из лучших литературных русских критиков 20-го века. Он писал о писателях старых или старинных, об авторах 18-го и 19-го века. Он писал о Пушкине, о Державине, которого боготворил. Его книга о Державине – это настоящая ода любви к этому поэту.
Когда он писал о своих современниках по изгнанию – от Бунина, Гиппиус, Мережковского до только что вступающих в литературу, когда он писал о советских авторах, то все это было прекрасно. В статьях своих он был предельно честен: хорошее называл хорошим, дурное – дурным.
В 1927 году в приложении к лучшему эмигрантскому русскому журналу «Современные записки» вышел сборник его избранных стихов, в основном, состоящий из произведений, написанных в России. И в этот же сборник вошло стихотворение, написанное уже в эмиграции под названием «Европейская ночь». Название не случайное. Это стихи о той ночи, которая опускается и накрывает своими крылами человеческую душу. Не было еще никакого фашизма, Гитлер еще не пришел к власти, социальные катаклизмы еще не так сильно терзали мир, а Ходасевич уже это увидел, прозрел, почувствовал.
В Берлине, в Праге, в Париже – всеобщее одичание и разобщенность. Он писал о всевластии мещанина. Сытого ли, голодного ли – неважно. Ибо, ни тому, ни другому не нужны крылья и не нужна мечта о высоком.
Всю неделю над мелкой поживой
Задыхаться, тощать и дрожать,
По субботам с женой некрасивой,
Над бокалом обнявшись, дремать,
В воскресенье на чахлую траву
Ехать в поезде, плед разложить,
И опять задремать, и забаву
Каждый раз в этом всем находить,
И обратно тащить на квартиру
Этот плед, и жену, и пиджак,
И ни разу по пледу и миру
Кулаком не ударить вот так,-
О, в таком непреложном законе,
В заповедном смиренье таком
Пузырьки только могут в сифоне -
Вверх и вверх, пузырек с пузырьком.
Как же это созвучно с блоковским:
Ты будешь доволен собой и женой,
Своей конституцией куцой,
А вот у поэта — всемирный запой,
И мало ему конституций!
Пускай я умру под забором, как пес,
Пусть жизнь меня в землю втоптала, —
Я верю: то бог меня снегом занес,
То вьюга меня целовала!
В стихах Ходасевича проза жизни действительно является одухотворяющим началом. Она рождает поэзию, она ее пестует, и вечно существует в ней. Мир не внушал надежд, не внушал радости и счастья, отдушина была только в поэзии.
Набоков когда-то заметил, что в Ходасевиче помимо всего прочего заключена была какая-то «глубокая и подлинная непродажность». В начале 20-го века это качество стало одним из самых редких человеческих достоинств.
Его не очаровала Европа, асфальт, бетон и бешеный ритм больших индустриальных городов. Его родиной была русская поэзия. Он об этом сам говорил, писал не раз. В 1924 году он пишет одно из самых прославленных своих произведений «Перед зеркалом». В самом названии есть уже что-то мистическое, мир в иной ирреальной плоскости. Оно несет подлинный образ человека, но при этом чуть искажает его, просто потому что работают определенные законы физики – отражения и статики. А «в мире, - как говорил очень уважаемый Ходасевичем мыслитель и священник Павел Флоренский, - то, что создано руками человека, то блестит, потому что отражает чужой свет. То, что создано Богом – мерцает.»
«Перед зеркалом» - поистине мерцающая вещь. Эпиграф из Данте, «Божественной комедии» - «Земную жизнь пройдя до половины» отражает смысл стихотворения.
В стихотворении как в зеркале отразилась вся жизнь: Москва, детство, юность, и нынешнее безрадостное существование, нищие парижские мансарды, голод, слабое здоровье и величие человеческого духа над зыбкой собственной плотью.
Я, я, я! Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах, -
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Впрочем — так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины — к причине,
А глядишь — заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Вергилия нет за плечами, -
Только есть одиночество — в раме
Говорящего правду стекла.
Владислав Фелицианович Ходасевич умер 14 июня в Париже после операции. Долго не могли определить болезнь, но как писала Нина Берберова в книге «Курсив мой», - "подозревали рак кишечника."
Он так и не успел написать биографическую книгу о Пушкине, чувствовал себя уже очень плохо. «Теперь и на этом, как и на стихах, я поставил крест. Теперь у меня нет ничего", - писал он в одном из писем той поры».
Уж волосы седые на висках
Я прядью черной прикрываю,
И замирает сердце, как в тисках,
От лишнего стакана чаю.
Уж тяжелы мне долгие труды,
И не таят очарованья
Ни знаний слишком пряные плоды,
Ни женщин душные лобзанья.
С холодностью взираю я теперь
На скуку славы предстоящей...
Зато слова: цветок, ребенок, зверь –
Приходят на уста всё чаще.
Рассеянно я слушаю порой
Поэтов праздные бряцанья,
Но душу полнит сладкой полнотой
Зерна немое прорастанье.
Похоронен Владислав Ходасевич в Париже, на кладбище Булонь-Биянкур.
Его вдову Ольгу Борисовну ожидала страшная участь. Во время оккупации Франции она как еврейка была направлена в концлагерь и погибла в Освенциме 14 сентября 1942 года.
Детей у Ходасевича не было. Но всю жизнь он питал удивительную нежность к котам, видно чувствуя в свободолюбии и обособленности этих зверей нечто близкое собственной душе.
Говорят, что первым словом, которое произнес Владислав было «Кы-ся-я». Не папа и мама, а именно «кыся». Старшая сестра катала коляску с ним и вдруг дети увидели кошку. Маленький Владя даже приподнялся в коляске и сказал, слово выдохнул: «Кы-ся-я!!!» Так велико было его изумление.
Кошки сопровождали его всю жизнь. Они жили рядом с ним, сменялись, запечатлевались вместе с ним на фото. Но самыми дорогими были для него кот Наль, а до этого верный друг – Мурр. Именно ему, названному в честь гофмановского персонажа, Владислав Ходасевич посвятил одно из самых пронзительных и нежных своих стихотворений, каждая строчка которого дышит любовью. А любовь, как известно никогда не перестает…
В забавах был так мудр и в мудрости забавен -
Друг утешительный и вдохновитель мой!
Теперь он в тех садах, за огненной рекой,
Где с воробьем Катулл и с ласточкой Державин.
О, хороши сады за огненной рекой,
Где черни подлой нет, где в благодатной лени
Вкушают вечности заслуженный покой
Поэтов и зверей возлюбленные тени!
Когда ж и я туда? Ускорить не хочу
Мой срок, положенный земному лихолетью,
Но к тем, кто выловлен таинственною сетью,
Всё чаще я мечтой приверженной лечу.
19 Апреля 2024Пасха
26 Апреля 2024Международный день интеллектуальной собственностиМеждународный день памяти жертв радиационных аварий и катастроф
28 Апреля 2024Всемирный день охраны труда
30 Апреля 2024День пожарной охраны
Все праздники