непременно проходит все дочеловеческие формы жизни, где
гнев является формой защиты и выживания на уровне жизни в дикой природе. В
человеческих отношениях это качество никуда не девается, не исчезает, но
отрабатывает себя, перегорает, проходя через Законы человеческого общежития,
как законы Бога, требующие контроль своих чувств осознанный и на что, по сути,
направлено Волею Бога человеческое общество в целом, осознанно и не осознанно.
Т.е. гнев отца был вызван, по сути, его природными качествами на данный момент,
также поддерживался другими его качествами, которые оперируют к определенному
мышлению, которое ему еще свойственно, защищающему это качество, подводящее ему
оправдательную причину, способствующее проявлению этого качества, поднимая его
наверх на общее обозрение, оцениваемое другими, и в результате чего ставится оценка окружающих
самой личности, через эту оценку начинающей видеть суть качества, степень запроса
общества на него и идущего на самокритику, очень медленную, но неотступную.
Так постепенно, через проявление, через оценку других, через
внутреннее неудовлетворение и происходит сгорание любого качества, когда оно
заведомо греховно; но, сгорая, оно
попутно решает собою и своим горением и другие вопросы, связанные с развитием
других людей, намеченных Богом и подходящих своими качествами, которых тоже это
горение задевает и преобразовывает. Т.е. не зависимо от того, была бы я его
дочерью или не была бы, но это качество
гневливости обязано было найти выход, проявить себя через видимые
причины и основания, опять же подаваемые Богом через мысль, но подходящие, чтобы их взять в себе за
основу.
Однако, Бог нас троих соединил в семью с тем, чтобы это
качество было направлено очень долгое
время, если судить с человеческой точки зрения, на двоих – меня и маму. Почему
это было сделано? Прежде всего – кармические причины. И я не всегда была
ребенком, и мама не всегда была слабой женщиной. Значит, в предыдущих рождениях
было и так, что мама и я в других телах проявляли гнев непременно, через гнев
диктовали другим людям, проявляли насилие, срывали праздники, дебоширили,
дрались, скандалили, были невменяемы и т.д.
Карма находит всегда, во всех телах, даже если человек поумнел,
стал более мягким, гибким по другим воспитательным причинам, научился через
религию контролировать свой ум и чувства. Но к чему такие воспитательные меры,
если уже живое существо все поняло, стало на новую ступень материального и духовного
развития? Значит, этому есть, опять же, необходимость.
Человека, его понимание нужно обновить, освежить память об этом
качестве и его сути, пропуская его через сознание активно (через страдание), и
в этом плане и извлечь отсюда и другие качества и дать им ход или, напротив,
уничтожить их на корню, не давая им развитие. Т.е. прошлые греховные деяния
отзываются с тем, чтобы вновь поднять человека на новую ступень и даже не по
тем отрицательным качествам, которые были в основе, а производным. А этим
производным качеством была во мне, как и в маме, склонность к материальным праздникам, днем
рожденьям, застольям. Мало кто поверит, но склонность к праздникам, к дням
рождениям, к подаркам, является вещью в материальном мире достаточно греховной.
Идущий по этому пути, однозначно имеет
высокое эго, устремлен к чревоугодию, сексуален, не смиренен, алчен, направлен к удовлетворению чувств. Бог
попускает, но никогда не благословляет большие застолья, попойки и очень часто
наказывает их завсегдатаев.
Часто веселящийся, наполняющий свой
