Маяковскому.
ЛИЛЯ,
(продолжение)
Помоги.
Маяковский помог Лиле одеть и застегнуть платье.
ЛИЛЯ.
(продолжение)
Осип полностью подготовил твое «Облако» к изданию. Он в восторге от тебя и хочет платить тебе построчно за каждое новое стихотворение. Более того, он сам написал рецензию на «Облако». Подумать только, ты заставил Осю взяться за перо!
МАЯКОВСКИЙ.
Я не хочу печатать «Облако» в таком виде.
ЛИЛЯ.
Хочешь дополнить?
МАЯКОВСКИЙ.
Там не хватает посвящения.
ЛИЛЯ.
Ну, вот! (печально садится в кресло). Я так и знала! Значит Мария, о которой ты писал, все-таки существует!
МАЯКОВСКИЙ.
(присев на колено перед Лилей)
Тебе можно ревновать, а мне нет?
ЛИЛЯ.
(капризно поджав губы)
Да, таковы правила!
МАЯКОВСКИЙ.
Я хочу посвятить «Облако» тебе. А Мария образ собирательный. Я же не виноват, что по пути к тебе не знал твоего имени. Осип не обидеться?
ЛИЛЯ.
Нет. Наша супружеская жизнь давно как-то расползлась. Я больше люблю его как брата, старшего товарища, что ли, чем как мужа.
МАЯКОВСКИЙ.
Значит, все-таки любишь?
ЛИЛЯ.
Не цепляйся к словам. Знаешь, почему лошади никогда не кончают жизнь самоубийством?
МАЯКОВСКИЙ.
???
ЛИЛЯ.
Они никогда не выясняют отношения.
МАЯКОВСКИЙ.
Могу обещать только одно. Никогда не говорить с Осипом о нас с тобой.
ЛИЛЯ.
И на том спасибо.
Лиля берет со стола свои украшения, подходит к зеркалу и начинает их одевать.
МАЯКОВСКИЙ.
Расскажи о своей первой брачной ночи с Осипом.
От неожиданности кораллы выпали из рук Лили.
ЛИЛЯ,
Ты с ума сошел! Кто ж о таких вещах говорит.
МАЯКОВСКИЙ.
Я очень прошу, пожалуйста!
ЛИЛЯ.
И не проси!
МАЯКОВСКИЙ.
Я должен знать о тебе абсолютно все… как поэт?
ЛИЛЯ,
У каждого из нас свое прошлое, давай их не смешивать?
Маяковский становится на колени перед Лилей.
МАЯКОВСКИЙ.
Умоляю, прошу тебя… заклинаю!
Лиля подходит к окну, отворачиваясь от Маяковского. Ей стыдно говорить это в лицо.
ЛИЛЯ.
Ну, хорошо… Ничего необычного у нас не было. Свадьба, поздравления, подарки. Мы молодые, счастливые поднялись к себе в комнату … моя мама принесла нам поднос с шампанским и фруктами, закрыла за собой дверь… нет, дальше я не могу говорить.
Лиля поворачивается к Маяковскому и видит, что тот сидит на полу и плачет.
ЛИЛЯ.
(продолжение)
Милый, любимый, что с тобой?
Маяковский выбегает из номера в коридор, так как ему стыдно за свои слезы. Лиля догоняет его.
ЛИЛЯ.
Глупенький, глупенький мой! Неужели ты так и не понял? У нас с Осипом давно все перегорело. Нельзя так ревновать к прошлому.
МАЯКОВСКИЙ.
Лиличка, родная, ты у меня одна, одна на всю жизнь. Не знаю короткую или длинную, но одна! Никого мне больше не надо! А ты, хоть любишь меня?
ЛИЛЯ.
Володенька, ты налетел на меня, как ураган. У меня было два выхода: убежать или покориться. Я выбрала второе.
МАЯКОВСКИЙ.
Ты не ответила?
ЛИЛЯ.
Конечно, люблю. Если б не любила, меня бы здесь не было.
Маяковский отвернулся к стене, так, как к горлу подошел новый спазм и слезы вновь потекли по его щекам.
ЛИЛЯ.
Успокойся, я же твоя, от волос до самых пяточек. Чего же тебе еще нужно?
МАЯКОВСКИЙ.
Как представлю, что каждый вечер ты возвращаешься к нему, ложишься с ним в одну постель, он обнимает тебя… Я готов застрелиться от одной этой мысли.
ЛИЛЯ.
Ах, вот, что тебя волнует! Успокойся. У нас давно разные одеяла.
МАЯКОВСКИЙ.
Правда? И засыпая, он не обнимает тебя?
ЛИЛЯ.
К тому же Ося по натуре жаворонок, засыпает рано, а я копошусь до полуночи. Так, что никто кроме тебя, меня не обнимает.
Маяковский и Лиля заходят назад в номер.
МАЯКОВСКИЙ.
Только не смейся, но я часто представляю себя львом, лежащим у твоих ног и охраняющим твою не земную красоту.
ЛИЛЯ.
Лев? Конечно, когда-нибудь ты обязательно станешь большим и страшным львом. А пока я обожаю своего милого задиристого щенка, готового день и ночь писать стихи… Ой! Володенька, чего же мы сидим? Нас же Алексей Максимович ждет!
МАЯКОВСКИЙ.
Не хочу идти к этому старому ловеласу. Мне кажется, он не столько хочет услышать мои стихи, сколько поглазеть на твое декольте.
ЛИЛЯ.
Отставить разговоры! Если надо, я буду мило улыбаться ему весь вечер, лишь бы этот старый скряга напечатал твои стихи.
СМЕНА ПЛАНА.
ИНТ. Петербург. Тот же вечер. Квартира Горького на Кронверском проспекте. Большая комната, посреди комнаты стоит круглый стол, покрытый скатертью. На столе чайник, чашки, вазы с конфетами и пряниками. Высоко над столом висит большой бардовый абажур с кистями. Под стеной стоит диван, на стенах висят картины. За столом сидят Горький, Маяковский и Лиля Брик. Иногда в комнату заходит горничная, чтоб прислуживать за столом.
ГОРЬКИЙ.
(читая рукописи)
Хорошо, очень хорошо! Наконец вы ушли от богоборчества. Дух борьбы – да, любовь – сколько угодно, а все остальное только приложение. Отлично! Лиля Юрьевна, должен заметить вам, что после знакомства с вами Владимир Владимирович заметно преобразился. И внешне и внутренне. Говорю это и как читатель и как критик этого талантливого юноши.
ЛИЛЯ.
Ну, что вы Алексей Максимович, вы явно преувеличиваете.
ГОРЬКИЙ.
В его неуемную бунтарскую силу, а я знаю о чем говорю, сам был бунтарем. Так вот теперь в этот протест органично влились нежные, я бы даже сказал интимные мотивы.
Маяковский, не стесняясь, взял чайник долил себе чая и положил на блюдце несколько пряников.
ЛИЛЯ.
По вашему борьба и любовь не мешают друг другу?
ГОРЬКИЙ.
Влюбленный бунтарь – самый любимый народный образ. А о всех этих горлопанах «за» или «против» неважно чего, скоро забудут.
МАЯКОВСКИЙ.
Простите, что помешал вашей беседе, но как это не печально – влюбленный герой остро нуждается в деньгах. Поэтому его интересует вопрос – напечатают его стихи или нет?
ГОРЬКИЙ.
Ох уж эта нетерпеливая молодежь! … Хорошо, мне нравится ваша «Флейта позвоночник». Единственно тут есть места, которые даже мне трудновато понять. Не боитесь, что читатели тоже не поймут?
МАЯКОВСКИЙ.
То, что может понять каждый дурак, меня не интересует.
Маяковский, подчеркивая отсутствие всякого раболепия перед маститым писателем, откусил пряник и запил чаем. Горький хитро посмотрел на Маяковского.
ГОРЬКИЙ.
Уильямом Блейком увлекаетесь? Я тоже люблю цитаты.
Маяковский оттого, что при Лиле, его уличили в плагиате, немного смутился, но быстро с собой справился. Он, молча достал еще одну тетрадь, и протянул ее Горькому.
МАЯКОВСКИЙ.
Вот окончание поэмы.
Горький открыл тетрадь и прочитал первую страницу. Лиля победно глянула на Маяковского.
ГОРЬКИЙ.
Не обижайтесь, Владимир Владимирович, но до печати здесь далековато. У вас есть хороший корректор?
ЛИЛЯ.
У нас есть корректор. Мой муж прекрасно с этим справится.
ГОРЬКИЙ.
(удивленно смотрит на обоих)
Ах, вот оно как! Приятно встретить в нашем мещанском обществе такие интеллигентные отношения… Даже завидно, знаете ли… Ну, что ж, друзья мои, творите, любите, помогайте друг другу, а за мной дело не станет.
КОНЕЦ ЭПИЗОДА.
В ЗТМ.
ИЗ ЗТМ.
Далее звучит инструментальная пьеса на тему любви, революционной борьбы и неизведанной судьбы. Во время звучания пьесы в кадре идут небольшие до пятнадцати секунд киноролики в виде хроники.
ТЕМЫ КИНОРОЛИКОВ.
1. Взрывы и кадры Первой мировой войны.
2. Маяковский и Осип Брик в военной форме в строю петербургской военной автошколы.
3. Лиля одна на балете в Мариинском театре.
4. Новогодняя вечеринка у Бриков.
5. Маяковский в шинели у чертежной доски.
6. Лиля и Осип принимают у себя Горького, который передает им только что напечатанные стихи Маяковского.
7. Маяковский в шинели в Москве в Политехническом институте читает свои стихи, но полицмейстер запрещает чтение.
8. Февральская революция. Маяковский с товарищами арестовывает своего начальника автошколы.
9. Горький предлагает Маяковскому работать с ним во Временном правительстве, но Маяковский отказывается.
10. Октябрьская революция.
Смолкает музыка.
НАЧАЛО ЭПИЗОДА.
ИТР. Петроград. Февраль. 1918 год. Смольный. На ступенях внутренней лестницы стоит Маяковский и Александр Блок. Вокруг собрались свободные от поручений и караулов военные. Блок только что закончил читать свою поэму «Двенадцать», ему аплодируют. Выходит человек в комиссарской куртке.
КОМИССАР.
Напомню, товарищи, что перед вами выступал поэт Александр Блок, а теперь послушайте еще одного поэта, который откликнулся на призыв Ленина к творческой интеллигенции поддержать нашу революцию это Владимир Владимирович Маяковский.
Вперед вышел Маяковский. Он читает свой «Левый марш».
МАЯКОВСКИЙ.
Разворачивайтесь в марше!
Словесной не место кляузе.
Тише ораторы!
Ваше слово
товарищ маузер.
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
Клячу истории загоним.
Левой!
Левой!
Левой!
Эй, синеблузые!
Рейте!
За океаны!
Или
У броненосцев на рейде
Ступлены острые кили?!
Пусть,
оскалясь короной,
вздымает британский лев вой.
Коммуне не быть покоренной.
Левой!
Левой!
Левой!
Там
за горами горя
солнечный шаг непочатый.
За голод,
за мора море
шаг миллионный печатай!
Пусть бандой окружат нанятой,
стальной изливаются левой, -
России не быть под Антантой.
Левой!
Левой!
Левой!
КОНЕЦ ЭПИЗОДА.
НАЧАЛО ЭПИЗОДА.
НАТ. 1918 год. Петроград. Ноябрь. Голые деревья. Холодный осенний ветер гонит по улицам желтые листья. Магазины, фабрики, театры закрыты. Голодные люди бродят в поисках продуктов. Матросы и рабочие садятся в грузовики и отправляются на фронт. Всюду царит разруха и запустение.
СМЕНА ПЛАНА.
ИНТ. 1918 год. Ноябрь. Вагон поезда Петроград – Москва. Вагон забит людьми до отказа. На нижней полке в простой, но добротной одежде сидят Осип и Лиля Брик. Внешне они почти ничем не отличаются от окружающих.
ОСИП.
(причитает)
Куда мы едем, зачем едем? Никто не знает.
ЛИЛЯ.
Ося, заткнись. Ты, что меня специально изводишь?
ОСИП.
В Питере, хоть квартира приличная была. А что нас ждет в Москве?
ЛИЛЯ.
Забудь, все нет больше прежней жизни. Нет ни дач, ни прислуги. Скоро в Питере бои начнутся и кушать не чего. Вся интеллигенция сейчас в Москве. Володе там удобнее и выступать и писать. Володя наш единственный кормилец. Мы должны с этим считаться. И вообще, Ося, не можешь помочь, то хотя бы молчи.
ОСИП.
А что я сказал? Ничего такого и не сказал. То, что Володя порядочный человек и не бросил нас в тяжелую минуту, так я всегда это знал. За что собственно и люблю его…
Лиля бросила на Осипа пристальный взгляд, но Осип говорил искренне, потому и не смутился.
КОНЕЦ ЭПИЗОДА.
НАЧАЛО ЭПИЗОДА.
НАТ. 1918год. Москва. Декабрь. Вечер. Полуэктовый переулок. Голод добрался и до Москвы. Снежные сугробы. Один тусклый фонарь на всю улицу. Запоздалые прохожие с голодными глазами спешат скорее добраться домой. Двое мужчин свернули с улицы к дому. Серая кошка перебежала им дорогу. Они прошли по узенькой тропинке, петляющей между сугробами, и вошли в подъезд.
СМЕНА ПЛАНА.
ИНТ. Москва. Квартира Маяковского и Бриков в Полуэктовом переулке. Квартира тускло освещена и плохо обставлена. На стене на прибитых гвоздях висит одежда. Посередине комнаты стоит стол, четыре стула, под стеной две кровати, за ширмой – третья кровать. В углу комод. Возле печки небольшая вязанка дров. Из-за холода топили только одну
