ФАУСТ ПО ИМЕНИ ГЕГЕЛЬ

      «Принцип таинства», который присущ творчеству,  логике, как будто, не нужен. Наоборот, рассудок должен бы стремиться открыть все тайны бытия. Но, как мы уже показывали, достичь с помощью мышления абсолютных знаний невозможно. И поэтому в логике всегда сохраняется таинство бесконечности познания.

      Единственный принцип, который отличает логику от логоса разума, это принцип «развития от простого к сложному». Он-то как раз и выворачивает творческую природу разума наизнанку, превращая условный круг знаний в линию звеньев логической цепочки.  Однако напомню, что в логосе, который мы уподобляет контексту, не только каждый элемент зависит от общего, но и общее зависит от каждого элемента. То есть, принцип развития от простого к сложному, можно рассматривать как усеченный принцип логоса в изложении Гераклита: «Из всего  - одно. Из одного – все», то есть, без его первой части.

    К изобретению «ничто», пожалуй, можно отнести принцип диалектического противоречия тезисов, когда отрицающий тезис не дополняет, а категорически опровергает предыдущее умозаключение. Но такой тезис требует дополнительных сведений и обоснований, что позволяет «принцип дополнительности». В противном случае отрицающий тезис ничтожен, поскольку лишен творческой силы.

    Так что, как видите, никакого изобретения новых принципов для своей деятельности «Духу Отрицаний» не требуется. «Ничто» в мышлении благополучно использует творческие принципы разума, несколько извращая их суть. То есть, «ничто» и здесь проявляет свою природу паразита.

      Наконец, к сказанному следует добавить тот факт, что мышление с его логикой не обладает базой данных и памятью. Все сведения для своей деятельности мышление черпает из логоса разума, и он же, разум, в конечном счете, воспринимает результат этих выводов.

27.

    В качестве иллюстрации  взаимоотношения мышления и разума я обычно привожу пример бильярда. Если ситуацию расположения шаров на его столе мы принимаем за логос, где каждый шар – элемент логоса, тогда удар по шару, обозначающий волевое усилие субъекта, инициирует последовательное столкновение шаров, что и покажет нам суть принципа образования цепочки умозаключений.

    Так что, мышление существует не в виде какого-то органа или аппендикса. Оно представляет собой лишь особую организацию элементов логоса. Это означает, что для образования процесса мышления разум разделяется в самом себе. С подобным феноменом, как вы помните, мы имели дело, когда рассматривали модель образования элементарной частицы. Там ведь тоже энергия разделилась в самой себе, образуя частицу материи, согласно «принципу дополнительности». Тогда мы это показали с помощью диалектического треугольника.

      Вот и теперь, если в тригонометрическом треугольнике мы выразим творческую энергию разума через гипотенузу, а мышление отобразим через вертикальный катет, то горизонтальный катет нам покажет степень отрицания разума его дополнением в виде мышления.

      Из нашего треугольника видно, что между разумом и мышлением возможна продуктивная связь, когда созидательный катет мышления достаточно высок. Но, как и в случае с материей, при недостатке творческой энергии мышление тяготеет к ее отрицанию. Такое отрицание разума мышлением возможно, например, в случае неверных решений, что влечет за собой изменение в логосе разума. Поэтому увеличение горизонтального катета, показывает нам степень того, что я бы назвал  «демонизацией личности». Когда же отрицательный катет достигает своей максимальной величины, то, видимо, это служит показателем полного извращения разума и возможность раздвоения личности, что имеет место при шизофрении.

      Кстати, с помощью нашего диалектического треугольника описываются все случаи развития материи. Ведь любая «новизна» служит дополнением массе известного. И эти объекты несоизмеримы, как «Я» и все что «Не Я».

      Однако важно учесть, что никакое развитие невозможно без энергетической составляющей, инициирующей весь его процесс. Поэтому под гипотенузой следует подразумевать материнский объект, а не его плод. Нельзя, например, в диалектической паре «Товар – деньги», товар выражать через катет. Ведь это товар, разделившись в себе, образует  деньги. И  они в определенных условиях способны отрицать товар, что впрочем, может влиять на последний.

      Однако, не будет отвлекаться на мелкие нюансы. Главное понять, что Гегель неверно определяет диалектические пары, подразумевая их зеркальную противоположность, как в случае «пол – потолок». Подобные антитезы не ведут к развитию. Подлинно диалектическими являются пары, связанные принципом дополнительности, такие как «личность – общество», «человек – собственность», «пол – стены».

     

28.

    Ну, хорошо. Допустим, мы доказали, что происхождение мышления подготовлено и обусловлено зрелостью разума человека. И в этом незаметно никакой мистики. Между тем, мышление достаточно мистично, начиная с того, что оно само без разума «ничто» и может быть инструментом темных сил «небытия». Но тогда почему бы не предположить участие «ничто» в  появлении мышления, как в случае образования атома. Притом здесь на нашей стороне библейская легенда о плоде с древа познания.

    Не стану вдаваться в подробности драмы Адама. Напомню лишь, что инициатором первородного греха был змей. Но почему же не какой-нибудь кролик, которому в раю самое место? А змей, он - олицетворение зла и страха. Откуда же он взялся в раю? Так вот, я вам напомню, что Бог запретил Адаму срывать плод с древа познания под страхом смерти. Дескать, смертью умрешь. Из этого-то семени зла и произошел Змей Искуситель. 

    Так вот, источником зарождения мышления, очевидно, явился страх смерти. Конечно, страх смерти прежде появился в логосе разума. Философ Хайдеггер описывает этот феномен  в образе бездны небытия. Не будем с этим спорить. Заметим лишь, что страх смерти сам по себе «ничто». Ведь он порождение того, чего еще нет. 

    Страх отвергает внешний мир, искажает реальность, сужает и парализует сознание, экранирует способность к эмпатии. Соответственно, страх отрицает внешнюю реальность в пользу мнимых образов. Но ведь мы и мыслим образами, уже воспринятыми нашим разумом. И эти воображаемые образы всегда из прошлого, и уже потому фантомы, призраки реальности, и значит, - «ничто».

    Вы скажете, развитое мышление не нуждается в страхах и ненависти, а образы, полученные с помощью нашего восприятия, позволяют нам мыслить логично. Это, как будто, так. Но, как известно, в логике многое зависит от точности и выбора  данных, хода решения, целеполагания и многого прочего, что делает выводные знания сомнительными. И  мы знаем, что логика может нас подвести. Это не может нас не беспокоить. Ведь, как сказано в популярной  кинокомедии, иные «ошибки смываются кровью». А не в этом ли страхе перед ошибкой, заключается приводной механизм диалектики с ее паталогическими сомнениями и отрицаниями?

      Диалектика, как следует из «Науки логики», предполагает противоречие и отрицания тезисов, а  наилучшим отрицанием, если верить Гегелю, служит их зеркальная противоположность. Однако разумный антитезис не может быть полной противоположностью исходному. И если я говорю: «Это свет», то возражение: «Это тьма», может быть только мнением слепого или любителя поножовщины. Так что, противоречивые тезисы в норме обычно обоснованы.  Приведение же их доказательств осуществляется с помощью творческих возможностей разума. То есть, сама по себе диалектика,  как взаимное отрицание тезисов без вмешательства разума – «ничто». Более того, диалектика в чистом виде обречена на ошибку. Ведь даже если один из тезисов отражает истину, то обязательный антитезис способен его уничтожить, обеспечивая в синтезе тезисов ложный результат, который, разумеется, представляет из себя «ничто». То есть, в рамках диалектики любая истина может и должна быть оспорена, а значит, как минимум, сведена к сомнению.

    Примерно этот эффект мы имеем в случае, когда Гегель отрицает идеи Шеллинга. И это, между прочим, очень показательно, поскольку открывает тот факт, что в диалектике всякой истине на самом деле противостоит «ничто». И только разум способен восставать на пути этого Велиала.

    Как видите, «ничто» постоянно угнетается разумом. И если под «ничто», мы и впрямь подозреваем некий дух, то для такого духа естественно отрицать разум и стремиться к свободе от тирании его  логоса и нравственных принципов. Не потому ли Мировой дух Гегеля высшей своей целью считает свободу?

29.

      И все же можем ли мы говорить о «ничто» как о духе? Что это за дух такой? Какова его сущность?

      Ответ на этот вопрос мы находим в русской сказке про Кощея Бессмертного. Я, правда, не берусь говорить о ее старинном варианте, но в современной интерпретации, если вы помните, смерть Кощея находилась на конце иглы.

      Понятно, что сам Кощей – образ зла и смерти, и потому его жизнь и смерть, говоря в понятиях Гегеля, тождественны.  Но почему символ его жизни – игла,  а не какой-нибудь гвоздь, или подкова?

    Игла подразумевает нить, которую она тянет за собой, чтобы шить строку. Если этот образ иглы применить к мышлению, с его логикой, весьма схожей с нитью, то получается, будто мышлением руководит нечто, присущее Кощею, а именно зло и страх смерти. Отсюда ясно, что червоточина мышления заключается в страхе и сомнениях. Именно эти страхи и сомнения требуют абсолютных знаний, якобы, способных обеспечить человеческому Эго бессмертие и богоподобие. В сравнении с этими абсолютными знаниями все прочие знания – «ничто». А поскольку абсолютные знания невозможны ввиду  бесконечного развития знаний, то и само это абсолютное знание – «ничто».

    Кстати, игла Кощея была в яйце, а яйцо было в ларце под дубом, который если бы не его плоды, вполне может сойти за древо познания из райского сада. Само же яйцо было в утке, а утка в зайце, а заяц… В общем, думаю, не нужно пояснять, что в нашей сказке мы имеем пример диалектических отрицаний, и потому, несколько перефразируя Ленина, мы можем сказать: «нельзя понять, как добыть иглу Кощея, не поняв, не проштудировав всей логики Гегеля».

    Таким образом, вся суть диалектики сводится к действию иглы «ничто», которая ведет мышление от отрицания к новому отрицанию, и потому Мировой Дух Гегеля – это всего лишь дух страхов и сомнений.