Варшавский инстинктивно закрыл трубку рукой и обратился к Анне.
- «Попутный ветер» завис. Продюсер хочет, чтоб один из персонажей был китаец. Понятия не имею, как это сделать. Но другой продюсер заинтересовался пьесой «Сократ из Сент-Луиса». Есть два варианта, либо за месяц я сам пишу сценарий по пьесе, либо сценарий пишет их сценарист, но гонорар меньше. Как?
- Ты не успеешь за месяц. К тому же они вымотают тебе все жилы. Соглашайся на второй вариант. Но твою долю пусть перечислят в течение этой недели.
Доводы дочери показались разумными и Антонио согласно кивнул.
- Алло, Сем, я тут посоветовался, … ах, ты все слышал. Тогда жду звонка. Давай, удачи. - Варшавский нажал кнопку «отбой» и процедил сквозь зубы, - шакалы! Почуяли поживу.
- Если все сложиться, я оплачу счета за май, июнь и мы опять выйдем в плюс.
- Декларацию сдала?
- Давно.
- Следи за этим. Тут неуплата налогов хуже убийства папы римского.
- А что с «Попутным ветром», будешь внедрять китайца в сценарий?
- Надо подумать. Сделай мой любимый коктейль.
- У нас нет клубники и ром на исходе. Надо купить.
- Только не бери клубнику в супермаркете, настоящая отрава, - Антонио скорчил брезгливую мину.
- А где брать!? Раньше клубнику приносила Сара, но ты ей нахамил. Теперь не знаю, удобно ли к ней зайти.
- Она сама виновата. Кудахчет с утра до вечера, рот ни на секунду не закрывается.
- Что ты ей сказал? Она выбежала вся в слезах.
- Правду! Я ей сказал правду.
- Правдой нельзя так обидеть. А на неё смотреть было жалко.
- Сара прекрасная актриса, ей бы в театрах играть.
- Пап, мне идти к ней за клубникой. Я должна знать, что ты ей сказал.
- Ты не ребенок! Прекрасно догадываешься, зачем Сара сюда ходит. А в последнее время её фамильярность перешла все границы! Стоит тебе отлучиться, она чуть из юбки не выпрыгивает, так хочет стать хозяйкой «Крутого бейдевинда». … Вот я и решил расставить точки над «і». … Открытым текстом: «Сара, жениться я больше не намерен. Всё что могу вам предложить, так это немного разврата».
- А мягче нельзя было? Ты ж не с грузчиком разговариваешь, а с женщиной. На кого я тебя оставлю, если придется уехать?
- Хватит причитать! Я эти бабьи игры со слезами на дух не переношу. Ей не столько мужской хрен нужен, сколько мужская спина, за которой можно спрятаться. А что дальше будет, я не раз видел.
- И что будет?
- Только спрячешь бабу от проблем, её тут же на развлечения тянет.
- Откуда такой цинизм?
- Два моих последних брака, как под копирку.
- А маму зачем бросил?
- Там другая история. Пока жили бедно, всё было хорошо. Но как появились первые гонорары, а мое имя стали печатать в афишах, её будто подменили. Появился немотивированный сарказм, глупые шутки, и эта отвратительная манера на людях называть меня уменьшительно ласкательными именами. А самое отвратительное, Ева стала править мои тексты без разрешения. Я терпел, сколько мог.
- Неужели не ясно. Мама ревновала тебя к успеху.
- Это не повод вести себя, как попало! Повторяю, я терпел, сколько мог. Но когда, она за моей спиной, обещала продюсеру из Мюнхена контракт на мою пьесу, я понял – дальше нам не по пути.
- Я помню, вы постоянно ругались.
- Точно, еще немного и поубивали б друг друга, - Варшавскому воспоминания не доставили удовольствия, - и тогда я, из чисто гуманных соображений, собрал носки, трусы, рубашки, и ушел из дома, оставив ей всё совместно нажитое.
- А мама всю неделю плакала.
- Без любви, как без цемента. Как бы ровно кирпичи не лежали, а малейший толчок и здание семьи падает.
- Непривычно от тебя про любовь слышать.
- Ты своих муженьков вспомни. Кого из них ты любила? … Ты ж только командовать любишь. Находила себе невзрачных подкаблучников. А когда они бунтовали, не задумываясь, бросала. Хорошо хоть Артур родился, есть кому добро передать.
Зазвонил телефон. Антонио поднял трубку.
- Алло, слушаю, - Анне, - это Сем. Да, понял … ничего себе! Если б я не в таком тяжелом положении, то сказал бы, что о них думаю. … Да, … соглашайся, но тогда и у меня есть условие: деньги через два дня должны быть у меня, и срок контракта на пять лет. И ни каких эксклюзивов, всё!
Варшавский отключил телефон. Его лицо пылало от гнева.
- Что случилось? - забеспокоилась Анна.
- Вместо пятидесяти процентов за «Сократа из Сен-Луиса», они предложили только тридцать. И моя фамилия будет стоять не среди сценаристов, а в строке «автор идеи».
- Почему? Ты же автор пьесы, а значит наполовину сценарист.
- Это крючкотворство, понимаешь! Если мою фамилию поставят в графе «сценарист», то профсоюз заставит их заплатить мне пятьдесят процентов. Вот, гады! … Но, ничего я тоже знаю законы. Как автор идеи я могу написать свой сценарий и продать его кому угодно. Посмотрим, чей фильм будет лучше.
- Пап, не надо так сердиться, - Анна пыталась успокоить отца.
- Стервятники! На больного накинулись! Да, я назло этой сволочи поправлюсь, обязательно буду ходить. Я еще сам приеду, глянуть в их наглые глазёнки.
В запальчивости Антонио даже встал с коляски, но икры и ступни совершенно его не слушались и он, потеряв равновесие, плюхнулся обратно в кресло. Анна подскочила к отцу.
- Папа, успокойся. Они того не стоят.
Сделав огромное усилие, Варшавский, взял себя в руки.
- Ты, права. Займемся рутиной. Раз «Сократом» заинтересовались, будем писать сценарий. А ты переведи пьесу на французский, немецкий и русский. Придут деньги, отдадим в редактуру и отправим нашему агенту в Берлин. – Антонио неожиданно улыбнулся, - звучит, как в шпионском романе – «агенту в Берлин».
- Замечательная идея, давай работать, - Анна пошла в сторону кабинета, - главное не волнуйся. У нас с тобой всё хорошо. Что дать ноутбук или бумагу?
- И то и другое, и плед прихвати. Когда работаю, не замечаю, как ноги мерзнут.
Анна вынесла всё, что нужно для работы.
- Может, поспишь немного? – Анна укрыла отца пледом, - Потом поработаешь?
- Вряд ли усну, слишком разозлился. – Антонио открыл сценарий «Попутный ветер». - Гляну, кого из героев без особого ущерба можно сделать китайцем. У них, видите ли, расовая толерантность. В сценарии должны быть все расы населяющие Соединенные Штаты. А то, что национальность героя часть его мотивации, это как? Нельзя просто так русского сделать немцем, англосакса китайцем, а негра мексиканцем, - ворчал Варшавский.
- Ну, началось! – воскликнула Анна, - ты еще Станиславского вспомни.
- Да, в свое время Станиславский называл это сверхзадачей героя. А теперь появился простой и понятный всем термин «мотивация». Если не понятно, почему на героя свалились неприятности, и почему он туда сюда бегает на экране, то никакие спецэффекты не заставят зрителя сопереживать герою. А значит и эмоции, которые мы хотим генерировать у зрителя, не возникнут. Говоря рыночным языком, товарец-то наш с гнильцой будет, и в очередь за ним никто не станет. Зритель покупает у нас эмоции, которые он не может испытать в повседневной жизни. Как объяснить этим новоявленным продюсерам и политкоректорам, что законы драматургии открыты еще древними греками. Они объективны и незыблемы. Бог с ним со Станиславским, эти невежды никогда его не поймут, но хотя б прочитали работу Аристотеля «Поэтика». Нельзя же быть такими невеждами.
- Папа, я с тобой согласна. Давай работать молча.
- Всё, замокаю.
Варшавский стал вчитываться в текст сценария. Анна открыла на компьютере пьесу «Сократ из Сент-Луиса» и программу перевода на другие языки.
- Вот он, этот «негодяй», - Майкл показал водный скутер, который стоял на деревянных салазках, - причем я несколько раз прыгнул с волны на волну нормально, а на третьем прыжке скутер пошел на сальто.
Друзья из больницы приехали прямо в эллинг к Майклу.
- И ради чего ты так прыгал?
- Хотел испытать, на что годен этот зверь, - уклончиво ответил Майкл и потрогал едва зажившее ребро, - мощный чертяка, двух лыжников потянет и не заметит.
Прохлада эллинга приятно освежала. Когда ехали из аэропорта в больницу, Валерия постоянно говорила по телефону, и Артур не решился на объяснение. Конечно, можно было вклиниться, но что-то невидимое мешало. Теперь он ждал, когда они с Валерией останутся наедине. Артур сел за руль скутера.
- Не злишься на него?
- Сам виноват, нечего перед публикой понты кидать.
- А из всей публики, - вставила Валерия, - были только рыжая Бетси и её русская гостья блондинка Ольга. До сих пор не знаю, перед которой из них он так выдергивался.
- Вряд ли Майкл позарился на рыжую кривляку, - улыбнулся Артур, - думаю русский магнит попритягательней.
- Точно, точно! Я несколько раз видела эту блондинку в больнице. А ну, братец, колись?
- Ах так, да! Двое здоровых на одного больного? – Майкл поднял вверх руки, - сдаюсь, вы меня раскрыли. Предлагаю отметить успех вашего расследования в ресторане, вчетвером, как?
Артур никогда не видел эту русскую, но был ей очень благодарен. Теперь у них образовались две пары, и Майклу не придется чувствовать себя лишним.
- Есть встречное предложение, - Артур слез со скутера, - поехали в бухту Скелетов, там и воздух чище и места больше.
- Нет, мальчики, возвращаться в темноте пьяными я вам не позволю.
Только сейчас Артур заметил, что Валерия ведет себя, как хозяйка положения, а амплуа младшего партнера, в котором она находилась раньше, исчезло навсегда. Что это значило? Артур пока не понимал, но что-то тревожное закралось в душу.
- А если до утра остаться? – не сдавался Артур.
- Ольга романтичная девушка, ей наверняка понравиться, - поддержал Майкл, - наловим рыбки, барбекю, ночное купание. Отличная идея!
- Нет, ночевать я там точно не останусь. – Валерия стала жесткой, почти чужой, - а вы как хотите. Короче, на ресторан согласна, а в бухту не поеду.
Валерия глянула на часы и пошла к выходу.
- У меня еще куча дел. До вечера, мальчики.
Растерянный Артур глянул на Майкла.
- Что с ней?
- Характер показывает. Думает, если мужики ей в след оглядываются, то теперь она крутая.
Мысль о том, что не один он с восторгом и обожанием смотрит на Валерию, неприятно поразила Артура. Действительно, он ей ничего не обещал, она тоже не клялась в любви до гроба. То есть, всё, что он нафантазировал за год казарменной жизни - чистый бред.
- Майкл, может у неё парень есть? А я лезу, не спросив разрешения.
- Вроде не замечал. Хотя, месяц в больнице валялся, а она на кинопробы бегала.
- А я, дурак! Бежал, торопился.
- Да, не хнычь ты раньше времени. … А хочешь, проучим Валерку, чтоб не сильно хвост распускала?
- Ты о чем?
- Возьмем Ольгу, рыжую, и махнем в бухту?
- Нет, Майкл, не получится. Я пробовал, даже ходил на вечеринки в колледже, но так и не смог притронуться ни к одной девушке. В голове только Валера. Один раз даже пощечину получил. Не захотел целоваться.
- Ого! Всё серьезней, чем я думал! Тогда терпи и страдай. У мужика от женщины есть только одна защита, это другая женщина.
Друзья присели на палубу старого швертбота.
- А ты её ничем не обидел? Может она из мести? – вдруг
