самого Грозного не убедителен. Почему же? Ведь он неплохой актер. Но повторяется. Да, потому, что его персонаж подается как злодей. Как правило, и злодеев, и добродетельных людей трудно играть, ибо их образы рисуются одной краской – черной или белой. Так и в этом случае – случае с Иваном Грозным.
Воспоминание о непризнанном гении философии. Намедни вспоминал покойного друга-философа. Как философ он так и не состоялся. Зато состоялся как личность благодарю своему эгоцентризму. Он искал как Гегель всеобщее, но почему всегда выходило так, что за что бы он ни брался, находил только свое. Этим он походил на Киркегора. Своей склонностью к афористической манере выражаться он напоминал Ницше. Как и он был одержим манией преследования. Но, к его сожалению, не располагал нужной суммой к перемене мест. Как и Ницше, он использовал любую бумажку, даже ту, которую приготовил для подтирки в качестве писчего материла записи своих мыслей-схем. Он был мастером аббревиатурного мыслесложения.
Как и его кумир, Гегель, мой друг-философ (ДФ), был одержим системой. Он был не просто систематичен в производстве понятий, выведении их друг из друга. Все, что ни попадя, он раскладывал на триады и пентады, включая процессы нейроноискрения, сердцебиения, дыхания, пищеварения, размножения, испражнения и подавления. Ему было необходимо постоянно быть в сознании, ибо у него был комплекс сумасшествия. Этим он напоминал Ницше. Этот комплекс у него сложился ввиду боязни уподобления своему брату-шизофренику. Шизофрения нашла своего героя, но не в душевной клинике, а в философии. Эгоцентризм ДФ имел несчастный характер: душой он рвался на небо логики, но естеством своим купался в стихии стихов. Он занимался философией, как рифмоплет занимается сочинительством.
Он пытался открыть логику рождения мыслей и превращения их в понятия. Он не был философом идей, но был философом понятий. Философы для него были математическими переменными: x, y, z. Его интересовали собственные мысли как отзвуки чужих мыслей. Он занимался произношением мыслей. Его схематичность была схематичностью схизматика. Такие как он раскололи мир философии на философов идей (философов) и философов слов (софистов) в качестве философистов. Но он был своеобразным, превращенным софистом, софистом наоборот. У него не мысли были похожи на слова, а слова были похожи на мысли. Он в словах видел мысли, а не слова в мыслях. Причем мысли представлял схемами и одновременно образами понятий. Именно в этом он противоречил самому себе. У него мысли появлялись в виде художественных (поэтических или словесных, живописных или графических образов), но он излагал их, изображал, расписывал как схемы понятийных конструктов (конструкций) в виде триад (троек) и пентад (пятерок). То есть, он пытался выдать логику изложения своих мыслей в терминах в качестве логики образования (формирования) мыслей из форм мыслей (идей). То, что было ставшим результатом его размышления в виде понятия, обращалось в начало размышления, подменяя собой идею как гипотезу. Это та ошибка, которой хронически заболела философия систематического вида, вроде философского панлогизма (образец здесь Гегель), когда научилась пользоваться языком математики. Логика изложения, логика стиль выдается за логику творчества. В ДФ стилист, художник победил логика. Но он не желал признавать эту победу, подменяя воображение выведением. В результате у него мысль следовала путем инверсивной, превращенной логики. Такая логика не могла дать истинного результата. Это была логика бесконечного выведения одного из другого.
Метафорический философ. Я занимаюсь философией как метафорист. Люблю сочетать несочетаемое.
Философ М.М.Бахтин. Мих.Мих.Бахтин имел философский ум, но, к сожалению, был интеллигентом и занимался, увы, научным трудом, а не художественным творчеством. Он онаучивал, объяснял это творчество вместо того, чтобы самому заниматься им. Как интеллигент он имел склонность обдумывать чужие мысли, но не потому что своих не было, а потому что был интеллигентом. И все же он был необычным интеллигентом потому, что выдавал свои философские мысли за чужие и таковые изучал как ученый.
Бессознательная и сознательная жизнь. Есть жизнь в сознании. Она начинается с пробуждения сознания. Это дневная жизнь. Она объективная и деятельная жизнь. Дневная жизнь становится истиной противной жизни – жизни ночью, ночной жизни.
Ночная жизнь начинается с момента, когда сознание засыпает. Это субъективная и созерцательная жизнь. В ней нет сознания вообще, если сознание полностью засыпает без сновидения. Или сознание живет своей собственной жизнью без связи с реальностью во сне, в ночной грезе, в лучшем случае, идиллически, утопически, или в кошмаре, в худшем случае, дистопически. И в том и в другом случае сознание бессознательно.
Для чего нужен сон? Напрашивается, естественно, простой ответ: для отдыха уставшего тела, чтобы оно вновь восстановилось. Но это слишком легкий ответ. Сон нужен не только телу, но и сознанию.
Для чего сон нужен сознанию? Разумеется, для того, чтобы оно ввело себя в заблуждение, обмануло себя, отвело свое подозрение от дня, от ответа на вопрос: действительно ли оно проснулось утром? Большинство людей продолжает спать. Только люди теперь видят сны, которые имеют не субъективный и созерцательный характер, но, напротив, имеют объективный и деятельный характер. Они живут и работают во сне, продолжая находиться в сознании. Это дневной сон. Они спят наяву. Этот дневной сон является истиной ночного сна. Но они этого не видят, ибо ночной сон отвлекает их внимание от дневного сна, оттеняет его свой тенью, «наводит тень на плетень» сознания, на его Я. Я продолжает пребывать во тьме, не ведая этого и принимая тень за свет на фоне сгустившейся ночной тьмы.
Кто же понимает, что люди наяву живут во сне? Тот человек, у которого появляется самосознание. Самосознание появляется у исключительных людей, которые своим примером исключения из сна, подтверждают правило, закон сна многих людей.
Для чего же нужно самосознание? Для того, чтобы сознание было сознанием, а не бессознательным. Самосознание есть истина сознания, его мера трезвения. Большинство людей пьяны от сознания, опьянены им, они наркоманы сознания, его грез и кошмаров. Они живут иллюзиями. Люди самосознания трезвы от сознания. Они живут самой реальностью сознания. Для них сознание реально. Тогда как для сонных людей, которые спят наяву оно ирреально, нереально.
Любовь. Любовь есть родовая, генетическая. Человека влечет, тянет-потянет и вытягивает к другому человеку. Такая любовь рождает человека, лепит его. В ней он узнает себя как коллективное тело. Это любовь половая, хозяйственная, бытовая, питательная. Она растит человека. Без нее он засохнет. Такую любовь можно назвать растительной. Она зацветает, расцветает и отцветает и чахнет. Это любовь-влечение. Земная любовь. Любовь комическая. Любовь-ком. Детская, бессознательная любовь. Любовь-зависимость. Любовь-сказка.
Есть любовь гормональная, сексуальная, индивидуальная. Она не влечет, она нравится, нравится ему она или ей он. Это любовь-нрав. Она телесная. Нравится нрав, характер другого. Нравится уже не то, что необходимо, а то, что желательно, избирательно. Это эгоистическая любовь. Она приятна. Любовь лирическая, драматическая. Любовь-кол. Незрелая, обидчивая, несчастная, подростковая любовь. Любовь на час. Любовь-наслаждение.
И, наконец, есть любовь личная, душевная. Она зовет к душевному разговору с любимой, любимым. Это любовь-душа. В ней царит не едина плоть, а одна душа на два тела, любовь людей, живущих душа в душу, единодушием. Это человечная любовь, гуманная, трагическая. Любовь-струна. Взрослая любовь. Любовь-освобождение. Реальная, сознательная любовь.
Есть еще и любовь идейная. Но она знакома не каждому, а тому, кто является исключением из человеческого правила, ибо дана не человеку, но духу, ангелу. Это духовная, совершенная любовь. Она делает человека универсальным, альтруистом. Она вдохновляет и вразумляет, делает лучше. Разумная, интеллектуальная любовь. В ней важна не личность, свое, а дух, всеобщее. Любовь кругом. Вечная любовь.
