трудотерапии. И первым пунктом этой терапии стоит ежедневное приготовление завтраков и обедов для всей нашей компании. Но когда мы пробудились после бурной ночи, то с удивлением обнаружили, что красавицы нашей в палатке нет. Убежала и от нас, что ли?
Выполз из палатки и успокоился: она сидит на корточках у костра и пытается вдохнуть в него жизнь.
- А ты почему так рано встала? – спросил я, подойдя к ней.
- Да так, - уклончиво ответила она. – Не могу спать, когда храпят со всех сторон.
Я стал показывать ей, как нужно разводить костер.
Надо отдать должное нашей воспитаннице. Целый день она безропотно выполняла все наши указания и приказы по ведению хозяйства. Степан, разумеется, помогал ей. Да и мы не оставались в стороне от дел, а постоянно давали ценные советы и наставления. Ближе к вечеру мы разрешили ей и Степану поплескаться в море и до следующего утра уже не загружали делами.
Ночь прошла спокойно. Помня уроки предыдущей ночи, мы сразу устроили Елену в нашей палатке. Утром чуть свет я разбудил девчонку и напомнил ей об обязанностях кухарки. Степан должен был позаботиться о костре. После завтрака Елена обратилась ко мне:
- Иван Александрович, вы можете позвонить лодочнику, чтобы он приехал сюда?
- Зачем?
- Я хочу уехать домой.
- У тебя же нет денег.
- Но меня может Степа отвезти на машине.
- Ты уже с ним договорилась?
- Еще нет, но думаю, что договорюсь.
- Послушай, девочка! – сказал я, - Здесь в ущелье между нами установлен один непререкаемый закон: всем и всеми, кто здесь находится, командую я. Стало быть, прежде, чем исполнить твою просьбу, Степа должен будет испросить у меня разрешения. А я, скорее всего, не позволю ему сейчас срываться с места и везти тебя в Краснодар.
- Почему?
- Потому что у него всего одна неделя на полноценный отдых в свой рабочий отпуск. Он и без того целые сутки из этой недели угробил на канитель с тобой.
- А по какому праву вы им командуете? Разве он не может жить по своему усмотрению?
- Он работает в моей команде, а я обязан заботиться о своих работниках.
- Что же это за забота такая, когда вы ущемляете его свободу? И вообще, почему вы здесь всеми командуете?
- У нас здесь не совсем обычные условия проживания. В некоторой степени экстремальные. Скажем, случаются тут шторма, пожары, наводнения, смерчи и прочие стихийные бедствия. В таких условиях немаловажную роль играет твердая воля командира, который может организовать всех на достойный отпор стихии.
- Но почему именно вы, а не кто-то другой?
- Во-первых, потому, что именно я однажды пригласил всех остальных в это место. А, во-вторых, здесь я старше всех по возрасту. По-моему, этого достаточно для роли главнокомандующего.
Елена призадумалась на минуту, а потом заявила:
- Ну, если вы не хотите отпустить Степу, то я сама уеду домой. Мной вы не можете командовать.
- Скатертью дорога! Можно хоть в одну сторону, хоть в другую топать. Если идти берегом до Архипки, то всего 7 километров, если до бухты Инал, то пять. Можно еще через горы, но это слишком далеко. К тому же, в горах бродят дикие звери. А берегом близко. Правда, кое-где по дороге придется перебираться вплавь. Ну, там, где скалы прямо в море упираются. Но ты же плавать умеешь?
Елена стрельнула в меня ненавистным взглядом и убежала к морю. Я не стал её догонять. До двух часов дня она где-то бродила: толи по берегу, толи по ущелью. Может, и в Архипку пыталась идти. Но в километре от ущелья дорогу преграждала скала, которую обойти можно только по воде. Когда вода спокойная, обойти скалу по воде можно без особых хлопот. Не надо даже плыть: просто иди по воде – и все. Сейчас же море слегка штормило. Волны били о скалу с такой силой, что удержаться на ногах в воде практически невозможно. Я это знал, и потому был уверен, что Елена не сунется в море.
К столу за обедом она не подошла, и я велел ничего от обеда ей не оставлять. Пусть сама себе готовит, если она такая самостоятельная. Однако Степа, вероятно, её покормил. Не могла же она до вечера ходить голодной. Вечером она подошла к нам и сказала, что утром все равно уйдет в Архипку. А потом на ночь сама перебралась в продуктовую палатку, поменявшись местами со Степаном. Спали мы, конечно, очень беспокойно. Все ожидали каких-нибудь воплей со стороны продуктовой палатки. Но было тихо. Я приказал Степану, чтобы он не поддавался ни на какие предложения и просьбы Елены. «Пойми, Степа, - сказал я ему, - эту упрямицу необходимо переломить. Иначе она всю жизнь будет всех под себя строить». Конечно, я порекомендовал Степе не оставлять её без внимания и потихоньку подкармливать, если она вздумает объявлять голодовку. Парень согласился со мной.
Бунт нашей Елены Прекрасной продолжался ровно сутки. Вечером следующего дня она заявила, что принимает все наши условия, потому что ей ничего другого не остается.
- Хорошо, - сказал я. - Ты будешь работать, чтобы отработать все те услуги, которые мы тебе предоставили.
- Может, лучше мне позвонить отцу, чтобы он оплатил вам все расходы на меня?
- Ты же сама говорила, что теперь вполне самостоятельная и не нуждаешься в его деньгах.
- Тогда может быть?..
- Никаких «может быть»! – рассердился я. – Ты будешь топить костер, носить воду, готовить, убирать. Не хочешь этого делать для всех, будешь обслуживать только себя! Продукты мы тебе выделим. Бесплатно! И вали от меня подальше! Я не хочу с тобой разговаривать!
И я действительно с нею больше не разговаривал. И Вадим и Димкой тоже с нею не разговаривали. Она общалась только со Степаном, через него же мы передавали для неё все указания. Но все дела и поручения она выполняла безукоризненно. Даже удивляюсь, как она выдержала установленный нами режим до конца срока своего вынужденного пребывания в ущелье?
В последний день мы все вместе уехали в Архипку на моторке, а в Архипке рассредоточились по машинам: мы втроем погрузились в «Тойоту» Димона, а Степан с Еленой - в его «субару». Разумеется, я строго-настрого приказал Степке, чтобы он сдал девицу с рук на руки её отцу.
В самый последний момент, когда я напоследок зашел в тыл «тойоты», чтобы захлопнуть багажник, ко мне подошла наша Елена Прекрасная.
- Спасибо, Иван Александрович! – пролепетала она, глядя себе под ноги.
- За что?
- За все. Простите, если сможете! – и побежала к машине.
Когда Степкина «субара» выруливала со стоянки мимо нас, я открыл окно и помахал девчонке рукой. И она тоже открыла окно и помахала рукой мне в ответ.
