Дневники потерянной души

обветшавшем стойле возле ограды имения, наскоро задали им корма из дорожных запасов и подлили в лохань воды из стоявшей у стены стойла бочки. Я уже предвкушал радостную встречу с отцом, обсуждение местных новостей и долгие рассказы о наших похождениях — разумеется, без лишних подробностей.

Калитки не было. Вместо нее в деревянной ограде зияла дыра. Мы недоуменно прошли во двор, спотыкаясь о разбросанный везде мусор, сухие ветки деревьев и разрубленные остатки корыта.

— Что за черт? — нахмурился мой хозяин, а у меня тревожно засосало под ложечкой.

Ступив на порог, Маура окликнул:

— Ранугад! Вы здесь? Это мы, Маура и Бан. Мы вернулись!

— Отец! — вслед за ним позвал я. — Отец, где ты?

Ответа не последовало. В доме стояла мертвая тишина.

Мы растерянно прошлись по захламленным комнатам, оглядели покрытую толстым слоем пыли и грязи мебель, валявшуюся на столе немытую посуду вперемешку с пустыми мешками, обглоданными костями и потемневшими огрызками яблок.

— Надо у соседей спросить, что за хрень тут творится, — решительно развернулся хозяин. — Пойдем, Бан.

Стараясь не поддаваться охватившей меня панике, я молча двинулся следом.


— А, так это вы и есть бывший хозяин Лабин-нег? — поправляя расшитую цветами накидку, хлопала глазами краснощекая изнеженная Лита — дочь хозяйки, вышедшая на порог соседского имения Фенги, куда мы постучались.

— Почему «бывший»? — не понял Маура. — Я нынешний.

— Это ты так думаешь, парень. — Из-за спины девушки показался отец семейства, окидывая нас взглядом. — Разбойники там давно обосновались, не знаете, что ль? Где ж вас носило?

— Скажите, что случилось с Ранугадом? — вместо ответа быстро спросил хозяин.

— С кем? — непонимающе переглянулись они.

— С Ранугадом Гальбасси, с отцом Бана, о котором я просил вас позаботиться! — Маура начал закипать.

— Ах да… Умер он в середине зимы, — наконец вспомнили они. — Ноги промочил, да и слег с лихорадкой. Мы-то пытались его выходить, долго пытались, да стар уж был, бедняга…

Осознав, что я теперь круглый сирота, я резко согнулся от душащих слез, закрыв лицо руками, а Маура положил крепкую руку мне на плечо и прижал меня к себе, собираясь с мыслями.

— Много их там?

— Кого? Разбойников-то? Да с пяток будет, — наморщил лоб сосед. — Это из постоянных. А так иногда и с два десятка набегает, добычу делить. Звери просто, кого хочешь голыми руками раздерут.

— Помогите нам их выгнать, — обратился к нему хозяин. — У вас же много крепких родичей. Все вместе справимся. Я вам щедро заплачу.

— Ты что, парень, спятил? Мы не идиоты, чтоб в их логово соваться, ни за какие богатства. Да и заплатит он, как же! — с издевкой гоготнули они с дочерью. — Ты нам еще за присмотр за стариком должен! Твердил, мол, скоро вернешься, а сам запропастился. Пеняй на себя теперь, и скажи спасибо, что мы добрые и долг у тебя пока не требуем. Но до конца лета вернешь, а то не поздоровится.


— Прости меня, Бан, — снова обнял меня Маура, прижимая мою голову к груди, когда мы оказались за забором. — Если бы мы оба не ушли, твой отец остался бы жив.

— Но мы же никак не могли не уйти, хозяин… — прошептал я сквозь слезы. — Что теперь будет? Нам жить негде…

— Погоди сдаваться, — сдвинул он брови. — Надо думать, как самим вернуть наш дом. — Жалкие трусы, — оглянулся он на имение Фенги. — Легко могли бы вместе этих тварей порешить.

* * *

— Никого, — успокоил меня Маура, осторожно осматривая замусоренные комнаты с оголенным ножом в руке. — К ночи, видать, вернутся. Жаль все же, что Эль-Орина здесь нет. Он бы здорово нам помог.

Тут глаза его озарились новой идеей.

— Значит, никогда не перестанут бояться… — протянул он, вспоминая прощальные слова Аргона. Затем дико и горько улыбнулся:

— Так пусть же боятся.


Мы притаились в темном углу комнаты за опрокинутым набок столом. Столешница надежно скрывала нас от посторонних глаз. Вот уже и я услышал грубые крики, нескладное пьяное пение и постепенно приближающиеся шаги. Судя по шуму, компания была большая, и я очень удивился, когда ввалилось всего пятеро мужиков. Дверь жалобно заскрипела от сильного пинка, комната сразу наполнилась запахом перегара и едкого пота, и я съежился от страха, всем существом надеясь, что сидящий рядом знает, что делает.

— Ну, зажигай скорее! — выкрикнул один из вошедших. — Темень какая, хоть глаз выколи.

— Не могу эту дрянь чертову найти, — откликнулся второй, пытаясь нашарить на полке лучину, предварительно убранную оттуда моим хозяином.

— Да придурок ты недоделанный… — начал еще кто-то, двинулся вперед, тут же попал ногой в большое медное ведро, загремевшее на весь дом, и повалился на пол с грязной руганью.

— Стойте, идиоты, огонь зажечь надо! Берди, окно открой пока!

Названный пошел было к окну, но створки резко распахнулись сами у него перед носом, и он отпрянул от неожиданности.

— Что за дерьмо?!..

На наше с Маура счастье, ночь оказалась безлунной, и даже с открытым окном в комнате было по-прежнему черным-черно.

— Нашел! — гаркнул первый разбойник, чиркая кремнем над щепкой. В тот же миг кремень вырвался у него из рук, а горшочек с вспыхнувшим было огоньком покатился на пол и снова затух.

— Руки у тебя дырявые, — гоготнул его товарищ.

— Да сам он выскочил, мерзавец!

— Бухать меньше надо, Атун!

Словно поддакивая сказанному, тяжелая глиняная крышка подскочила в воздухе и упала обратно на кастрюлю, судя по звуку, расколовшись надвое.

— Кто здесь? — ошалело вскрикнул Атун. — Мирка, ты что ль схоронился, боров толстопузый?

— Ядрена вошь, чернота тут, как в заду дырка! — подали голос еще двое. — Что там за хрень грохнулась?

В ответ с полок один за другим полетели горшки, кастрюли, котелки и миски, с грохотом катясь по полу или разбиваясь вдребезги. Стоявшие у полок с криком отбежали, прикрывая головы руками. Вокруг них стали сами собой резко опрокидываться деревянные табуреты, закачались обрывки светлых занавесей в дверных проемах, зловеще заскрипели и застучали покосившиеся створки шкафа и окна, и, казалось, еще немного и затрясутся сами стены дома. Первыми не выдержали как раз задние. Не задавая больше вопросов, они бросились к выходу, с размаху натолкнулись на захлопнувшуюся тем временем дверь, кое-как рванули ее на себя. Топот сапог мгновенно стих вдали.

— Трусы, падлы! — гневно орал им вслед их предводитель. — От каждого шороха дрищете!

Но, получив по носу вылетевшим из мрака комнаты ведром, он с воплем так же быстро ретировался; за ним по пятам следовали оставшиеся двое.


Я выскочил из укрытия, глядя на уже опустевшую тропинку.

— Так им и надо, сволочам! — воскликнул я, потрясая кулаками. — Больше мы их не увидим!

Маура с трудом выполз из-за крышки стола.

— Вы в порядке?! — бросился я к нему, помогая подняться.

— Да. Не рассчитывай, что на этом все кончится, — устало сказал он. — Потом снова заявятся. Хорошо если хоть подмогу не приведут.

— Да они испугались ведь как… Зачем им сюда опять соваться? — разочарованно спросил я.

— Затем, что это их притон, — пояснил он. — Они его так просто не оставят. При свете придут.

— А что ж мы делать будем, хозяин?

— Сейчас — спать. Только спать.

Не зажигая огня, он немного расчистил кровать, стряхнув с нее мусор, и повалился поверх одеял, если они вообще там еще были. Вторая кровать оказалась с выломанными посередине досками, третью, наверное, уже полностью изрубили на дрова, и я в конце концов пристроился на полу, расстелив снятую с перекладины грязную занавесь. В бок то и дело впивались острые черепки от разбитой посуды, и даже открытое окно не избавляло от вони в комнате — все углы были заблеваны.

Но выбора не было, и усталость взяла верх. Перед тем, как окончательно заснуть, я еще успел подумать, что все не так уж плохо. По крайней мере, мы спали в нашем доме. Как же я по нему соскучился… Вот только бы почистить это все, прибрать, и будет совсем хорошо. И кровать починить… И занавески постирать… И…

Я уснул.

* * *

Хозяин, как всегда, оказался прав. Рано утром они окружили дом незаметно (как казалось им), долго прячась в кустах и перешептываясь.

— Теперь я один не справлюсь, — произнес Маура, готовясь к очередной атаке. — Ты должен мне помочь.

Он быстро выгреб горсть угля из очага, растер в ладонях, и сажей тщательно вымазал лицо и руки. Я и оглянуться не успел, как те же самые манипуляции он проделал со мной. Потом завернулся в темное покрывало, а голову и себе, и мне повязал темной тканью — это были остатки еще не проданной ценной материи, которую я по его просьбе разыскал на рассвете в почти полностью разграбленном погребе.

— Бери нож.

Протерев глаза от сажи, я взглянул на стоящего напротив. Темная кожа и светлые щели глаз выглядели зловеще, хотя я знал, кто передо мной. Я попытался представить, на кого похож я сам в таком виде, и насколько это может кого-то испугать.

На дворе раздались какие-то крики; кажется, они опять устроили между собой перебранку. Я обхватил рукоятку ножа холодными пальцами, и Маура подтолкнул меня в сторону двери.

— Выходи.

Я не осмелился перечить приказу, на ватных ногах идя к выходу.

— Не бойся. Они должны думать, что мы оба такие. — Видя мои сомнения, он сжал мое плечо. — С тобой ничего не случится. — И выкинул меня за порог.

Их было трое. Всего трое. Очевидно, суеверные приятели отказались им помогать. Оставшиеся смельчаки были вооружены до зубов, но при виде меня на миг оторопели.

— Да это ж нечисть заморская, чужак! — наконец воскликнул один. — Это он нас ночью пугал, мразь тупорылая! — И он бросился на меня с оружием.

Я заорал от страха, выбросив вперед свой нож; и в ту же секунду нападавший вдруг резко упал лицом вниз, словно подброшенный в воздухе.

В наступившей тишине разбойники разглядывали поверженного товарища. Из спины у него торчал окровавленный кончик лезвия его же длинного ножа, на который он при падении напоролся.

В проеме двери возник мой хозяин. Он поднял руку по направлению к ним.

— Унбен-и. Кнега сен кии пенхар, сен ант [1].

Сказал он это спокойно, не повышая голоса, и, хотя ни я, ни разбойники не поняли сказанного, от его ледяного тона у меня мороз пробежал по коже, и я инстинктивно всем существом почувствовал надвигающуюся угрозу, словно сгустившуюся над двором черную тучу.

Они крепились считанные мгновения.

— Черти поганые! Да будьте вы прокляты с вашей хижиной! — один уже уносил ноги; второй смачно плюнул в грязь — видно было, как ему жалко оставлять удобный притон — но страх за собственную шкуру перевесил, и он удалился, изо всех сил стараясь не бежать.


Мы усердно смывали сажу, пока вода в корыте не почернела. Маура улыбался.

— Вы здесь не смыли, хозяин, — я дотронулся пальцами до его лица, осторожно потерев.

Темные круги под его глазами не были краской.

С наступлением ночи мы оттащили труп к зарослям у реки, и я, за неимением лопаты, долго рыл с помощью ножа и медного таза яму в рыхлой сырой земле, где мы и схоронили убитого разбойника.


Обессилев от применения своих новоявленных способностей, в последующие два дня Маура почти не вставал, предоставляя мне право заняться уборкой и приведением комнат в жилой вид. Я не мог и вообразить, сколько