во-вторых, знай, с кем связываешься, это же Гром, вор в законе, он тебе такую подлость может сделать, со службы вылетишь.
– Да, что мне может сделать эта блатная вошь, – возмутился сержант, который еще ни разу не оказывался в подобной ситуации.
– А вот задержат тебя на КПП начальник режима или оперативник и найдут в твоем кармане сумму денег и записку, в которой зэки благодарят тебя за оказанные услуги, а в придачу несколько грамм наркоты отыщут, и усядешься ты на нары. Так что, угомонись, и больше наблюдай за старичками, а то попадешь в какой-нибудь блудняк и не выкрутишься.
Громов, конечно же, услышал диалог служащих и, усмехнувшись, про себя отметил, что прапорщик уже тертый калач и знает, как вести себя с уважаемыми заключенными.
Павел дружески помахал на прощание восторженным заключенным, находившимся за решетчатым забором. Его сопроводили до центрального КПП и, заведя в специальное помещение, проводили в самую дальнюю комнату, расположенную рядом с кухней. Громов, оказавшись в комнате, приятно удивился: небольшой квадратный стол, расположенный посредине, видимо был заставлен разной едой, накрытой вафельным полотенцем. По обеим сторонам комнаты вдоль стен стояли четыре панцирные кровати, заправленные темно-синими одеялами из байки. В углу комнаты справа, на тумбочке располагался старый телевизор. На передней стене размещалось единственное окно, закрытое с улицы стальными решетками.
Работники надзорслужбы ушли. Громов сел на кровать и в ожидании «родственников», приподнял вафельное полотенце, под которым лежала всякая снедь. Взял пальцами с тарелки кругляшек колбасы и, смакуя, съел. В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в комнату вошли трое мужчин. Первым из них оказался Мераб. Одного из «племянников» Павел никогда не встречал, а вот Сашу «Восточного» признал сразу, три года назад его короновали, Громов и еще двое воров за него поручились. Павел поднялся и, подавшись вперед, по-дружески обнял Саню и похлопал по плечу. Степенно поздоровался с незнакомцем и назвался. В свою очередь парень подал руку и представился:
– С Ростова я, Серега «Чекмарь».
Павел кивнул, давая понять, что слышал о нем и ненавязчиво пояснил:
– Погоняло смени, среди воровской братвы это не приветствуется.
– Гром, так ведь фамилия у меня Чекмарев.
– А кликуха по весу стремноватая.
– Я не знал…
– Не в обиду, бродяга, я уже пару ходок к хозяину сделал, а тебя еще в проекте не было. Просто, прими к сведению.
Громов глянул из-под лобия на Мераба и сдержанно спросил:
– Твоя замутка по сходке?
Гебанидзе, молча, кивнул в ответ.
– Тебя же «шлепнули по щеке» и предупредили. Кто тебе разрешил собирать сходняк?
– Паша, притормози! Твои малявы не всем людям ясны, я приехал поговорить с тобой как брат с братом.
– И взял с собой воров… Кстати, после твоих косяков, я не считаю тебя своим братом. Бога благодари, что тебе братва не «дала по ушам», а ограничилась «шлепком».
– Гром, – серьезно произнес Мераб, – ты всегда отличался среди нас мудростью и терпением, лично я уважаю тебя не меньше, даже после того, как мне кинули жесткую предъяву. Паша, выслушай меня. Давай разберемся и спокойно поговорим.
– Что ты конкретно от меня хочешь, чтобы я убрал пальцы с твоего горла?
– Постой, не горячись, нам есть о чем поговорить.
– Братва, – обратился Громов к ворам, – вы в курсе, что случилось в Юрге в восемьдесят третьем году?
– Конечно, тогда какие-то мокрятники (убийцы) двоих наших угробили и отбили Аркана у братвы, – ответил Восточный.
– А кто мокрушников навел?
Саня смело кивнул на Гебанидзе.
– Восточный, что ты на меня киваешь, с чьего базара ты лепишь эту шнягу?
– Ша! Об этом мы с тобой отдельно поговорим, – одернул Громов Мераба, – а ты Серега, какого мнения придерживаешься? – обратился он к Чекмареву. Павел знал, что ростовский вор выправляет баланс на этой сходке и придерживается стороны Мераба.
– Я так себе кумекаю, надо кидать обоснованные предъявы, а не снимать с «фонаря» если бы, да кабы.
Отчасти Громов согласился с ним, ведь нужны веские доказательства, что убийц подослал именно Мераб, потому он ответил едва заметным кивком.
Громов знал определенно, что на этой малочисленной сходке, все, кроме Мераба, имеют твердое слово. Если судить по возрасту и положению, Павел был в чести, как старый, испытанный бродяга и его звали на любое мероприятие. Ему шел уже шестьдесят первый год и среди Джамала, Аркана и Мераба он считался самым авторитетным, старшим братом. Считался до поры, пока двое из этой четверки не «скурвились» (оказался хуже, чем есть на самом деле), в чем Громов был глубоко убежден. Сегодня Мерабу придется привести немало веских доводов, чтобы Громов действительно ему поверил и снял свою «санкцию».
– Ладушки Мераб, обниматься, как прежде не будем, но поздороваемся, и после продолжим разговор, – Громов протянул грузину руку. Мераб хитро осклабился и ответил рукопожатием. Павел пригласил всех к столу.
– Кстати, а кто стол накрыл? – пережевывая вкусное мясо, спросил Громов.
– Да, есть здесь одна Марфа-свиданщица, местная прапорщица, мы предложили ей подзаработать, она забрала у нас продукты и сюда принесла, – улыбаясь, ответил Восточный и достал из-под стола небольшой, завязанный на узел мешок, тайно пронесенный прапорщицей в комнату. Развязав, выудив оттуда бутылку водки и, подбросив ее вверх на глазах у замершей братвы, ловко поймал. Затем достал спичечный коробок, в котором хранилось несколько грамм гашиша.
Громов присвистнул и, потерев руки, предложил:
– Давайте братва примем по соточке за нашу сходочку, и догонимся парочкой косячков (обычно, папироса или сигарета, табак, смешанный с азиатской коноплей).
Выпили, закусили и стали делиться последними новостями. Вспомнили добрым словом и помянули Васю Бриллианта и других людей, упокоившихся на около зоновских кладбищах. Восточный, между делом забил планом (табак, смешанный с гашишем) две папироски, и одну за другой, пустил по кругу. Заметно повеселели. Восточный с Чекмарем перемигнулись и, встав из-за стола, пошли в соседнюю комнату, знакомиться с арестантом, к которому приехала мать с сестрой. Они специально оставили Громова и Гебанидзе наедине.
– Паша, мы же с тобой братья, давай, как бывало, побеседуем.
– Не получится у нас братского разговора, пропасть между нами легла, стремные вещи ты стал позволять себе, не по понятиям это.
– Кидай начистоту.
– Аркана, по твоей указке отбили у братвы?
– Я брата спасал, а разве ты, не так бы поступил?
– Что ты метешь?! Кое-что Аркану можно простить, но есть вещи, за которые ему придется жизнью расплатиться.
– Если ты о мусорских происках говоришь, то я в курсе подкупленных ментов, Аркан грамотно этих чертей разводил и пользовался их связями и положением.
– Нет, я больше упираюсь в его кроилово (отщипнуть от общака). Разве ты не знаешь, что двойная касса Аркана угодила в лапы «конторщикам». Это ж сколько бабок он у братвы стырил и не вложил в общак?
– Паша, это не доказано. Мало ли какую шнягу ментовские прихвостни запустили. Аркан в отказухе, не его эта касса.
– У меня свой источник и он подтвердил, что касса была его, в одном чемодане лежал шпалер Аркана с именной гравировкой.
– Волыну могли мусора подкинуть.
– Мераб, не гони мне дуру, кассу прятали в деревенском доме, потом повезли на Алтай, а по дороге Аркановскую братву пополоскали какие-то налетчики, и касса угодила к гэбистам. Так, выходит, кассу давно пасли. А ты знал, сколько у Аркана было филок, брюликов (бриллианты, драгоценные камни) и рыжья?
– Откуда мне знать?! Паша, не морочь мне голову, говорю тебе, не Аркана эта касса.
– Вот, знаешь, за что я тебя терпеть не могу, за твое упрямство: тебе ссы в глаза, а для тебя все божья роса. Упрямый, как осел! Я знаю, ты за Аркана горой стоишь, но этот стремный базар известен многим ворам и потому никакая откупная не поможет. Совесть он потерял арестантскую, жить перестал по воровским законам. С мусорами гнилую карусель замутил. От общака кроил и беспределом занимался.
– Каким еще беспределом? – возмутился Мераб.
– Знаешь Воробья, и какие непонятки у него вышли с Арканом?
– Знаю, история давняя, Арканя мстил ему за прошлое, когда с братвой подорвал когти с лесоповальной зоны, Воробей тогда со своим дедом-лесником бросил их в болоте подыхать.
– Я в курсе. Да вот пути Аркана и Воробья снова перехлестнулись, пацана конкретно подставили в заварушке между Новосибирскими и Кузбасскими хулиганами. Воробей не за хер собачий срок получил, кто-то подмазал судью и прокурора.
– Паша, я тоже знаю всю эту историю, ну, было дело, перегнул Аркан палку, только зря ты взял сторону Воробья… – Мераб на секунду замолчал и, интригующе уставившись на Громова. Он сейчас такую подноготную на Воробьева выложит.
– Ну, и чего я такого не знаю? – Павел прищурился.
– Воробей с мусорами повязан…
– Не тяни, давай объясняй, откуда ноги растут?
– Аркан говорил, как их в Сосновке мусора брали, Воробей как раз там был со своим корешем Карзубым.
– С чего Аркан взял, что там менты были?
– Два мусора в форме там орудовали, кстати, Крут подтвердил.
– А Крут не одевался в ментовскую форму, когда оперу на хвост упал, прежде чем удавить его?
– Паша, эти «Электрики» тебе напрочь мозги заполоскали, но они точняком на мусоров работают.
– Как ты назвал их?
– Аркан с Крутом их электриками называли, они после себя какую-то метку оставляли.
– На счет их связи с мусорами, поясни-ка мне доходчивее.
– Карзубый сдернул из камеры смертников, но без участия мусоров это не обошлось. Ему в натуре устроили побег, и он с Воробьем был в одной упряжке.
– Но Аркана они отдали мне, а не мусора. Если бы это была ментовская операция, стали бы они сливать вора, по Аркану уже давно вышак плачет.
– Крут в маляве подтвердил, за них какой-то мусор впрягался, когда Серега в тюрьме под следствием сидел.
– Я смотрю, они тебе тоже, как и Аркану, дорогу перешли.
– Паша, да пошли они к чертям собачьим, не о них сейчас разговор, а о брате нашем, я Аркану хочу помочь. Не только за себя прошу, Паша, скажи за нас братве. Вспомни, как мы в тюрьме в одной хате сидели, ты всегда нас поддерживал и на сходках воровских ручался за нас. Ты же нам, как старший брат, мы тебя слушали и уважали.
– Потому и стремно мне, во что вы превратились! Что вы творите, вас совсем понесло, берега потеряли? Вы кто, воры или коммерсанты? Помню, Леха Дрон, он ведь тоже поначалу с Арканом в одной упряжке был, цеховиков доил, Фан-фанычей в тугой узел завязывал. Да вовремя опомнился. У него возможность была – сдернуть с зоны, однако он сопротивлялся ментам и до конца оставался с зоновской братвой. Вот вам с Арканом пример, как грамотно зоны размораживать, а не махать крыльями здесь на воле, да понты колотить, что вы бродяги по жизни. Я в любую зону зайду и мне не стремно перед людьми, меня везде по босяцки примут. Аркан под вышаком ходит, а ты напрочь забыл дорогу на кичу. Может, ты думаешь, что всю жизнь от мусоров будешь бабками отмазываться. Ошибаешься, просто они не брались за тебя по-настоящему, чуть что, ты сразу на лыжи встаешь (убегать куда подальше) и на родном Кавказе гасишься. А нам – ворам, бояться нечего, у нас совесть чиста, мы со своими
