мнениям и носила их и зимой, и летом, чтобы не смотрела назад, кто и что
скажет в ответ на это преображение, надо было насильственным путем, путем, где
нет и нет лишних денег, идти и постоянно
быть плохо одетой, и выносить отсюда свою стойкость, свое терпение, свое
понимание и оправдание этому, но только в своем случае, ибо на материальных
людей это не может распространяться, ибо условности материального мира требуют
свое, хотя и до времени.
Именно рукой отца Бог сделал лучшее для меня и именно рукой мамы
чуть-чуть ослаблял эти необходимости, где это требовали особые ситуации, хотя и
не так, чтобы часто.
Поэтому, следует правильно принять мои двоякие взгляды на
события в моей жизни, давно минувшие, и с этой стороны увидеть и свою судьбу,
где и не дающие, и не кормящие, и не слышащие, и гневливые благословенны, ибо
сдерживают многие и животные страсти и привязанности, учат ограничивать себя,
довольствоваться малым, хотя и им самим в свое время в эти двери Волею Бога
войти.
Вообще, надо знать, что все, чему Бог дает быть, то по Плану
Бога. Что дается претерпеть и претерпевается – на то Воля Бога. Где то, что
называется «хватит», - там сами обстоятельства и люди говорят: «хватит».
Невозможно Волю Бога отменить. Невозможно дать большее, если Сам Бог не
отмерил, не возможно дать и меньшее, как
бы ни старался. Невозможно накормить того, кому надо познать голод и невозможно
обогатить того, кому время пожить в нужде. Это надо знать и видеть в своей
судьбе и судьбах других людей. Однако, в любом случае, что бы то ни было, Бог
делает Свое дело, а человек обязан делать свое, не уклоняясь . И это «свое» -
есть милосердие, даяние, сострадание. совет, помощь, сочувствие…
В классе по-прежнему между мной и другими учениками была стена
или отчуждение, и я подозревала, что причина есть во мне, но отменить себя ту,
какая я есть, было невозможно, как и не
было у кого получить утешительный ответ или объяснение, или чтобы кто-то
выступил в мою защиту. Но думаю, что мне вряд ли бы что-то или кто-то помог,
ибо причина была не на поверхности, и даже не в моих оценках или одежде. Не
находилось точек соприкосновения. Однако, и в шестом классе на уроках
английского языка я оставалась первой по знаниям, по разговорной речи, по словарному
запасу, оставив позади себя и бывших отличников, и, видя, что учительница по английскому слишком
лояльно ко мне относится и даже перестала смотреть мое домашнее задание,
почувствовала, что это мне не на пользу и попросилась в другую половину класса,
где учительница английского языка была значительно строже, где были все те, кто
считался элитой класса, и стала завоевывать авторитет в более сложных условиях,
но и тут покорила учительницу своими пересказами и свободной речью, как и
грамотностью.
Я обожала английский, по сути, не зная и не желая знать, зачем
он мне нужен. Я не связывала с английским свое будущее никак, не строила планы
и даже не торопилась хвастать родителям о своих успехах, поскольку не
воспринимала английский за предмет, а за наслаждение. Однако, меня ожидало и
другое наслаждение, которое сравнить или сопоставить с чем-либо еще я никак не
могу, даже теперь. Но называю его духовной, неземной радостью. А также с высоты
своих лет нахожу, что радость немалую дают все земные науки, абсолютно все.
Только для полноты этой радости следует добавить религию и религиозные знания,
которые донесут человеку, что все земные науки человеку через мысль и желания
дает Сам Бог Кришна, Высочайшая Личность Бога, а еще добавить общение с людьми,
где нет привязанности, осуждения, не диктуют низшие качества и устремления, где
нет гнева и зависти, но добродетель и чистота помыслов, когда более нет стены,
когда все видишь другими, нежели в невежестве глазами. Но чтобы прозреть, надо
побывать в этом невежестве с головой и оттуда увидеть и оценить великолепие света
знаний и ум любого человека, как и его благородные качества, не заостряя
внимание только на качествах слабых, ибо в материальном мире все только к
высотам идут, все только в пути, все учатся. Но учитель у каждого – Великий,
Сам Бог.
Однажды (это уже было в шестом классе), давая задание на дом,
Ирма Исаковна помимо домашней работы дала задачу из учебника на доказательство
и сказала, что любому, кто докажет, она поставит пять без вопросов. Получить по
геометрии отлично было пределом всех
моих желаний. В этот день я несла это задание домой, как высшую ценность, как
величайшую свою надежду, ибо очень устала от своей безымянности, от неуважения
и пренебрежений, устала от своего низкого положения в глазах учителей,
одноклассников, родителей, я мечтала заявить о себе, быть не хуже других.
Внутри себя я чувствовала несгибаемую волю и твердость, как и предчувствие
пусть маленькой, но победы, мой ум должен был с этим справиться. Ни любимые
книги, ни даже английский, ни друзья не смогли бы меня хоть на мгновение
оторвать от задачи. Я погрузилась в нее вся, я вспомнила все теоремы и
следствия, я углубилась в задачу всей своей сутью, перестав замечать все вокруг
себя. Процесс поиска, мыслительный процесс был на самом деле захватывающим, еще
более сильным, чем увлекали книги. Я
мудрила, вычисляла, прикидывала вновь и вновь, чертила так и эдак,
прохаживалась по комнате, гнала заглядывающего в мою комнату отца, чтоб не
мешал, и вновь погружалась, томясь, надеясь, предчувствуя. Задача была решена.
Это была задача со звездочкой, которая считалась сложной. С какой радостью я ее
оформляла, описывала в ней каждый шаг, упоминая все теоремы, на которые
сослалась, как и следствия, чтобы учительнице все было понятно, чтобы не было
сомнений. Я была удовлетворена, я точно знала, что задача решена, я точно
знала, что Ирма Исааковна поставит мне пять, я точно знала, что это будет
слышать весь класс. Более того, я узнала радость маленькой победы, борьба за
которую длилась несколько часов, напряженных, отрешенных и очень духовно
привлекательных, ибо внутренний труд такого порядка был много сильнее и много
радостнее, чем сочинение стихов, которые самой не нравились никогда и
доставались легко, без правок. Во мне произошел в этот день важный щелчок, где
уже не пятерка вела меня, а внутреннее наслаждение, которое стало моим
откровением, что можно черпать радость в себе. Также была приоткрыта этой
задачкой дверь к уверенности и к новому пути. Я получила свою вожделенную
пятерку. Никто из асов класса и не пытался ее решить. Я – одна. Можно ли
назвать этот мой первый шаг результатом тщеславия? Можно. Но это было
необходимое тщеславие, ибо Бог, подавая мне эти маленькие сражения, давал им и
причину ведущую, помог этим путем поднять изнутри и увидеть настойчивость свою и получить понимание
о внутреннем удовлетворении и духовной радости, ибо науки имеют в себе
Божественное начало, а потому не являются греховной деятельностью, но
развивающей, но постигающей и медитационный процесс, что есть общение с Богом в
себе, когда человек самоуглубился, ища пусть маленькую, но истину. Я сделала
то, что должна была сделать. Это был первый шаг в процессе становления
реального.
И далее Ирма Исааковна вновь и вновь давала задачи по геометрии,
и так пятерки по геометрии выстраивались в журнале в ряд и начинали все чаще и
чаще украшать мой дневник и тетради, которые не стыдно было показать и отцу,
срывая с его лица хоть какую-то улыбку да какие-то слова одобрения. Так я стала
приподнимать голову победительницы, по сути, входя в отношения со всеми заново, но уже
не претендуя, не желая иметь новых
друзей, но желая оставаться в этом моем состоянии не зависимо ни от кого,
будучи в своем внутреннем сосредоточении и не могла понять, что же я за такое.
И в чем моя беда или ошибка, поскольку одноклассники ко мне стали относиться
доброжелательней, стали чаще обращаться, но были они мне как-то и не интересны,
и не могла я, и не хотела их как-то начинать завоевывать, а по-прежнему
держалась в стороне, чуть-чуть наслаждаясь едва подросшим авторитетом.
На самом деле я никуда не могла деться от двух вещей в себе:
мне говорить с другими не о чем или
неинтересно, и внутренний запрет говорил мне о том, что я не такая, как другие,
хоть убей. За геометрией легко
последовала алгебра. И таким образом было, по крайней мере, три предмета, где я
получала неизменно одни пятерки. Однако, и это было не все. Я начинала
чувствовать, как в моей голове начинает все постепенно проясняться. Указанные
предметы понимались легко, с интересом и этот интерес всячески подпитывали мои
учителя, которым я всегда буду благодарна, ибо в моей жизни я не встретила ни
одного плохого учителя. Я воспела бы им оду и не одну… Теперь же не знаю, жив
ли кто-то из них, где они, эти простые учителя простой азербайджанской школы
39. Ведь, прошло более сорока лет.
Ирма Исаковна не считала меня по характеру легкой или
общительной или очень разумной в математике, но должна была согласиться, что я
всех в классе опередила и называла меня или профессором, или академиком,
вызывая к доске. Бывали и темы сложноватые, которые класс никак не мог усвоить,
и она вызывала меня, давала мне список задач, и я решала одну за другой, вновь
и вновь поясняя подробно, как надо решать, какое правило применять, на что
обратить внимание, где можно допустить ошибки и как это избежать, учась и
стараясь математически-грамотно излагать мысль и записывать в меру подробно решение задач. Таким образом,
математика, английский и чтение книг стали моей радостью долгой, неизменной,
моим прибежищем, но вскоре сюда прибавилась и литература, и все это вместе
потянуло за собой и другие предметы, о чем я поведаю позже, как, впрочем, и о
других вещах.
