есть максимум негатива (вреда) и минимум позитива.
Если подумать, то положительный герой уже не в абстрактном отличии от отрицательного героя, но в своем конкретном воплощении включает в себя отрицательного героя, но в качестве отрицания самого себя. Другими словами, чтобы стать полностью положительным необходимо пройти путь искушения, соблазна собственным отрицанием, познать, понять, что в нем самом препятствует его не просто развитию, но саморазвитию. Пройдя этот путь, герой становится не просто развитым, но совершенным, преображенным в очистительном огне ума, изведавшим, как подчинить своей воле безобразные страсти и токсичные страхи, а также каким образом превратить их в прекрасные чувства.
Местом положительного героя является рай, - ему самое место там. Местом же отрицательного героя соответственно является ад. Он вполне заслуживает его. Но где место амбивалентного персонажа, находящегося между героями? Он колеблется, вибрирует, пребывая между ними. Это место-положение можно условно назвать местом чистилища. Это место распятого между раем и адом. Следовательно, как правило, положительный герой проходит через чистилище, а отрицательный герой за редким исключением не доходит до него. Поэтому бывает так горько читателю за персонажа, если он, терпя страдания в чистилище, обращается обратно вспять, теряет самого себя и становится определенно отрицательным героем. Типичным примером такого героя является персонаж из романа Федора Достоевского Родион Раскольников. Раскольников находится в расколе с самим собой. Он несет наказание за совершенное преступление. Но покаяние не делает его лучше, ибо он одержим отрицательной идеей эгоизма, вернее, эгоцентризма. Раскольников отождествляет не себя с Я, а, наоборот, Я с самим собой. В результате он подменяет целое частью, ибо человеческое Я только тогда является целым, малым целым, когда оно есть не за счет всех других (как сам Раскольников) и не вместо них (как отрицательный герой «Бесов» Николай Ставрогин).
Правда, в романе есть не только герои, но и служебные персонажи, которые служат или благу (добру), или злу. Они есть только (исключительно) часть той силы, которая либо не только хочет добра и может быть им, но и есть само добро, либо хочет, может и становится злом, случайно или специально для искушения и совращения принимая вид добра, соблазняя добром (благим намерением) ради зла.
Отрицательный герой есть, существует не тем, что он есть, а тем, чем он кажется. В принципе, он иллюзорен, ибо его как такового уже нет, он есть сплошное отрицание, ничто. Именно это ничто, чтобы быть, и занято тем, чтобы не быть, что ему недоступно, но казаться существующим. Отрицательный герой мертв. Это «живой труп». В своем пределе отрицания он и есть дьявол. Дьявольским желанием является желание быть на месте вечно живого Бога, подменить его собой. Дьявол уже не может жить в вечности, - он живет только во времени, обращая его вспять.
Одно мучение быть распятым между раем и адом, колебаться между ними. Находиться в этом положении долго нельзя. Значит, это не вечное состояние, но состояние во времени, правда, которое остановилось. Амбивалентное состояние чревато разрывом человеческого Я, его расщеплением, сошествием с ума. Сойдя с ума от колебаний (скепсиса), человек становится отрицательным персонажем и падает на дно, впадает в адское состояние разрушения. Разрушению предшествует судорога колебания (амбиваленции). Чистилище – это место умирания как скольжения по краю пропасти между положительным и отрицательным полюсами. Положительный полюс есть центр притяжения добра. Отрицательный полюс есть центр отталкивания злом добра.
Ад находится в глубине, рай находится на высоте. Между ними расположено все. Равноудаленное положение на границе между раем и адом есть данность для человека. Он рождается в чистилище и умирает в аду. Если его смерть в аду призрачна, то он имеет шанс возрождения уже в раю. Человеку, чтобы попасть в рай, необходимо оказаться в аду, но оказаться не реально, а идеально в сознании. Другого пути для человека в рай нет. Если человек реально окажется в аду, то там навсегда и останется. Человек, рождаясь, уже пребывает в чистилище. Все люди амбивалентны, двусмысленны. Только не все догадываются об этом. Рая заслуживает только тот человек, который стал подставкой Я. Быть самим Я, а не его подставкой, - это дьявольский соблазн. Соблазненный Я полностью умирает. Испытание человека Я есть путь человеческого становления. Важно стать человеком до превращения испытуемого в эгоиста. Эгоист – самоубийца. Не только Ставрогин самоубийца, но и Раскольников. Он – живой труп. И Иван Карамазов тоже самоубийца, сумасшедший, а не только Смердяков из «Братьев Карамазовых» или Алексей Кириллов из «Бесов». От самоубийства Ивана Шатова, другого беса, молившегося на свой народ, спасло его убийство.
Рай освещает с высоты человека, находящегося во тьме ада на глубине его души. Только там его можно увидеть в виде иллюминации. Важно только быть в аду в душе, а вне души, где его ожидает вечная погибель. Ад должен быть внутри, чтобы снаружи был рай. Обычно же человеку как эгоисту кажется, что в душе у него рай, а вокруг ад. Душа есть место для состояния страдания. Здоровая душа – это животная душа. Нейтральная душа – душа растения. Человеческая душа – страдалица. Чтобы не страдать, нужно созерцать, медитировать, разуметь. Только великодушный, а не малодушный способен преодолеть страдание. Преодоление страдания заключается во всепрощении. Человек – это душевнобольное существо. Спасение человека от душевной болезни заключается в духе. Не болит душа у человека-барана, человека-овцы, человека-волка, оборотня, вампира, потому что у них ее еще или уже нет. Человеческая душа малодушна и в этом смысле есть болезнь; она призрачна, есть химера. Человеческая душа излечивается еще большей душой, духом. Дух является человеку в образе разума, в понятии, в понимании.
Герой. Кто это такой? Это тот, кем хочет быть обычный человек? Тот, с кого он хочет брать пример? Или герой есть тот, кто идет навстречу своей судьбе? Да, это тот, кто идет навстречу ей. Если она благая, то он положительный герой. Если же судьба злая, то он отрицательный герой. Благой герой – это хороший герой. Злой герой – это плохой герой. Он плох не тем, что плохо, неправильно идет ей навстречу, но тем, что вообще идет к ней, а не к благой судьбе. И его путь не прямой, а кривой.
Но, может быть, кривой, блуждающий, лживый путь подменяет благую цель целью прямо противоположной? Вероятно, да, ибо путь и цель – это одно целое. Какой путь такая и цель, так как что ведет к ней, как не путь?!
Герой – это не сущий человек, а должный, каким он должен быть. Обычно те люди, которых другие называют героями, если говорят об этом, то отказываются считать себя героями. Обыкновенные люди, будучи эгоистами, полагают героями тех, кто жертвует собой, своей жизнью ради других людей и не только людей, но в данном случае людей. Названных (номинальных) героев или «героев по номиналу» такое полагание коробит, ибо на самом деле, если они не идиоты, то они жертвуют своей жизнью не ради других, а только потому, что она уже ничего не стоит в их глазах. То, что жизнь уже ничего не стоит в их представлении, делает возможным совершение героического подвига, то есть, того, что мы назвали встречей со своей судьбой. Такая встреча, как правило, чревата смертью.
Любой читатель не может не заметить, что описание положительного героя в произведении, не в пример описанию отрицательного героя, является пресным, скучным, малоинтересным. Тут к месту вспомнить выражение Вольтера о том, что в литературе интересны любые жанры, кроме скучного. То же самое можно сказать и о героях. Скучен положительный герой. Почему? Просто потому что он фальшив, эфемерен, он не настоящий. Отрицательный герой похож на настоящего (наличного) человека, он живой, а положительный герой мертвый, он - «живой труп» в обычной жизни.
Положительный герой хорош в мире должного, - ему там самое место, - но не в сущем, наличном мире. В нем его некуда деть, ему нет в нем места. Поэтому судьба прибирает его к себе, просто убивает.
Конечно, есть еще пропаганда. Вот в ней герой – краеугольный камень. Он необходимый элемент существования идеологической лжи. Ведь идеология выдает должное за сущее. Поэтому герою есть место в моральной проповеди о добродетельном человеке или в абстрактном философском рассуждении о судьбе, но никак не в бытовом описании обычной человеческой жизни. Те люди, которых политическая пропаганда или народная молва (слух) называют героями, так неудобно, неловко чувствовать себя в обычной жизни. Конечно, если они честные люди, а не бесчестные, стремящиеся заработать на своем так называемом «героизме».
Человек слаб и лжив, если заходит за свою узкую границу, становится на порог своих возможностей. Не прав Федор Достоевский, когда говорит, что «человек слишком широк, надо бы его сузить». Нет, дорогой Федор Михайлович, вы, сказочник, врете: человек не слишком широк, а слишком узок. Для меры, для порядка его следовало бы расширить. Но такое расширение для обычного человека чревато потерей самого себя, подменой его дутым персонажем досужих слухов или лживой пропаганды.
Обычный человек совершает героический поступок не из героических соображений, не потому что он такой праведник и «святой» человек, а потому что находится, как говорили древние греки, знавшие толк в героях мифов (сказок), в отчаянном состоянии «трагического веселия духа», когда все потеряно и жалеть не о чем и не о ком. Встретившись со своей судьбой лицом к лицу, человек удивляется тому, что она не так страшна, как он думал. Вот поэтому он освобождается от своей тревоги и радуется жизни на пороге смерти. Смерть утешает человека. Но это опять ложь. Смерть никого не может утешить, ибо, когда она есть, то никого (того, к кому она пришла) уже нет.
И все же герой как великодушный человек радуется, умирая, ибо не знает, что уже мертв, а не малодушный человек. Радость, а не только горе, лишает человека ума, делает безумным, особенно накануне смерти. Те же люди, которые встретились со своей судьбой, но случайно избегли смерти, потом не хотят вспоминать, какими малодушными они были при этой встрече. Поэтому они молчат, не отвечая на вопрос об их героизме. Им просто не хочется врать или вспоминать то, что им было все равно. На самом деле герой это тот, кто идет навстречу своей судьбе, уже ничего не чувствуя и ни о чем не сожалея. Герой – это тот, кто встречает смерть, будучи уже мертвым. Ему только кажется, что он радуется жизни. В действительности, если он и радуется, то только тому, что избавился, освободился от жизни, обернувшейся смертью. Смерть принимает героев, но возвращает к жизни малодушных людей. Великодушие героев мнимо. Им легко быть такими, ибо они, ведомые судьбой к гибели, мертвые, уже не ведают того, что «творят подвиг». Все прочее, что приписывают героям, есть ложь во спасение для малодушных, неспособных
