Яркий свет... Его невероятно сложно с чем-то спутать. Мы, привыкшие к миру в полутонах, отблесках и бликах, утробно боимся кромешной тьмы, а яркий свет находим благоговейно пугающим, словно вспышка сверхновой, словно взрыв ядерной бомбы, словно весеннее солнце, непривычно слепящее после долгой, мрачной зимы, словно сам Господь Бог, молвивший "Да будет...
Свет резко освещает больничную палату. Вернее, эта комната лишь притворяется медицинским учреждением, надев личину стерильной белизны, ибо здесь нет ни одного больного – десять одинаковых коек заняты абсолютно здоровыми людьми, лежащими на спинах. Их лица бледны и ярко освещены мгновение назад загоревшимся светом: для них это сигнал к пробуждению, беззвучной, но отработанной до рефлекса команды «подъем». Спустя мгновение после того, как пространство заполняет электрическое сияние, механически, как заведенные роботы, все десять человек поднимаются и вытягивают руки перед собой ладонями вниз. Они одинаково одеты в белые майки с шортами, их подстриженные (у мужчин – ежиком, у женщин – в удлиненное каре) волосы одинакового серо-русого цвета, как и их серые глаза: кажется, что их невозможно отличить друг от друга, если бы не разный пол и черты лица. Это напоминает танцевальную постановку, которая разыгрывается каждое утро для незримого наблюдателя.
Несколько секунд тишины перетекают в несколько минут – но люди продолжают стоять. Тишину обрывает шум открывающейся двери и мягкие шаги двух человек в зеленой медицинской форме. Один - невысокий и плотный, начитывает вслух тощему и высокому хриплым, будто еще не проснувшимся голосом:
- Корпус два проекта «Омега», день сто двадцать шестой, состояние наблюдаемой группы кандидатов в агенты. Записал?
Второй из зашедших что-то быстро набирает на голографическом экранчике. Первый начинает беглый осмотр первого «пациента» - ощупывает ноги, руки, все, вплоть до корней волос, сгибает и разгибает конечности, параллельно непринужденно беседуя с коллегой:
- Слышал уже, Дейви? Проект могут закрыть.
- Ого. Это как так?
- Да наверху что-то там начали спорить о правах человека. Мол, если вскроется, чем мы тут занимаемся, будет большой скандал.
- Ты сам в это веришь, Скотт? Давно вскрывали тайные правительственные проекты?
- Ну, хакерские атаки на прошлой… Так, этот в норме. Номер Одиннадцать – состояние нормальное, суставы мобильны, зрачок реагирует на свет стандартно.
Дейв быстро внес данные в таблицу и они перешли к другому стоящему неподвижной статуей человеку.
- Хакерские атаки участились. – Продолжал Скотт, повторяя процедуру осмотра – Может, интернет-хулиганы, может, ну… сам понимаешь.
- Русские?
Медработник прыснул со смеху и выпустил руку осматриваемого, после чего, несколько раз согнув и разогнув ее, продолжил:
- У нас тут уже не Холодная война, Дейв. Уже лет сто как.
- Ну ладно, ладно, исландцы с китайских серверов.
- Да не важно.
- Ну, допустим, проект свернут. А этих куда?
- Этих… Ну, будут как-то жить. Номер Двенадцать - состояние нормальное, суставы мобильны, зрачок реагирует на свет стандартно.
Скотт и Дейв перешли к следующему. После короткого молчания Дейв поднял голову от экранчика и снова начал говорить:
- Нет, ну хорошо, их выпустят. Куда дальше? У них же белое полотно вместо памяти.
- А социализация сильно зависит от памяти? По-моему, их достаточно подготовили к общению с людьми.
- Ага. Хотел бы я знать столько языков и психологических уловок. Но все же, выпускать в мир подготовленных агентов и заставлять печь пирожки и подметать улицы – по-моему… Ну, я не знаю.
- Дейв, не мешай.
- Все, все, Скотт, не буду.
Осмотр продвигался вяло, и спустя еще нескольких «пациентов», медработники снова разговорились.
- Номер пятнадцать, состояние нормальное, сустав правого колена издает слабый щелчок, зрачок реагирует на свет стандартно. Записал?
- Записал. Скотт, ну вот ты как думаешь, если за всем стоит вопрос прав человека, то уничтожать кандидатов не должны?
- Какая мерзость, Дейв! Конечно, их не будут уничтожать.
- Ну мало ли.
- Нас ругают за бесчеловечные методы, мол, человек без памяти, без биометрических данных, стерилизованный, прости Господи – результат изуверства.
- Но…
- Номер шестнадцать, состояние нормальное, суставы мобильны, зрачок реагирует на свет стандартно.
- Но раньше никаких проблем не было.
- Не было прецедента. Никто раньше не пытался создавать идеальных агентов.
- Ах, вот оно что… Жаль, мне здесь нравилось.
- Не говори, Дейв. Я набрал кредитов уже…
Скотт вздохнул и посветил диодным фонариком в глаза кандидату номер семнадцать.
Яркий свет...
Яркий свет ослепительной вспышкой залил все вокруг и диалог медработников растворился в сознании женщины-кандидата, отдаваясь непонятным эхом вокруг. Мир переменился, сделав резкий кувырок из сновидения в реальность. Номер Семнадцать закрыла и открыла глаза. Никакой палаты, никакого света, только тускло освещенная комнатка с проецирующимися на облезлую стену большими зелеными цифрами часов. Ровно девять утра.
На протяжении последних трех лет Номер Семнадцать просыпалась ровно в девять утра. Но раздражало ее не это – каждое утро перед пробуждением, она, влекомая непонятным порывом, вставала и вытягивала руки вперед ладонями вниз. Это утро было не исключением. Женщина сжала зубы, и слегка ударила ладонью левой руки по запястью правой, будто это руки были виноваты в повторении странного ежеутреннего ритуала. В коридоре орало чье-то радио, в котором ведущий своим фальшиво оптимистичным тоном тараторил: "Во всей округе передают проливные дожди, но в прекрасном Нью-Вавилоне никто не боится дождя!"
Номер Семнадцать шумно опустилась на кровать. Она так часто прокручивала в голове последний диалог двух медработников, что он начал ей сниться. Опустив голову, женщина нервно потерла спину между лопаток, нащупывая слегка отличающуюся на ощупь поверхность. Незримая метка с кодировкой и номером, которая должна была служить ее идентификатором, единственным именем и всем, чем она являлась. Номер Семнадцать вздохнула и задала вопрос куда-то в пустоту комнаты:
- Что же я сделала не так?
Последние три года этот вопрос мучил ее практически без передышки. Она подняла левую руку с электронным браслетом, который занимал часть руки от запястья и почти до локтя, и, нащупав рычажок на его внутренней стороне, отстегнула его. Единственный гаджет, который сейчас был практически у каждого и с которым Номер Семнадцать не расставалась, остался лежать на коленях, обнажив незагорелую руку. Женщина отклеила тонкую пленку внутри и достала несколько раз сложенный лист бумаги – единственный документ, который остался с ней после роспуска проекта «Омега». Она развернула листок, в который въелись линии сгиба.
«…Этот документ свидетельствует, что ЛИЦО_1 дает полное согласие на участие в качестве кандидата в вышеуказанном проекте, который предусматривает:
Удаление биометрических данных (лазерное удаление папиллярных рисунков ладоней и стоп, полная замена зубов, лазерная коррекция сетчатки глаз, пластические операции, удаления внутренних органов и так далее).
Манипуляции с мозгом кандидата, коррекция памяти.
Переобучение и переполучение всех навыков, начиная от базовых…»
Номер Семнадцать бросила читать, ведь могла наизусть назвать каждое слово. Она столько раз перечитывала и вчитывалась в документ, будто сейчас в ней откроется дар ясновидения и она увидит сквозь сухие строки себя – таковой, которой была до всего, что имело название «Проект «Омега». Естественно, согласиться на такое было полным безумием и женщина недоумевала, что же она должна была такого ужасного и непоправимого сделать в своей жизни, чтобы согласиться участвовать в проекте, в результате которого от ее личности ничего не осталось. Вернее, остались две вещи – крайне неразборчивая подпись, в которой были инициалы «O (Q? G?). J (I?).» и любовь к леденцам на палочке. От всего многообразия и блеска индивидуальности, присущих натуре живого человека.
Номер Семнадцать аккуратно сложила листок бумаги и поместила его обратно на тыльную сторону электронного браслета, плотно заклеив непрозрачной пленкой. После приступа утренней меланхолии она воодушевила себя мыслью о том, что, возможно, ее измененное пластической хирургией лицо хоть и было сделано максимально незаметным, было хотя бы средне-симпатичным, а частые тренировки дали ей неплохую фигуру, что, в общем, не так плохо для женщины. Да и сейчас ее жизнь складывалась не худшим образом – она нашла отличную работу для своих способностей - благодаря Организации.
Номер Семнадцать защелкнула браслет на руке, и, перевернув, обнаружила мигающий индикатор. Открыв голографический интерфейс, женщина улыбнулась – это было новое сообщение на электронную почту со сплошным набором на первый взгляд бессвязных букв и цифр, из которых непосвященный понял бы разве что "16:00". Новый заказ. Как раз вовремя.
Когда для нее закрылись двери военного шпионажа, открылись двери промышленного. Оказалось, корпорации, которые были истинными хозяевами жизни, были куда более щедрыми и надежными, чем парни из правительства. И даже вели войны, причем местами довольно кровопролитные. Когда хотя бы мельком, хотя бы сквозь замочную скважину заглядываешь на внутреннюю кухню истинной борьбы между воротилами бизнеса - уже не смотришь на мир как прежде. А наемники видели гораздо более, хотя их безликие координаторы, которых сами наемники называли просто "Организация", всячески старались сохранить конфиденциальность - настолько, что ты никогда не знал, от кого получил заказ - но все равно узнавать доводилось более, чем стоило бы. Номер Семнадцать выполнила уже достаточное количество заданий – и достаточное количество отклонила, находя слишком аморальными – чтобы заглянуть не в замочную скважину, а в зияющую дыру в стене, которая ограждала простых граждан от истинной сущности их мира. Пустым фасадом стояли политики, СМИ, всевозможные организации и медийные лица: все было одной из сотен масок искавших выгоды. Последнее время имел место очередной всплеск моды на конспирологические теории, особенно о масонах и тайном правительстве инопланетян, хотя истинное тайное правительство не пряталось в кулуарах, а нагло улыбалось с билбордов в счастливые лица обществу потребления.
Номер Семнадцать еще не знала условий заказа – расшифровать текст было невозможно без одноразового ключа. Да, некоторые допотопные способы шифрования были надежнее новых цифровых, что было чертовски ироничным. Ключ обычно передавали по номерной радиостанции в тот же день, что и пришедшее письмо, а в нем было только время трансляции на нужной частоте. Конечно, можно было найти в интернете трансляцию с удаленного радиоприемника, но Номер Семнадцать обычно для прослушивания трансляции любила покидать город. Женщина размялась и решила не медлить – каждый раз расшифровка текста была забавным занятием. Забавным потому, что она любила посещать то место, где жила после того, как
