великая радость видеть тебя, Владыка Вселенной.
Цезарь: Оставь этот рабский тон. Он тебе не к лицу.
Сервилия: А что мне к лицу?
Цезарь: У тебя ум и логика волчицы, у которой маленькие щенки. А это самая правильная и жизнестойкая логика. Вот и оставайся прекрасной и дикой волчицей. Именно такой ты мне всегда нравилась.
Сервилия: Так, значит, все-таки нравилась, а не нравлюсь? Тогда, может, пойдешь к …
Цезарь: Не цепляйся к словам, и не посылай меня к Клеопатре. (Цезарь поворачивается к Сервилии. Сервилия от удивления прикрыла рот рукой.) Ведь ты именно это хотела сделать?
Сервилия: Нет! Я, только, хотела узнать, чем моя скромная особа может быть полезной такому великому реформатору, как Цезарь. Если бы за реформы и великие начинания в Риме справляли триумф, то половина граждан умерли от избытка съеденного и выпитого на этих праздниках.
Цезарь: Может, закончим обмен любезностями. В мои годы время летит слишком быстро, чтоб тратить его на пустые комплименты. Поговорим о делах.
Сервилия: Мне часто кажется, что именно для этого я родилась.
Цезарь: Начну с главного. Я не хочу, чтоб после моей смерти огромное Римское государство развалилось, как империя Александра Великого. Александр - единственный мой кумир, только с ним я всю жизнь соревнуюсь, и теперь, когда мы на равных, по крайней мере по площади завоеванных территорий, мне очень хочется избежать его ошибок. Да, что с тобой? Ты меня слышишь или нет?
Сервилия: Не кричи на меня!
Цезарь: Слава Юпитеру! Сервилия ожила и стала прежней.
Сервилия: Я не знаю, что там натворил Александр Македонский, но сейчас меня больше волнует мой сын Марк.
Цезарь: Понятно. … Марк опять что-то натворил. Что на этот раз?
Сервилия: Не знаю. Он молчит, ничего не рассказывает. Но, я чувствую, мать всегда чувствует, когда с сыном плохо. Он затевает какую-то авантюру, но это только догадки.
Цезарь: Затевает? Сам? Неужели Марк Брут что-то может сделать сам, без тебя и своего дяди Катона? Это действительно новость. Еще немного и он станет самостоятельным.
Сервилия: Гай, перестань. Мне кажется все гораздо серьезнее. Марк никогда не был таким грубым и раздражительным. Его во что-то втягивают.
Цезарь: Ага! Значит, все-таки втягивают, а ты говоришь, сам… Он у тебя что, бычок на привязи? А как он собирается быть консулом, когда без промедления нужно принимать десятки решений? Ну, ладно, в Риме рядом будет мама и я, а в походе? Кто будет решать - посылать конницу в тыл врага или ударить во фланг? Оставлять легких гастетов в первой шеренге, или пусть первый удар примут на себя принципы, а гастетов использовать для преследования отступающих? А может, он надеется на помощь своего брата Децима? Да, Децим отличный воин, стратег. Так не легче ли его самого выбрать консулом?
Сервилия: Как? Ты же мне обещал?
Цезарь: Все что обещал, – выполню! Это я так ворчу.
Сервилия: Я знала, всегда знала, - ты недолюбливал Марка, за то, что он не такой, как ты, а мягкий и добрый, за то, что воевал против тебя!
Цезарь: Если б все мои враги были, как Марк Брут, я бы умер от скуки… Мягкий, говоришь, добрый? Два года назад, в знак гражданского примирения, я объявил амнистию всем, кто воевал против меня, на стороне Помпея, и стал назначать их на государственные должности. Ты сама посоветовала мне поставить весь Рим, независимо от политической принадлежности, в очередь за должностями?
Сервилия: И ты жалеешь об этом?
Цезарь: Нисколько! С одной стороны, огромное облегчение - каждый знает, когда и какую должность займет, и не беспокоит меня понапрасну, а с другой, я получил то, чего добивался - они, стоя в очереди, забыли о своей партийной принадлежности… Но, я сейчас не об этом. После амнистии Марка назначили претором в одну из богатейших римских провинций, Предальпийскую Галию, в которой, я сам начинал карьеру, и что ты думаешь, за тот год пока провинцией правил Марк Брут, сбор налогов упал вдвое! Ты только вдумайся – вдвое! Такого не было даже в период гражданской войны! Чтобы срочно исправить положение, ему на смену я послал его брата Децима Брута. И тому пришлось огнем и мечом вновь учить галлов платить налоги.
Сервилия: Ну и что?
Цезарь: А то, что дорого обошлись галлам доброта и правление твоего сына. Сотни разоренных поселений и десятки тысяч убитых – вот цена мягкотелости и слюнтяйства твоего сына... Жаль...
Сервилия: Кого тебе жаль, галлов или Марка?
Цезарь: Жаль, день пропал впустую. Думал, приду, поработаю в тишине, дела мои обсудим. У меня еще столько нерешенных вопросов, а кроме тебя, мне и поговорить не с кем. Никогда не думал, что власть делает человека таким одиноким, и чем больше власти, тем больше одиночества.
Отдает свитки Никатору и собирается уходить.
Сервилия: Постой. Не уходи, я была не права, … что ты там говорил про Александра Великого?
Цезарь останавливается и вновь садится в кресло.
Цезарь: Я говорил о том, что он совершил две большие ошибки, которые свели на нет его великие дела. Ошибка первая: он умер простой естественной смертью от обыкновенной лихорадки. Такая смерть не способствовала обожествлению его личности, более того, она поставила Александра в один ряд со всеми смертными. Вот если б он погиб в бою, или от предательского кинжала, тогда у поэтов был бы повод сочинять о нем что угодно.
Сервилия: А вторая ошибка?
Цезарь: Вторая – он не оставил наследника или хотя бы приемника. Поэтому его империя развалилась, как плохо построенный корабль.
Сервилия: У тебя тоже нет прямого наследника, но ты отличаешься от Александра, поэтому сможешь избежать его ошибок.
Цезарь: Ну, и в чем, по-твоему, разница?
Сервилия: Отличие первое: ты не царь, то есть твоя власть хоть и огромна, но не беспредельна. Именно это дает тебе возможность принимать взвешенные и обдуманные решения. И второе: - у тебя есть Сенат. Сенат - это мощный государственный аппарат, создаваемый веками. Он взял на себя все текущие дела, и поэтому у тебя есть время спокойно строить новые планы. Александр не имел такого помощника.
Цезарь: Но между мной и Сенатом идет постоянная борьба за власть. Я понимаю, эта борьба естественна, но как уменьшить ее, не доводить до открытого столкновения, как снять противоречия между нами?
Сервилия: Надо разделить власть территориально.
Цезарь: Как это? Поделить Рим на две части?
Сервилия: Ну, я не знаю как. Пока не знаю. Для начала расскажу тебе, как я уладила свои дела. Ты ведь знаешь, я давно зарабатываю на жизнь сватовством. Один удачно устроенный брак и можно полгода ничего не делать. Так вот, работа выгодная, но конкуренция большая и стычки между свахами были регулярными и довольно жестокими. И когда эта ситуация надоела всем, мы, свахи, собрались и стали решать, - что делать? Я предложила разделить Рим на сектора, и каждой работать в своем секторе.
Цезарь: А если жених и невеста из разных секторов?..
Сервилия: Ну – ну, Гай, думай …
Цезарь: То гонорар делили поровну?
Сервилия: Конечно. Вот и ты, к примеру, можешь взять под полный контроль, все богатые провинции и безраздельно ими править, как царь и бог, а Сенату оставь в управление Город и окрестности, или даже весь Италийский полуостров.
Цезарь: Волчица, она и есть волчица! Гениально, сделать четкую разделительную полосу между властями по территории… Но, как бы автономны мы ни были, а жить друг без друга, то есть Рим без провинций – доноров, а провинции без центрального управления, мы не сможем!.. Сервилия, я не мог решить эту задачку больше года, а тебе понадобилось несколько минут.
Сервилия: Есть еще одно яблоко раздора – казна. Ее, думаю, тоже надо разделить, чтоб каждый из субъектов власти, знал на какой бюджет и долю прибыли он может рассчитывать. Это - как взрослые дети, если им не давать денег, они капризничают и ведут себя, как попало, но стоит ежемесячно выделять какую-то сумму, они начинают бояться, что лишаться этих денег, и становятся управляемыми.
Цезарь: Сервилия! Ты одна стоишь целого Сената! За такой совет проси у меня что угодно.
Сервилия: Мне неудобно говорить, но … мне срочно нужно быть в Этрусском квартале, разреши покинуть тебя?
Цезарь: Конечно, иди. Что хотел я услышал. Теперь мне нужна тишина.
Сервилия: (хочет уйти, но не решается) Гай, поклянись, – чтобы не случилось, ты не тронешь Марка Брута?
Цезарь: Клянусь должностью пожизненного диктатора Рима, что я, Гай Юлий Цезарь, какие б события не произошли в Риме, не причиню Марку Юнию Бруту никакого вреда, а если он сам влипнет в глупую или дурную историю, то сделаю все от меня зависящее, и спасу его... Я ничего не перепутал? Все правильно?
На улице слышен шум приближающейся толпы.
Сервилия: Гай, что это?
Цезарь: На ходатаев и просителей не похоже.
Сервилия: Это крики солдат! А это голос Марка Антония. Неужели в Городе бунт?!
Входят Марк Антоний и сенатор Гай Требоний.
Антоний: Великий Цезарь! Консул Марк Антоний приветствует тебя.
Требоний: Божественный Юлий, прости, что нарушили священный ход твоей мысли и твой покой, но без твоего вмешательства нам не обойтись.
Антоний: Испанский легион отказался выполнять приказы. Конница Лепида блокировала бунтовщиков, но часть легиона вошла в Город. Городская стража в бой не вступала.
Цезарь: Почему?
Антоний: Они мотивировали тем, что солдаты вошли в Город без оружия. При легионерах только кинжалы, разрешенные Сенатом.
Цезарь: Чего хотят солдаты?
Антоний: Чтоб ты выслушал их депутата.
Цезарь: Что послужило причиной беспорядков?
Антоний: Слухи, мой Цезарь. Кто-то распускает слух, что на тебя готовится покушение. Солдаты думают, будто ты не знаешь о готовящемся заговоре.
Цезарь: Не скрою, приятно, что о тебе так заботятся, но, если боги избавят меня от стольких друзей, то с врагами я как-нибудь сам справлюсь. ( Шум на улице возрастает)
Сервилия: Гай, я боюсь! В Риме слишком давно не было беспорядков.
Цезарь: Пусть выберут одного депутата, я приму его. (Сервилии) Пока Цезарь жив, спокойствию Рима ничего не грозит.
Антоний уходит
Сервилия: (себе) Именно этого я и боюсь.
Входит Антоний и легат Испанского легиона
Легат: Легат Корнелий Квинт приветствует тебя, Великий Цезарь.
Цезарь: Корнелий? Ты уже легат? Я помню тебя десятником. Как быстро растут люди в римской армии! Антоний, это тот самый Корнелий, который со своими солдатами проник ночью в галльский город, а утром, когда мы уже собрались его штурмовать, он просто открыл нам ворота!
Легат: Я бесконечно рад, что Цезарь не забыл мой скромный вклад в его великую победу.
Цезарь: Что привело тебя и твоих солдат в Город? С каких это пор гвардия римской армии руководствуется слухами, а не приказами своего консула? Вы и в походе сбираетесь спрашивать прохожих и нищих, по какой дороге идти, и когда вам удобнее атаковать?
Легат: Прошу выслушать меня.
Цезарь: Говори.
Легат: Мой легион всегда был горд тем, что входил в гвардию римской армии и отвечал за охрану Цезаря. С начала зимы по Риму ползут слухи, будто кто-то хочет убить тебя, Владыка Рима. Но пока мы сами охраняли тебя, мы были спокойны – твоя жизнь в безопасности. Три дня назад Цезарь отказался от охраны, и мы подумали, – угроза
