поступало.
Спустя время пассажиры узнали, что и над Кировом бушует циклон, а потому самолет не может сделать посадку в Кирове и летит в Сыктывкар. А Сыктывкар – это у черта на куличках.
Было уже совсем темно, когда самолет прилетел в Сыктывкар. Когда мы приземлялись, бортпроводница пообещала всем транзитным пассажирам теплый прием в аэропорту и бесплатную гостиницу на время вынужденного пребывания в столице Коми АССР. Но как только мы вышли из самолета, сразу поняли, что теплоты ждать не придется. Здесь была уже настоящая зима: -11 градусов по Цельсию. Да это и понятно: север все-таки. Однако гостиницу мы тоже не получили, поскольку наш самолет был не единственным, который в этой забытой богом деревне нашел свое земное пристанище. По тому огромному количеству людей, волею судьбы оказавшихся в маленьком зале аэровокзала, можно было сделать единственно верное суждение о происходящем: гостеприимный Сыктывкар принял под свое крыло всех потерпевших небесных странников европейской части нашей необъятной родины.
Оценив обстановку, я купил в аэровокзальском киоске «Союзпечати» пару газет и, разложив их на полу, устроился у стенки неподалеку от табло, информирующего пассажиров о времени задержки рейсов. Время от времени я покидал свое лежбище для того, чтобы прояснить обстановку насчет чего-нибудь. Видимо, я основательно надоел дежурному по вокзалу, так как во время одного из очередных визитов к нему уже утром следующего дня он сообщил мне, что для меня освободилось место в гостинице. Через пару минут после этого известия, я был уже в гостинице, где благополучно проспал до вечера. Вечером по внутреннему радио я услышал, что пассажиров моего рейса уже начали отправлять по домам, то есть в те города, которые открыли свои воздушные ворота. И я поспешил в зал ожидания. Там я узнал, что уже отправили домой саратовцев, и на посадку отправляются ульяновцы. Я воспрянул духом в ожидании того, что скоро и я отправлюсь в Киров, где меня с нетерпением ждет моя Танюшка. Я нашел на вокзале окошечко с надписью «Телеграф» и отправил любимой на адрес общежития телеграмму о том, что сижу в Сыктывкаре и скоро буду в Кирове.
Но Киров почему-то не хотел никого принимать. Принимали Москва, Ярославль, Казань, Ульяновск, Горький. А Киров упрямо молчал и никого не желал видеть. К вечеру мне пришла в голову блестящая мысль: если Киров не принимает, но принимают другие города, которые находятся по соседству с Кировом, то почему бы не полететь в соседний город, а оттуда приехать в Киров поездом? Я посмотрел карту маршрутов, стал прикидывать, из какого города быстрее всего можно доехать до Кирова поездом? Ближайшими городами были Горький и Пермь. Но Пермь, как и Киров, не принимала. Я решил лететь в Горький. Но пока я прикидывал и раздумывал, Горький тоже закрыл свои ворота. Пришлось возвращаться в гостиницу. Хорошо, что я не сдал свое место.
Утром второго дня я опять стал осаждать дежурного по вокзалу и всю прочую администрацию, умоляя отправить меня хоть куда-нибудь первым же появившимся рейсом. Я чувствовал, что если задержусь в этом страшном Сыктывкаре еще на пару дней, то у меня не останется денег не только на билет на поезд, но и на билет в троллейбусе. Дежурные, кассиры и прочие работники аэровокзала уже знали меня в лицо. Но чем они могли мне помочь? Я уже совсем отчаялся. К тому же, понял, что в Кирове мне уже делать нечего, поскольку сегодня ночью моя Танюшка должна уехать в Пермь. И я стал объяснять дежурным администраторам, что мне уже не надо в Киров, что теперь я должен лететь в Пермь.
Это мое решение вызвало некоторое недоумение:
- Молодой человек! Вы определитесь, пожалуйста, куда вам надо отправляться, в конце концов? В Киров, в Горький или в Пермь?
- Мне все равно! – воскликнул я. – Хоть куда-нибудь, лишь бы подальше от вас. Я не могу уже больше сидеть в вашем холодильнике!
- Послушайте, - говорит мне дежурный. – Вы действительно решили отправиться в Пермь?
- Да, - говорю. – Я вам объяснял, что в Киров я уже опоздал.
- В таком случае, - обрадовался дежурный, - я могу предложить вам прекрасный вариант. Сейчас к вылету готовится самолет, следующий рейсом в Казань. Из Казани идет прямой поезд в Пермь. Всего несколько часов – и вы дома. Бегите скорее на регистрацию! Я позвоню, чтобы вам переоформили билет.
Я помчался на регистрацию. А через полчаса была объявлена посадка на самолет, следующий рейсом Сыктывкар – Казань – Ижевск - Уфа. Я был вне себя от счастья. Все! Я уже, можно сказать, дома!
Но я напрасно так скоро обрадовался. Когда самолет уже подлетал к Казани, из кабины пилотов выползла стюардесса и ехидно пропищала: « Уважаемые пассажиры! Аэропорт города Казани по метеоусловиям…»
«Ничего, - заставил я себя успокоиться, - от Ижевска до Перми еще ближе поездом, чем от Казани до Перми».
На третьи сутки своего путешествия я оказался в аэропорту столицы Башкирии – Уфы. Здесь было гораздо теплее, чем в Сыктывкаре - +1 по Цельсию. Зал ожидания показался мне даже очень большим в сравнении с сыктывкарским. А главное, что здесь имелись свободные места. Возможно, свободные места имелись и в гостинице. Но меня туда не приглашали. Меня вообще здесь никто не ждал. Лететь куда-нибудь самолетом не было смысла. Разве что назад, в Сыктывкар. Но я же не самоубийца, чтобы возвращаться в тот гроб, откуда я только что выполз. О поезде в Пермь нечего было и думать. Уфимская железнодорожная ветка не имела ничего общего с казанской. Она вела прямо в Москву. Или в Сибирь. Но никак не на Урал.
Я понял, что здесь я окончу свою жалкую жизнь, так и не повидавшись с любимой девушкой. Когда я посчитал оставшиеся у меня рубли, это понимание укрепилось еще больше, так как здесь перед смертью меня ожидает еще голод и жажда. Терять мне было уже нечего, и я направился к местному дежурному по вокзалу.
Он оказался очень хорошим человеком. Выслушавши внимательно мою одиссею, дежурный сказал:
- До Перми, молодой человек, отсюда вы можете добраться двумя путями: либо через Москву с пересадкой, либо через Челябинск с пересадкой на Свердловск.
- Спасибо, - говорю, - уважаемый! Но у меня денег осталось только на то, чтобы доехать до железнодорожного вокзала. И то, если без пересадки.
- Тогда у вас есть еще третий путь. Вот с этим билетом вы идете в кассу и там переоформляете его на билет в самолет Ан-2, который летит в Янаул. Это на севере Башкирии. Через этот самый Янаул идет казанская ветка, по которой вы доберетесь до Казани. А из Казани идет прямой поезд в Пермь. Лучше, если вы сядете на электричку, на неё билеты дешевле.
Я так и не понял, что это такое – Янаул: толи станция, толи разъезд. В общем, от летного поля я пешком прошел к домику, на котором скромно красовалась надпись «Янаул». Я сообразил, что это железнодорожная станция, потому что в комнате ожидания рядом с кассовым окошком висело расписание движения поездов. Время было позднее, в комнате не было ни души, за кассовым окошечком дремала кассирша, а у меня был целый вагон времени. Я никуда не торопился. И потому стал внимательно изучать расписание движения поездов. И тут я обнаружил нечто, от чего я чуть было не пустился в пляс: в три часа утра по местному времени должен был проходить поезд «Челябинск – Ижевск - Нижний Тагил».
Господи! Неужели ты смилостивился надо мной и послал мне прощение за все грехи? Мне не нужно ехать в Казань или еще куда-нибудь. Прямо отсюда без всяких пересадок я приезжаю в Пермь! Мне надо только взять билет.
Подсчитав все свои наличные, я заглянул в кассовое окошко и спросил у кассирши, сколько стоит билет на этот поезд до Перми? Потом я спросил, сколько стоит билет до Ижевска?
- Ладно, - говорю, - давайте мне билет до ближайшей станции.
У меня еще осталась какая-то мелочь на пару стаканов чая. Но я все равно был счастлив и бодр духом и телом, поскольку теперь твердо был уверен в том, что уже завтра, возможно, я буду на месте. Прижимая к груди уже привядший слегка букет дубков, я стоял на перроне и ждал своего поезда.
Потом сонная проводница показала мне мое место и отправилась в свою каморку, предупредивши, что будить меня не собирается, а потому я сам должен караулить свою станцию. А высадиться я должен из соседнего вагона: там еще пассажиры высаживаются.
Утром она была несказанно удивлена, увидев меня в вагоне.
- Ты что же, все-таки проспал? – вытаращила на меня глаза.
Мне ничего не оставалось, как честно рассказать ей все о моих приключениях. Она не стала меня выгонять, но попросила, чтобы я перебрался на третью полку, поскольку мое место должен был занять ижевский пассажир. И еще предупредила, что если меня застукает контролер, то она тут совсем не при делах.
Скоро о моем удивительном путешествии узнало полвагона. Люди, проникнувшись сочувствием, угощали меня, чем могли. Так я проехал Ижевск и все остальные станции по пути к Перми.
И вдруг перед самой Пермью в вагон зашел контролер. Он так неожиданно вырос передо мной, что я даже не успел куда-нибудь укрыться. Я не стал выдавать проводницу, заявив, что пролез в вагон самостоятельно. Потом рассказал контролеру о том, что со мной случилось, и попросил позволить мне доехать до Перми, тем более, что Пермь была следующей остановкой. Контролер и слушать меня не хотел. Он объявил, что сам он не вправе нарушать инструкцию, а потому повезет меня в Нижний Тагил, в свою головную контору. Пусть начальство разбирается, что со мной делать.
Ага! Нижнего Тагила мне еще для полного счастья не хватало! Как только ни пытался я уговорить контролера – все ни в какую! Пассажиры стали за меня заступаться. Я сам выдал контролеру все свои анкетные данные, чтобы мне могли выписать штраф – ничего не помогало. Упертый оказался мужик. А поезд тем временем уже стоял у перрона вокзала Пермь II. Я дернулся к выходу. Не тут-то было! Загородил дорогу и стоит, как танк. Орет во всю глотку проводнице, чтоб не выпускала. А я вот он уже, готовенький к выходу: рюкзак за плечами, дубки в руках. Так все 15 минут стоянки и продержал меня, подлец! Тронулся поезд, контролер успокоился и пошел к купе проводницы. Меня с собой потащил акт составлять. Вот я стою в дверях, он на диван проводницы уселся, достал свои бумаги, разложил их на своем планшете. Поезд стал медленно тормозить, подъезжая к станции Пермь I. И я понял, что это мой единственный шанс. Мне нужно было одно лишь мгновение. Я бросился к выходу, а потом рванул наружную дверь и выпрыгнул из вагона, даже не открывши крышки, закрывавшей ступеньки. В Перми I этот поезд стоял всего одну минуту.
Когда я появился в дверях квартиры моих будущих родственников, меня встретили словно папанинца, освободившегося из ледового плена. Я так думаю, что меня уже не чаяли увидеть живым. А я прямо там же, у них в доме поклялся на Библии, что никогда в жизни больше не стану летать самолетами Аэрофлота.
- И что, правда, больше никогда не летал? – вытаращили глаза Медведь с Вихровым.
- Аэрофлотом никогда! Но ведь нынче существует много других всяких
