Байки после баньки

Антон выразительно кивнул в сторону  уложенных  столбов.
-Да ничего не осталось!  Я все честь по чести…
-Ну, ты меня за последнего лоха-то не держи, -  перебил Антон. – Будто я не знаю,  каким способом добывается вся эта дрянь. Ты скажи лучше, откуда ты все это привез, и сколько денег у тебя  еще осталось?
-Да с завода я все привез!  - принялся убеждать помощник.
-Ну, ладно, не хочешь говорить правду, черт с тобой!  Мне  абсолютно до фени.  Мне важно, чтобы ты всю эту  паршивую  дребедень сейчас же погрузил на машину и отвез обратно. Разумеется, те, которые врыли, вытащить надо.
-Да, может, эти хотя бы оставить? – взмолился Жора. – Это ж сколько  мантулить надо, чтоб назад их свалить? Не согласятся рабочие.
-Если заплатим за работу, то согласятся, - сказал Антон. - А сюда привези нормальные столбы. Так что немедленно дуй за машиной! И чтоб сегодня же все сделал, как полагается. Я не могу рабочих держать без дела. Да и тебе не резон, потому что сверхурочные я буду за твой счет платить.
-Но чем же я заплачу за новые столбы? Разве что  еще кому-нибудь загнать по дешевке?
- Это твои проблемы. Но будь готов к тому, что тебе могут хорошо намылить шею за  твои махинации. Так что, я сказал, вези столбы  назад тем  аферистам, которые тебе их  сплавили. Отзвонись мне, когда привезешь новые столбы! Я приеду.
Сказал все это, как отрубил. Сел в машину и уехал.
Жора «отзвонился» около  восьми вечера. Антон тут же собрался и поехал на объект. На месте долго щупал  новые столбы, стучал киркой.  Наконец, остался доволен привезенным материалом. Жора все это время стоял в сторонке и молча наблюдал за действиями своего руководителя.
-Ну, что ж, по-моему, это то, что нужно, - сказал, наконец, он. – Сразу и  надо было делать все по-человечески.
-Да какая разница? – пожал плечами Жора. –  Те столбы, или эти?  И выглядят одинаково.
-Выглядят, может, и одинаково, - отозвался Антон, - да цена разная. Цена жизни тоже.  – Он вплотную подошел к Жоре и пристально  уставился на него взглядом. Так, что тому пришлось отвести глаза в сторону.
-Вот я одного не могу понять, Жора, -  не отводя взора, тихо сказал Антон. –  До тебя действительно ничего не доходит, или ты просто придуряешься, изображая ничего не понимающего простачка?  Неужели ты не понимаешь, что те  столбы, на которых ты намеревался поставить весь дом,  на сто процентов способны были  развалиться в любой момент после того, как на них укрепили бы всю постройку? И что тогда?  Я уже не говорю об элементарной совести. Я говорю о юридической ответственности. Ты меня под статью подвел, Жора! А я должен был  радоваться и потакать тебе? Нет, мой милый! Я говорил тебе уже и скажу еще раз:  халтурить и гнать туфту не дам. Чтоб спокойно ходить по улицам и спать ночами. И я еще хочу быть в ладу со своею совестью. Такова моя позиция. Если ты, Жора, желаешь работать со мной и дальше, то ты  обязан принять эту позицию.  И никогда, слышишь, никогда  ты не должен пытаться обмануть меня хотя бы в малом. Ты меня понял, Жора?
-Да понял я, понял, шеф!  Еще днем понял. Ну, попутал меня  нечистый  с этими столбами! Думал сэкономить. А столбы, они все на одно лицо – одинаково смотрятся.
-Нечистые на руку люди тоже все одинаково смотрятся: подло и мерзко,  -  сказал Антон  и пошел к машине.
В бытовке тем временем тоже был свой разговор.
-Коля,  начальника хороший! – жестикулируя руками, убеждал Асланбек  своего подручного, студента, подрабатывающего  во время каникул. -  Начальника ругал помощника.  Начальника сказал  правильный вещь. Начальника заставлял  помощника возить  новый столб. Бек уважай  свой начальника.  Хорошо Бек сделал, что сказал начальника!
-Конечно, хорошо, - согласился  подручный Коля. – А ты еще боялся говорить. В конце - концов, нам ведь тоже не все равно, какой мы дом построим.
-Не все равно, Коля! Мы построй хороший дом. И хозяин  был очень уважать наша начальника!  Это я тебе сказал!
                                                     
                                                    ***
      Надо было видеть, братцы, с какой гордостью произносил  узбек эти слова. И в его словах слышалось искреннее уважение к своему руководителю, к своей работе и к самому себе за то, что не остался равнодушным в своем деле.
- Я согласен с тобой, Жанно, - сказал Медведь. – Я думаю, что мы сами, каждый на своем месте, творим всевозможные беспорядки. Мы возмущаемся неприглядными, а порой и преступными действиями других, а себе позволяем творить так, как нам выгодно и удобно. Вот  однажды я  тоже делал  репортаж…
- Смотрите, парни, вон, по берегу огонек движется. Не иначе, кто-то в нашу сторону идет, фонариком себе подсвечивает, - сказал Вихрь.
- Я бы сказал, не просто идет, а бежит. Видите, как быстро приближается! – заметил я.
- Кто бы это мог в такое время?
- Ну, вот прибежит, и узнаем: кто и зачем.
     Мы  поднялись,  отошли от костерка и стали ждать, вглядываясь в темноту за движением фонарика.
     Минут через десять увидели, наконец, силуэт человека, который, действительно,  стремительно  (насколько это было возможно) бежал по прибрежным камням со стороны Архипки в нашу сторону. Наконец, человек подбежал к нам.  Вид у него был чрезвычайно испуганный и растерянный одновременно.
- Боже мой! Люди! Помогите, пожалуйста! Спасите, ради бога! Я не знаю, что делать! – выпалил он махом, пытаясь справиться с дыханием.
- Спокойно, - остудил я его. – Мы вам поможем. Но вы объясните толком, что с вами произошло?
- Не со мной. С моей женой произошло. Ради всего святого, помогите!  Она умирает, ей плохо! Скорее, прошу вас!
- Что с ней произошло?
- Она рожает.
- Где?
- Здесь, в соседнем ущелье.
- Зачем же вы прибежали сюда?
- Там никого больше нет.
- И вы бросили её одну?
- Но я не знаю,  как ей помочь. О, боже! Она умрет! Помогите!
- От родов, насколько я знаю, не умирают. Но какого черта вы с вашей женой оказались на диком побережье, если ей предстояло рожать?
- Мы думали, что еще не скоро.
      Пока я разговаривал с парнем, мои друзья  в палатке натянули на себя джинсы и рубашки, чтобы не бежать на помощь в плавках. Потом я велел им незамедлительно бежать с парнем в соседнее ущелье, заверивши, что догоню их после того, как затушу костер на берегу и в баньке  да оденусь. Я тоже предстал перед фактом в одних плавках.
      Они умчались, подсвечивая себе фонариками, а я принялся быстро тушить костры. Оставлять костры без присмотра – рискованное дело. У нас тут уже были пожары из-за этого.
Затушив костры,  в кромешной темноте я прошел к палатке. Скорее почувствовал, чем услышал в палатке какую-то подозрительную возню. По ночам частенько в палатку заглядывают непрошенные гости: то мышки, то соньки. Однажды заполз маленький ужик, оказавшийся любителем рыбных консервов. Кто-то из нас почему-то оставил  консервную банку незакрытой. Вот он и польстился. Подсветив себе фонариком, мы с интересом наблюдали, как ужик возился головой в банке, зажав её всем своим длинным туловищем.
Я снял с крючка у входа  наш дежурный фонарь, зажег его, быстро вошел в палатку и … обомлел, пораженный увиденным.
      Особа лет двадцати деловито запихивала в большой туристический рюкзак мой родной и любимый ноутбук. Вернее, этим она занималась секунду назад до того, как в палатке появился я вместе с горящим  фонарем. А когда я застал девушку за этим занятием, мой ноутбук был уже наполовину в рюкзаке.
- О! – воскликнул я, - Пришла кума любоваться!
      Девушка мгновенно отбросила от себя рюкзак и, вскочивши, ринулась навстречу мне к выходу. Я поймал её за руку, загородив собой выход.
- Куда же вы, сударыня? Мы с вами еще не познакомились,- швырнул я её назад. – И у меня к вам имеется парочка вопросов.
     Она молчала, вытаращив на меня глаза. Я застегнул палатку на «молнию», повесил на крючок фонарь, натянул на себя джинсы и вооружился своим нунчаком, который всегда  у меня лежит в углу палатки.  Я  люблю упражняться с ним  по утрам.
- Итак, сударыня, объясните же мне, наконец, что все это значит?
- Я… я заблудилась, - пролепетала она. –  Я нечаянно…
- Понятно, - миролюбиво согласился я. – Ну, а что означает этот рюкзак?
- Я… я хотела найти что-нибудь перекусить.
- Перекусить?
Она кивнула головой.
- Нашли?
- Не-а.
- Как жаль! Кстати, будьте добры, вытащите из него все, что вы  успели  вложить. Сейчас подойдут мои друзья. Я не знаю, что они с вами сделают, когда обнаружат, что их личное имущество оказалось в вашем рюкзаке.
- Они не скоро вернутся.
- Почему?
- Потому что до соседнего ущелья…
Тут она поняла, что проговорилась и захлопнула рот.
- А-а, я понял! – догадался я. – Вы та самая роженица, которую мои друзья побежали спасать? Так вы уже, оказывается, благополучно разрешились?  От всей души поздравляю! И где же ваш младенец? Уж не в рюкзаке ли?
Тут она поняла, наконец, всю нелепость своего положения и заплакала:
- Отпустите меня! Пожалуйста!
- Так освобождайте скорее ваш рюкзак. И, пожалуйста, положите все вещи  на их места!
- А вы меня отпустите?
- Думаю, что этот вопрос мне с моими приятелями придется решить  коллегиально. Мы их подождем. Видите ли, они будут очень огорчены, если я  вас им не представлю. Как вас зовут, прекрасное создание?
- Алена.
- Чудесно! Я Корнилов Иван Александрович. Я работаю в краевой телерадиокомпании. А чем вы занимаетесь в свободное от доходного промысла время? Вы, я так понимаю, не из местных?
- Угу!
- И откуда же прибыли к нам на гастроли?
- Я не буду вам говорить.
- Да и не надо. Это я просто так любопытствовал. Но вы ведь здесь со своим приятелем? Кем он вам приходится? Сват, брат, муж, любовник?
- Мы с ним познакомились недавно.
- Только познакомились -  и сразу рожать. Как это у вас все быстро, господа!
- Никто ничего не рожал. Это он все придумал.
- Ну, я в этом  не сомневаюсь. А ведь как натурально страдальца изобразил! Большой театр отдыхает. Как звать-то его, кстати?
- Коля.
- А он тоже не из местных?
- Из Ростова.
- Во, как! Ну, тогда ему сам бог велел таким ремеслом заняться.
- Почему?
- Потому что Ростов-папа – это в прошлом знаменитая столица южного криминала. И вы, Алена, тоже из Ростова?
- Не-е, я с Украины.
- Шо, прямо з самого Киеву?
- Ни!  З Черкащины. Мисто Канев знаете?
- Бувал якось! Ну, и шо там наша ридна ненька Незалежная?
- Та я вже дуже давно, як там нэ бувала.
- А назад домой не тянет?
- Тянет. А що там робыты?
- Действительно, что делать ТАМ, если ЗДЕСЬ спокойно можно обчищать чужие дома?
- Ни в какие дома мы не залезали.
- Палатка – это тоже дом. И здесь вы намеревались утащить наше имущество.
Послышались голоса моих товарищей. Расстегнув снаружи «молнию», они протиснулись в палатку. И страшно удивились, заставши меня в компании с очаровательной девушкой.
- Оп-па, Жанно! Не успели мы отлучиться на полчаса, как ты уже обзавелся молодой пассией и на глазах у всего честного народа творишь всякие шуры-муры!
- Никакие не шуры-муры. И где вы видите честной народ среди ночи в безлюдном ущелье? Вы лучше расскажите, как там роды прошли? Кого приняли на свет божий?
- В том-то и вся фишка, Жанно, что никаких родов не было. И вообще, там никого не было.
- Когда мы прибежали в это чертово ущелье, там оказалась всего одна совершенно пустая палатка. А наш провожатый куда-то в темноте  исчез.
- Мы сначала принялись искать его и эту несчастную