Тигион, или Территория мысли

лицо: на него «смотрели» остекленевшие глаза мужчины, в которых застыли страх и удивление. Его правая рука была откинута в сторону, а в груди торчал нож.
— Кто ж тебя так? —  спросил Сергей и разогнулся. — Похоже, ты получил по заслугам. Ну что же, светиться не будем.
Он быстрым шагом зашагал домой.


                                                  Глава третья

Майор Муромский заступил на дежурство четыре часа назад. Стояла непривычная тишина. Большинство кабинетов было закрыто, только где-то в цокольных помещениях слышались голоса. То ли спорили, то ли во что-то играли.
Только что позвонила дочь, просила дать денег. Но это нормально, он обещал дать. Как же молодёжи без денег? Это они — он да супруга, из поколений советского строя — могли обойтись рублём-вторым на день. И ничего не надо было. Лишь когда познакомился с будущей женой на танцах, полетели десятки, а то и четвертаки. Но всё как-то обходилось. Не зацикливались на шмотках и еде.
Кстати, о еде. Что-то захотелось перекусить. Немножко, чтоб не урчало в животе. Муромский достал кипятильник, взял «тормозок» из холодильника, что собрал сам перед работой. Прикинул, что съест кусочек сала с помидором и хватит, после — кружку чая.
Сержант Кисляков приоткрыл дверь и доложил:
— Ну и погода, хотя конец апреля. В ночь задубеешь…
И ушёл. Зачем и кому он сказал, с какого хрена? Муромский посмотрел в окно. На улице правили бал ночные фонари. Это самое активное время тех, кто озабочен. Выходят из своих дневных берлог и — появляются в сводках убийства, изнасилования, грабежи.
Он подумал о сержанте. Молод, вот и мается. Наверное, не хочет учиться. Здесь-то, в милиции, устав и положения! Выучил их раз в жизни, и труби до пенсии. А ведь спецом в любом деле не стать без мозгов и труда. Об этом классики марксизма говорили. Или Дарвин? А хрен их разберёт.
Опер посмотрел на часы. Пошёл одиннадцатый час, предпоследний из суток. Завтра отдохнёт. Дай Бог, чтобы всё обошлось. Он услышал звонок. Это в дежурке, старлей взял трубку...
Группа во главе с Муромским выехала через пять минут. Было осмотрено место происшествия, сфотографировано тело умершего, в присутствии понятых осмотрена одежда мужчины, в поисках документов, которые могли бы помочь установить его личность. Однако их не оказалось. Муромский предположил, что человек жил недалеко, если был одет налегке. Его помощник, следователь, принялся составлять протокол, участковый пошёл по домам опрашивать свидетелей и искать очевидцев происшествия. Александров, судмедэксперт потребовал подсветки, осматривая грудь погибшего. И присвистнул. — Ну-ка, Дима, глянь!
Муромский наклонился и выругался:
— Ну, моё-твоё, так это Хмуров! Я узнаю его наколку, оригинальная — Андропов в кабинете. В те годы вся Самара ходила  смотреть на эту живопись…
— Да я о другом, даже на первый взгляд видно, что нож вошёл под неестественным углом!
Эксперт Александр Александрович Александров (Три А или Сан Саныч) приложил правую руку убитого к ножу (отпечатки были уже сняты)  и не выдержал:
— Это что же, он сам себя убил?
— Такого не может быть от собственной руки: глубоко всажен, — тоже засомневался Муромский.
— Может и нельзя, — раздумчиво произнёс Сан Саныч, — а, может, и можно вбить в себя узкий клин, в состоянии аффекта, благодаря которому поддерживается инерция сокращения мышц. Так что же могло вызвать взрыв психики? Или кто? Мужчина? Тогда где следы борьбы? Женщина так не загонит нож. И опять чужих следов на ноже нет. А теперь смотри: Хмуров упал в позе спортсмена на низком старте. Значит, всё-таки была личность, которой предназначался бросок. И вот неожиданный финал. Я задаю вопрос: что может произойди с человеком, который собирался убить другого?
— Напоролся на большую силу, — отреагировал Муромский.
— Тут начинается мистика, друг мой. — Сан Саныч осветил стену дома. — Вот видишь, здесь кто-то стоял. И покраска сбита спиной. Смотрим вниз. Вот они. А вот и ворсинка от пальто к крошке прицепилась. А вот здесь след от обуви на глине из прибитой дождём пыли под самой стеной. След глубокий, произошло некое усилие, каблучок и вдавился глубоко. Сделаем слепочек.
— Выходит, была жертва, избежавшая расправы, и оттолкнувшая Хмурова? — спросил у судмедэксперта Муромский. — Почти на метр оттолкнула его жертва. А что даёт силы в такой ситуации?
— Тебя, Митя, жена толкала, когда ты лез к ней вне графика или в её скверном настроении? — спросил Александров, не поднимая глаз от земли.
— Ну, бывало…
— А если ты ещё принял на грудь? Отлетал?
— Так это она двумя ногами!
— Можно и руками. Вон Голливуд наплодил фильмов, где девчонки крутят мужиков не хуже качков.
— Голливуд, там же враньё.
— Ну, уж не скажи. А хочешь, окончательно поставлю точку, кто был перед ним: мужик или баба?
— Как так?
— Увидишь…
Сан Саныч подошёл к убитому, надел перчатки и, приспустив штаны, провёл известную на приёме у уролога процедуру. И изрёк:
— Ищи, опер, женщину. Он весь тут заспусканный…


                                            Глава четвёртая

— Они идут к нам, — сказал Сергей, — нас дома нет. Ведь с улицы все окна тёмные.
Он увидел, как участковый остановился у калитки.
— Да, объяснять будет некому, но всё-таки надо впустить милиционера. Ведь он всё равно вычислит, что здесь живёт девушка. Она же учится, — ответила Марина Александровна и приказала залу: — Стань обычной комнатой.
Виктория сказала:
— Я не знаю, что говорить, как объяснить всё, что произошло.
— Мы догадываемся, — в ответ сказала её мать, — но в первую очередь мы хотим быть честны с тобой, дочка.
Сергей добавил:
— Да, это так, но об этом позже. Включаю прозрачность окон и открываю калитку, пусть входят.
Сергей пошёл к двери. Муромский начал было топтаться в прихожей:
— У вас тут чисто…
— Ничего, протрём, пойдёмте в зал.
В зале сидели женщины.
— Мы все перед вами, товарищ милиционер, — сказал Сергей, предлагая гостю кресло.
— Спасибо. Расскажите о том, как прошёл вечер, начиная с 17.00.
— Я была дома, — сказала Марина, — в 18.34 приехал муж.
— Да, я уезжал по своим делам…
— Сколько вас не было дома?
— Суток пять.
— И далеко уезжали?
— На Тибет…
— Шутите! За столько дней?
— Конечно, шучу. Был в Жигулёвске, в лесу.
— Как подтвердите?
— Сейчас принесу чеки на покупки для жены и дочери. Они на столе в кабинете.
Сергей быстро вернулся с чеками, которые он заказал дому.
— Ну, а молодая хозяйка?
— Я была дома…
— Да, Вика была дома в девять вечера, её привёз муж на «жигулёнке», — сказала Марина.
— Если быть точными, — отозвался Сергей, — то в двадцать один час и восемь минут.
— Кто-то из соседей видел ваш приезд с дочерью?
— Увы. У нас здесь безлюдно.
— И вы никого не видели?
— Прошло два-три человека по улице.
— И вы их бы узнали?
— Может быть, но я не вглядываюсь в пешеходов, что по бокам. А под фарами никого не было.
— Вы давно здесь живете?
— Восемнадцать лет. Но много времени мы провели в Германии. Показать паспорта?
— Верю. Ну что ж, мне пора. Кстати, хозяйка…
— Марина.
— Не слышали около дома какого-либо шума?
— До приезда мужа и дочери я смотрела передачу по телевизору. Вы знаете, сколько рекламы, и какая она громкая...
Муромский ушёл. Как только Сергей вернулся, провожая его, он попросил дочь остаться в зале.
— Вика, сядь поудобнее, мы с мамой кое-что расскажем. Вероятно, покажется тебе полной чепухой, фантастикой, но...
Виктория улыбнулась:
— Хитришь, папка. Вы самые необыкновенные люди! Вы думаете, я поверила в сказку, что вы оба работали в секретной организации, и этот дом вам дан за усердие в изобретениях? Я уже взрослая и смогу разобраться. Просто ждала этого разговора. Я же скромная…
— Хорошо. Наш дом, который тебе нравится, нам дан из будущего, — сказал Сергей.
— А машина? Она же из будущего?
Отец пристально посмотрел на дочь:
— Всё правильно, но не только она, но и ты сама из будущего!
Щеки Виктории покрыл лёгкий румянец. Так всегда было, когда о ней прилюдно заходил разговор.
— Ты чувствовала, что ты особенная?
Она кивнула головой, и вдруг поняла, что она похожа  на отца, и ничего от матери у неё нет.
— Однажды меня, обычного молодого человека, судьба занесла в будущее, на миллион лет вперёд. Я был мёртвым, а там меня воскресили и наделили многим необычным для нынешнего времени. Я ведь тоже не из обычной человеческой плоти? Ты замечала, что я не дрожу от холода, не потею, не старею, хотя мне за сорок?
— Да и оставайся всегда таким! — воскликнула Виктория.
— И там началась твоя судьба. Сколько тебе лет, как ты считаешь? — поинтересовался Сергей.
— Семнадцать.
— Извини, дочка, мы, убегая от спецслужб, заморочили тебе голову. Тебе, по твоему рождению, должно быть 25 лет. Но восемь лет мы «съели», прибыв сюда в 1997 году из Ашхабада.
— Как это здорово, — захлопала Виктория в ладони, — я родилась между прошлым и будущим! Как в песне!
Марина Александровна и Сергей переглянулись. В их взглядах читалось и облегчение и возмущение молодёжью — тут такие события, а для дочки — приключение.
— Мы манипулировали людьми, перемещаясь во времени и выстраивали твою учёбу так, что ты быстрее окончила и школу и вуз. Нам нельзя быть замеченными — мы, повторяю, беглецы. Но об этом потом. Я могу сказать, что ты зачата миллион лет тому… вперёд. Первая твоя мать — Звия, она из того будущего. А Марина тебя родила…
— Как суррогатная мать? — уточнила Виктория.
— Нет, нет, — замахал руками Сергей, — благодаря технике будущего ты была уже зародышем внедрена в организм мамы.
— Но ты дитя любви, — не выдержала Марина Александровна. — Мы очень тебя любим.
Виктория бросилась в её объятия.

Дмитрий Александрович Муромский молча выслушал рапорт участкового. Было около двух часов ночи. Участковый Лычков казался измученным, и это было так — звонок в каждый дом с углублением в ночь давался всё тяжелее и тяжелее. Но строгий вид лейтенанта и слово «убийство» делали своё дело.
— Почти все были дома, — рассказывал Лычков, — у всех малые дети. Ещё престарелые родители. Но все приезжают домой, на своих машинах или в такси. И жены, кажется все дисциплинированные.
— Значит, много женщин? — спросил судмедэксперт, входя в кабинет.
— Почти в каждом доме, — доложил Лычков. — Но все говорят, что были дома в момент убийства.
— Самоубийства, — уточнил Сан Саныч. — Я провёл экспертизу направления удара ножом. Отпечатки пальцев только самого Хмурова. Сомнений нет — он сам себя порешил. Но рядом была женщина, размер обуви почти детский или подростковый. Значит, совершенно юная особа или, может быть, китаянка. У нас есть ворсинки ткани её пальто. Вот, молодой человек, и надо будет снова побывать в этих домах, узнать, у кого есть такое пальто. Завтра, то бишь сегодня, мои орлы уточнят, где продавалось это пальто, кто изготовитель, год выпуска изделия. А сейчас я пойду слегка прикорну. Гуд бай, ребята! Он вышел, но через мгновение просунул голову в дверь:
— Дмитрий Саныч, иди в приёмную, там есть диванчик. А вообще, скажу, тёмное это дело, какое-то неестественное. Бывший зек. Неизвестная девица, которая сумела заставить мужика вогнать себе по самую рукоятку нож. Может эта девушка быть случайной прохожей? Чую, брат опер, не откроешь ты эту тайну. Чую.
И окончательно закрыл дверь.