Основная идея автора Исследования

академики изучают не предложенный материал, а способы подхода к нему и, что будет, если? Действительно, что будет, если институт имени «главного исследователя», начнёт выступать против заключений, самого «имядателя»? Беда.

    Многие разговоры с чиновниками разного уровня, письменные ответы из департаментов привели к пониманию, что дела в области образования запущены вовсе не случайно. Есть люди радеющие, но не решающие вопроса. Действительно, сам вопрос образования, субъективный. Изначально должна быть понятна цель и идеология. Однажды в приёмной президента РФ выслушал такой совет: «Вам бы, отдать рукопись на рецензию или скооперироваться с известными учёными, чтобы преодолеть барьер становления и признания». И успокоил: «Да, на это уйдут годы, но таков путь!». Знаете, о чём подумалось? Обо всём сразу, вопрос не столь простой, как кажется. Во-первых, у нас до сих пор отсутствует то самое «мерило», что отсеивает шелуху и чушь, как верно сказано — «зёрна от плевел». Нет такого «органа» или «совета», который бы занимался данными вопросами в области открытий в древнерусской литературе, а утвердившаяся в науке и образовании косность со ссылками на авторитеты явно преобладает. Ещё раз убеждаешься, что «Сусанин с бумажкой», круче любой «букашки», даже, если в бумажке сплошная глупость. Однако как знать, куда бы он завёл (или привёл), если бы имел лицензию путеводителя или экскурсовода, паче — историка.

    Так я и не понял совета, зачем мне объединяться с «кем-то» и решил — с теми, кому писал «Слово» наш дедушка, с жителями России. Они и подскажут, не «попутаны ли, мысли»? То, что «слова попутаны», это нам ещё А.С. Пушкин подсказал. Оно и действительно, если читать обычное письмо — насколько тебе необходимы переводчики и знание истории? Читай себе русские буквы, что поймёшь, то и будет твоя история — именно твоя, от твоего дедушки, а не от «ипатьевского» или лихачёвского. Тем не менее, в десятки «научных» адресов, разослал. Зря время потерял.

    И вот она, первая ошибка в логике! Именно об неё я споткнулся, почему и появилось желание начать вторую книгу с опыта первых знакомств с людьми, сведущими в «Слове» (или около него). Так они себя вольны считать, — они филологи с дипломами и званиями, но ни бельмеса не шарящими в истории и языке. Однако сама поэма оказалась практически «бесхозной» по Классификатору. Почему только одни «слововеды» имеют на неё право, давайте разберёмся. Так получилось, что покопавшись с полчаса в структуре науки, я не понял, к какому «классу» следует отнести поэму. Начал разбираться, что это за фокус? Это литература, медиевистика, история, или что? Понятно, что не наука (так принято считать) и не сказка. Тогда, что? Наиболее уважаемый мною источник, Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона: «Классификация — весьма важный логический прием, которым пользуются при изучении предмета и который основан на логическом делении понятий. Действительно, классификация есть, не что иное, как деление понятия на его составные элементы».

    Итак, есть понятия (что не отрицается) и есть его «составные элементы». Все науки (и не только) обычно делятся на три группы: естественные науки, социальные и гуманитарные науки, формальные науки. Позвонил в Российский гуманитарный научный фонд. РГНФ создан по постановлению Правительства Российской Федерации в 1994 году «в целях государственной поддержки развития гуманитарных наук». Специально приведу его обширную сферу деятельности. Фонд поддерживает научные исследования во всех областях гуманитарного знания: философии, политологии, социологии, науковедению, праву, экономике, истории, археологии, этнологии, искусствоведению, филологии, психологии, педагогике, комплексным проблемам изучения человека. Куда же отнести «Слово»? Начинаем разбираться со специалистом фонда, водя пальцем по перечню. К гуманитарным наукам относятся науки исторического ряда, лингвистика (индивидуальная), психология и другие. Одни из этих наук тяготеют к чистым описаниям (например, история), другие — сочетают описание с оценкой, причём предпочитают абсолютные оценки (например, психология). Идея отыскать научную дисциплину, которая могла бы служить образцом социогуманитарного познания, нереалистична. Примерно так мне и ответил учёный секретарь. После некоторых размышлений посоветовали обратиться в отдел литературы. Между собственно социальными и гуманитарными науками лежат науки, которые можно назвать нормативными: этика, эстетика, искусствоведение и т.п. Все науки сначала делятся на естественные науки, тяготеющие к описанию в системе сравнительных категорий, и социальные и гуманитарные науки, тяготеющие к оценке в системе абсолютных категорий; затем последние подразделяются на социальные, нормативные и гуманитарные науки. Такая классификация не является единственно возможной. Педагогический терминологический словарь: «Классификация наук — раскрытие взаимной связи наук на основании определённых принципов (объективных, субъективных, координации, субординации и т.д.) и выражение их связи в виде логически обоснованного расположения (или ряда) наук».

    Для меня это было не первое удивление, когда люди из «науки» не знают, что делать с поэмой «Слово о полку Игореве». При этом, обширный классификатор не отрицает логику как таковую и денег (на словах) не жалеет. Возможно поэтому, была создана отдельная школа «ДС» (Дмитрия Сергеевича) при Пушкинском доме. Так получилось, что Д.С. Лихачёв и древнерусская литература, неразрывные понятия для любого школьника. Его переводы ПВЛ и история — близнецы братья, что бесспорно. Если не так, то основа и фундамент. Только почему-то, при раскрытии событий и образов героев в поэме «Слово», сегодня все обучающиеся (и учителя их), пользуются летописями, отрицая логику.

    Казалось бы, «ДС» соединил «несоединяемое» — историю и литературу. Как бы не так! Система работает по принципу — один вход и один выход, обратно нельзя. Нельзя даже подразумевать, что возможна связь обратная. Применить сведения из поэмы к истории невозможно! Как же так, почему так? Оказывается, исторические детали и смысл поэмы не имеют решающего значения и вообще — никакого для истории! Всё у нас получилось параллельно и без пересечений. Посередине пропасть. В ней область открытий. И тут я вспомнил начало определения: «Классификация — весьма важный логический приём». Дальше ход размышлений прост: есть понятия, и есть детали, но есть и управление конструкторским бюро. Бывает так, что уже детали не устраивает то событийное понятие, а само понятие — не годится как устаревшая модель авто. Бывает так, что детали разных систем пытаются соединить, хотя бы для того, чтобы автомобиль, если не поехал, то стоял устойчиво. Аналогично случаю с поэмой, «они» решили в конце XVIII века (Мусин-Пушкин и компания), что автомобиль сохраним, но его лучше разобрать на части. Детали должны быть рассыпаны (буквы), да так рассыпаны и приделаны не к тому месту, чтобы починить было невозможно. Для пущей надёжности - мастерскую закрыть. Такой образ «Лорен Дитрих» более чем убедителен, но однажды, Адам Казимирович с Остапом Ибрагимовичем, всё же решили отправиться в путешествие за счастьем. Не все понятия можно растащить по углам, оставив в углу мастерской скомканный и запачканный чертёж. Из него можно создать хорошую подделку в параллельный мир. Самоё название проекта, «параллельный перевод», расставит понятия по местам — есть оригинал и есть ширпотреб — есть нечто такое, что людям требуется для испускания пара. Если «пара» много, отверстие можно сделать шире — и появляется «корпус переводов». Развитие параллельного корпуса переводов «Слова о полку Игореве» (официальное название проекта), осуществляется при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта создания информационной системы.

    Поясню. Существующий перевод от А.И. Мусин-Пушкина запатентован киевской фирмой «Перетц» и по каким-то оставшимся соображениям охраняется «политическим красноречием» от академика Грекова. Именно такое определение Бориса Дмитриевича поэме, запомнилось его ученикам. На самом деле, с чем пришлось столкнуться, так это с последователями школы советской — школой «ДС» и другими «Центрами» истории и литературы — и раритет сей оказался незыблем, и напоминает то самое ведро с гайками вместо автомобиля. Эта машина никогда не поедет, у неё патент лишь в одну сторону — на разборку. Зачем они «копают чужому яму», не понятно. Иными словами, деньги тратятся на содержание персонала (сотни работников), а не на изучение памятника. Иногда мне кажется, что проблема «закрыта», или её не существует. Возникло желание познакомиться с «мастерами», и мы это сделаем ниже. Происходят удивительные случаи, когда при обращении внимания на сохранившийся чудом чертёж или разбросанные детали, ответы получаешь совершенно не по теме. Так называемые, «специалисты дела» молчат, но получаешь ответ и откуда не ждёшь. И если образно — из-за угла, забытой мастерской...

    Из практики курьёзов, возникающих из частных бесед с учёными филологами и историками. Люди, получившие советское образование, звания и степени попадают «впросак» благодаря «классификатору», ими же используемому при отсеве деталей. Первый вопрос, который мне задают:
    — Вы, филолог? — Нет.
    — Историк? — Нет, я архитектор и строитель, два образования...
    — Так почему, посчитали себе возможным, взяться за исследование поэмы!!?
Отвечаю, что у меня крепкая тройка по русскому языку и диплом об образовании средней школы — разве Вы, доктор, не доверяете советскому образованию? То ли слово «советский» на всех действует гипнозом, то ли простота и доброжелательность с моей стороны, однако, общаться становится интереснее, и чувствуют они себя более свободно и снисходительно. Далее происходит, примерно так:
    — Кого вы читали и какой литературой пользовались? На ссылки...
    —  «Родная речь», это такой учебник, и кое-что слышал на улице…
    — Неплохо, а как же Рюрик, его что, тоже не  было?..
    — В поэме его нет, я же поэму читал. А вы, доктор, историк? Если нет, то зачем поминаете, всуе?

    Наступает пауза. Не понимая что ответить, пытаются перейти на авторитеты — почему нет ссылок в моём Исследовании? Объясняю, что рад бы, да поэма не относится к области истории — это обыкновенное письмо моего дедушки и зачем мне пользоваться мыслями немца или грека, чтобы читать по-русски? После чего разговор может перейти в две плоскости — не стоит связываться, или поучить «троешника». Первые сочувственно подсказывают, так Вы можете попасть «впросак» и закругляются, словно не каждому лингвисту дозволено читать такие письма. Вторые (академики в основном), те поясняют куда доходчивее — мы же, не зная сопромата, не берёмся строить мосты и дома, может и вам стоит почитать… и, приводят каждый своего кумира. Категория «вторых» мне импонирует больше — они хоть как-то пробуют переубедить, т.е., не отмахиваются.

      Причём, есть пробы прочтения (академик, ректор НИИ).
      — Я знаю Ивана Красного, но не знаю Красного Романа, почему точку ставите перед упоминанием,