Бывает же такое! Байки после баньки 5

гимназии!
- А  папашка твой, как я понял,  летом заставил тебя у него работать, а сам ни копейки не платил?
- Естественно! Козел недобитый! Все лето гамбалила на него, а он даже на недельку на море не отпустил. Это как? Нормально?
-  Это просто капец!
- Вот и я ему так сказала, а он на меня с кулаками.
- Варварство какое-то!
- Ну, вот!  Как я должна была, по-вашему, поступить?
- Ты знаешь, дитя мое, мне кажется, что ты для своего протеста выбрала не самое лучшее решение. Ну, ладно, об этом потом.  А  где твой отец  работает?
- Да гостиница у него в городе.
- Большая?
- Ну, так себе. Ресторан есть, кафешка, парковка. А папашка – жмот. Половину работников разогнал, а остальные пашут у него, как рабы, за копейки. Он в свой ресторан и мать мою втянул, и брата.
- Наркомана?
- С чего это вы взяли, что он наркоман?
- Ты же сама Степе об этом рассказала.
- Да нет, это я все набрехала, чтобы разжалобить.
- Понятно! А живете-то вы где в Краснодаре?
- Да в  Пашковке. Там, как по дороге в аэропорт.
- Да, интересная у тебя история, как я посмотрю. Ты, надо полагать, прикатила на море, чтобы поплескаться и позагорать?  Ну, вот пока и  сходите со Степаном  к морю! Солнце, вон, уж как жарит.  А мы тут  с коллегами потолкуем о делах.
Когда молодые люди убрались с поляны, мы  с Медведевым и Вихровым принялись  обсуждать создавшееся положение.
- Лихо ты у нее все выудил! – сказал  Вадим. – А перед нами она тут крутила, вертела. Сказала только, что из дома сбежала, а потом реветь принялась.
- Да ты ж на неё, видать, как коршун налетел. И что ты  от неё ожидал узнать? Ты ж не забывай, что она еще соплюшка без царя в голове.
- Что делать-то будем? -  спросил Вихров. – Не оставлять же её здесь.
- А почему бы  и не оставить?
- Ты в своем уме, Жанно? Одно дело, когда её честь по чести добром отпустили с её молодым человеком. А когда неизвестно кто похищает несовершеннолетнюю девчонку, сбежавшую из дома?..
- Ага! И, главное, кто похищает? – добавил Медведев,  – известные на весь край  журналисты. – Ничего себе, историйка! Да через пару дней сюда сбегутся резвые правозащитники всех стран и народов, которые потом полгода будут вопить о том, что  доблестные представители четвертой власти  оказались гнусными педофилами.
- Ладно, ладно, успокойся! – остудил я приятеля. – Мы ж потому и разговариваем сейчас, чтобы всего этого не случилось. Для начала позвоню-ка я сейчас своему приятелю из архипской  ментовки.
- Ты что, сдать её хочешь? – воскликнул Вихров. – Она же тебе доверилась!
- Не сдать я хочу, а сообщить о том, что девушка жива, здорова и отдыхает у нас тут со своим парнем. Это на случай, если её уже объявили в розыск. А если еще не объявили, то пусть и не объявляют. Сечёшь, дружище? Ну, и заодно попробую  кое-что выведать.
Я набрал номер и позвонил Михалычу, начальнику местной полиции. Тот выслушал меня с большим вниманием и одобрением по поводу  моих «грамотных действий», как он выразился. Потом он уверил меня в том, что  немедленно свяжется с приятелями из краснодарской ментуры,  чтобы там не поднимали  никакого  шума.
- А ты, Иван Александрович,  лучше отправил бы эту деваху  назад, - посоветовал он. – Пусть её родители сами  с нею разбираются.
Я поблагодарил  капитана, пообещав ему, что последую его совету. Потом я сказал своим друзьям, что у Михалыча, действительно, есть приятели в Краснодаре, которые постараются выяснить что-нибудь о семье нашей Елены Прекрасной.
- Какое нам дело до её семьи? – спросил Вадим. – Пусть Степка везет её в Краснодар!  Где взял, туда пускай и доставляет. Мы сюда приехали отдыхать или  головную боль себе наживать?
- Конечно, отдыхать, - согласился я. – Но если она один раз дернула из дому,  что ей стоит снова покинуть отчий дом?  У них дома какие-то проблемы, которые её не устраивают.
- И ты собираешься эти проблемы решать?
- Не решать. Но помочь надо.  Найдем причину, разберемся со следствием. Понимаешь, побег – это следствие. Это ж как хорошо, что эту дуреху наш Степка подобрал, А если бы какой-нибудь хачик? Представляешь, что мог бы он с нею сделать? Ты же сам слышал, какие у неё  представления относительно  «работы».
- Медведь, по-моему, Жанно прав. Мы не можем просто так эту идиотку бросить на произвол судьбы. Ну, раз уж она тут у нас очутилась, надо что-то конструктивное предпринять.
        Возможно, мы долго еще решали бы, что нам нужно предпринимать в создавшейся ситуации, но тут позвонил Михалыч и сообщил мне номер телефона отца нашей девицы. Оказывается, тот уже успел обратиться в полицию с заявлением о пропаже дочери.
- Вот, видите, я оказался прав, сообщив полиции о её местонахождении. Семье уже сообщили о том, где их блудная дочь.
- Тогда звони её отцу, - сказал Медведев. – Пусть приезжает и забирает её.
          Голос отца в телефоне показался мне каким-то  вялым и уставшим, лишенным, казалось, совсем каких-либо эмоций. Человек по ту сторону связи вежливо поблагодарил меня за  мою отзывчивость и поинтересовался,  как чувствует себя его дочь. Я ответил, что с нею все в порядке, чувствует она себя превосходно и в настоящее время с молодым человеком купается в море. Это сообщение не вызвало в нем никаких эмоций: ни радости, ни гнева. Он только тяжело вздохнул и  произнес:
- Ну, слава богу!  Мы уж тут с матерью что только не напридумали.
И я представил себе состояние этого человека, который, скорее всего,  провел всю ночь без сна, не выпуская из рук телефона и  успокаивая жену, которая металась по квартире, как раненая птица, и вздрагивала от всякого телефонного звонка.
- Вы приедете за дочерью? – спросил я.
- Боюсь, что я не смогу это сделать, поскольку  вынужден в данный момент находиться возле жены. У неё ночью был сердечный приступ, и я три раза вызывал  «скорую». К тому же, моему сыну  неделю назад удалили гланды, и  у него все еще держится температура.  Ребенок стал уже поправляться, а тут сестра пропала. От расстройства и он слег.
- А сколько лет вашему сыну? – поинтересовался я.
- Да всего 4 годика. Он у нас поздний ребенок, а поздние дети, знаете ли, очень  хрупкие.
- А что же старший сын?
- Какой?
- Ну, который с вами работает?
- Да никто со мной не работает. Один пашу, как вол. Да и нет у меня никакого старшего сына. Есть только старшая дочь.  А с нею черт знает что происходит. Вот уж два года дурит непонятно от чего. Прямо бес какой-то вселился. Была такой спокойной, умненькой и покладистой девочкой. А в восьмом классе вдруг заявила, что учиться не хочет, в школу больше не пойдет. И действительно не пошла.  Уж как только ни пытались мы её уговорить! К психологу водили, к невропатологу, бабушка с дедушкой приезжали её уговаривать, а мать так просто извелась за эти два года.
- И чем же она все это время занималась?
- Да ничем. Целыми днями не отползала от компьютера. Запрется у себя в комнате и сидит. Что она там делает, никто не знает. А этим летом ей вздумалось  поехать на море. Я пообещал ей, что, как только закроем кредит и еще немного заработаю, так куплю ей путевку куда-нибудь в пансионат. А тут у жены с сердцем что-то стало, потом сын приболел. И кредит я свой еще не  погасил. А доходов особых нет от моего магазинчика. В общем, не вышло ничего с морем. Вот она и взбунтовалась.
       «Вот стерва, а не девчонка! -  пронеслось у меня в голове. – А как же складно она тут у нас пули заливала!  Даже меня растрогала! Ну, ничего, дорогуша, вот я задам тебе перца!»
- Послушайте, уважаемый! – сказал я в трубку. -  Вы позволите  вашей дочери  побыть здесь у нас недельку? Уверяю, с нею ничего дурного не случится. Если вы сомневаетесь в нашей порядочности, то можете навести справки о нас в ТРК. Надеюсь, что мы её здесь чему-нибудь путевому научим. А потом мы её сами привезем.
- Да конечно, пусть побудет! – согласился отец девицы. – Может, хоть успокоится. А у нас тут и без неё проблем выше крыши.
           И мы с  Медведевым и Вихровым порешили оставить Елену в ущелье и хорошенько заняться её воспитанием.
И начались у Елены Прекрасной черные дни. Прямо сразу начались, как только они со Степкой вернулись на поляну. Вернулись-то они голодные. А обеда нет.  Не приготовили, потому что заняты мы были её проблемами. Мы так молодым людям и объяснили. Потом велели  им немедленно взяться за  кашеварство, а сами ушли к морю. Они поплавали, теперь и нам охота поплавать. Забрали остатки завтрака и ушли.
После обеда я велел Степану показать девушке, где находится родник. И они вдвоем принесли две пятилитровки  родниковой воды. Я тут же усадил Степана в палатке, попросив подготовить мне  вариант сценария  будущей программы, а Елену заставил готовить ужин. Когда она уставилась на меня с вопрошающим взором, я объяснил ей, что у нас всех есть неотложные дела, а ресторанов и кафешек здесь нет. Еду мы здесь сами стряпаем. Так что мы очень благодарны ей за то, что она приехала: теперь у нас есть, наконец, собственная повариха. Она недовольно фыркнула, но что ей оставалось делать?
          На ночь мы устроили её в продуктовой палатке.  Другой у нас просто не нашлось. Она было хотела выторговать у нас Степана, но я категорически заявил, что разврата здесь не потерплю. Вот когда оформят свои отношения законным путем, тогда – пожалуйста! Ночуйте, хоть в одной палатке, хоть в одном спальнике, а теперь – нет!
          Ночью нас разбудил душераздирающий дикий вопль, доносящийся из продуктовой палатки. Мы чуть не свалили нашу палатку,  когда все разом из неё выскакивали, устремившись на отчаянный зов. То, что мы увидели при свете фонарика, невозможно описать простыми словами.  Наша  Принцесса на горошине, забившись в угол палатки, исполняла какой-то  немыслимо дикий танец, стоя на одной ноге. И вопила на все ущелье. 
- Что случилось? – спросил Вихрь. Он первым влетел в  палатку, осветив её фонарем.
- Там…  там… - Елена Прекрасная  все продолжала скакать на одной ноге.
- Крокодил, что ли?
- Не знаю, - пролепетала она.
- Ну, так там, вероятно, мышка, - сказал я. – Экое  дело!  Их тут в лесу валом.
- Почему?
- Потому, что  здесь  их дом. Они тут живут. В лесу, знаешь ли,  обитает много всякой  живности: и хомяки, и соньки, и шакалы поблизости бродят. Еще ползают ужики и всякие насекомые.
- Я боюсь!
- И что? – спросил Медведь.
- Я не могу здесь спать.
- Уж не прикажешь ли нам построить для тебя  тут хрустальный дворец?
- Ладно, мужики! – сказал я. -  Нашли, над кем  смеяться.  Давай, Степка, переселяйся сюда! А эту пугливую ворону мы к себе в палатку заберем. Мы тебя с краю пристроим. (Последнюю фразу я адресовал нашей красотке).
          Степка тут же подхватил  спальник, в котором  спала Елена, и потащил его к нам в палатку.
- Будешь спать с моего бока, - распорядился я, - потому что на том краю спит  Вадим Петрович, а он сильно храпит.
- Вероятно, ты  хотел сказать, Жанно, что храпит Дмитрий Александрович?
- Ну, ты сам посуди, Вадим Петрович, как я могу храпеть, если я не сплю, потому что рядом храпит Иван Александрович?
- Не будем спорить, друзья мои! Может быть, один раз я и всхрапнул нечаянно. Неужто, стоит из-за этого устраивать дискуссию?  Давайте уже спать!
          Утром мне не пришлось будить нашу квартирантку, как я намеревался это сделать еще с вечера. Согласно нашему плану перевоспитания, наша подопечная должна пройти полный курс