Катерина осеклась, затем заговорила ровнее, спокойнее, - Моро – это мой наставник.
-Тот, что не захотел с тобой проститься, - кивнул Филипп, - да-да.
-Моро, - проигнорировала Катерина и эту колкость, сумела продолжить, - пишет, что Лагот запретил сообщать мне об отце. Он хочет власти!
-Кто ж ее не хочет, - король зевнул. – От меня ты что хочешь?
-Что я хочу? – все, что было в ней наследовано и завязано кровью Вильгельма, мгновенно ожило. Она поднялась снова – прямая и воинственная. Голос – молодой, крепкий, лишенной вкрадчивости и мягкости, восславленной в этих землях, зазвенел всеми стальными нотами. – Я – принцесса Катерина, дочь короля Вильгельма, жена короля Филиппа…ты смеешь спрашивать, что я хочу? Трон отца переходит к сыну, но мой отец не имел сыновей…
-Или один из них скрывается в юбке, - бормотнул Филипп негромко. Он не любил Катерину в таком состоянии. Он ее вообще не любил, а воинственная она пугала его еще больше.
-Трон моего отца переходит к старшей дочери, то есть ко мне, и к моему мужу… - она хмыкнула, - то есть – к тебе.
-Точно, а я думаю – кто ты мне? – Филипп поднялся с постели, подошел к столу, аккуратно по дуге обогнув свою жену.
-Мой долг, как старшей сестры, как принцессы моих земель – защитить мой народ! Герцог Лагот – проходимец, он…
-А как умер твой отец? – перебил король, наливая по двум кубкам вино и пододвигая один к супруге.
Катерина осеклась. Она вызвала в памяти письмо Моро: «Принцесса Катерина, милый друг! Я сообщаю вам с опозданием, от меня независящим, скорбную весть: ваш отец, наш любимый король скончался на пиру по случаю Божественной Клятвы между герцогом Лаготом и Вашей младшей сестрой – принцессой Вандеей.
Я полагал искренне, что вы знаете об этой утрате, но на сегодняшнем совещании, среди таких же растерянных соратников, как я и соратников спешно набирающего властные полномочия герцога Лагота, я понял, что вы не осведомлены!
Это говорит лишь об одном: о предательстве! Это клятвопреступление! Пусть силы Луала и Девяти рыцарей его покарают предателей, посмевших пожелать трон в обход старшей дочери, мужу младшей…всем ясно, что герцог Лагот вероломен! Принцесса Вандея вполне может быть жертвой его плана. Она в слезах и скорби. Ее письмо, отправленное вам, было перехвачено по указке герцога!
Спешите, принцесса, пока у вас не отняли дом! Спешите, принцесса, пока есть еще куда! Ваш народ должен увидеть силу! Вернитесь и защитите народ – заклинаю вас имена Девяти рыцарей Луала!
Ваш вечно преданный друг –
Моро».
-Мне не написали, - признала Катерина, пробежав мысленно письмо.
-Скорее всего – заговор, - сообщил Филипп.
-В наших землях не бывает заговоров! Там есть Гилот! Это королевский дознаватель, который скорее арестует Луала со всеми рыцарями его, чем допустит…
И король Филипп до обидного громко рассмеялся.
-Ты прости, - смеясь, выдавил он, - но ты наивна! Да, женушка! Наивна! Ха… кем бы ни был твой Гилот – он может быть участником заговора. А может пропустить его. Он человек. А то, что ты говоришь о нем, характеризует скорее фанатика…
Филипп кончил смеяться и уже серьезно взглянул на супругу:
-А эти люди, все эти фанатики – они не знают реальности! Они живут законами, мыслями идеями, которые образуют строгие фигуры и все, что выходит за их пределы – им непонятно. Они не знают народа.
Катерина почувствовала, как у нее дрожат ноги. Она поспешно села, не желая выдавать своей дрожи, ведь дрожь – признак слабости. Ей были неприятны слова мужа, но она не могла найти возражение им, все вдруг помутилось перед нею.
-Да, - продолжал король, - скорее всего – это заговор. За сестру тебе переживать не стоит – она нужна Лаготу, он ее не тронет.
-У меня есть народ! – вспыхнула Катерина, но не смогла выдержать насмешливого взора мужа и отвела взгляд.
-И ты, конечно, хочешь защитить его?
-Это мой долг! Долг перед троном, перед отцом…
-Да-да…- отмахнулся Филипп, - и ты, конечно, готова идти воевать?
-Разумеется!
-И уничтожить Лагота?
-Да, если нет никакого заговора и нет, он пытался отвадить меня, он…
-Тогда – сделка! – Филипп сел напротив своей жены. Катерина взглянула с изумлением – само слово «сделка» ей было неприятно.
-Сделка, - повторил король. – Я помогаю тебе вернуться домой и навести порядок. Дам солдат. Дам монет. Там уже воюй сама, как хочешь…
-Что взамен? – неожиданно в горле пересохло, Катерина невольно облизнула губы.
-Ты останешься в своих землях, - Филипп улыбался, словно бы не его слова резали весь привычный мир Катерины на куски. – Навсегда. и снова примешь своего Луала и черт знает кого еще.
-Это нарушение Божественной Клятвы! – у нее был долг, обязанность перед отцом, перед Луалом! Она обещала быть женой под сводами алтаря.
-Да мне плевать, - пожал плечами Филипп. – Еще ты выдаешь мне Лагота, и его земли платят мне.
-Нет, - возразила Катерина. – Лагот – друг моих земель.
-Узурпатор? – хмыкнул король. – Ты хочешь домой, а я хочу избавиться от тебя. Мне тошно! Тошно… а ты должна защитить народ.
-Это предательство, это клятвопреступление…- Катерина даже не заметила, как глаза ее наполнились слезами.
Филипп закатил глаза:
-Теперь я вижу, что там за Моро! Слушай сюда, супруга моя драгоценная! Здесь ты чужая – это раз. Не перебивай – это два. Мне плевать на твоего бога – это три. Тебе нужно домой к твоему народу и к трупу твоего отца – четыре! Мне нужен Лагот и пополнение в казну – это пять! Король, принц и любой герцог должен заботиться о своих людях больше, чем о своей душе. Если тебе гореть в аду после того, что ты разорвешь Божественную Клятву – то ради твоего народа!
-Мы не горим после смерти, - возразила Катерина, - мы…
-Мне плевать, - повторил Филипп. – Предложение ограничено. Если нет – встань и выйди отсюда, не порть утро. И не смей тогда заговаривать больше. Если да – выпей из второго кубка.
Принцессы не принадлежат себе. Даже если хотят. Катерина не колебалась в душе своей, но знала, что должна выдержать паузу. Она прекрасно понимала, что Моро не стал бы бить тревогу, если бы обстоятельства не вынудили его, знала, что Вандея – богобоязненная и слабая не сможет никого защитить, даже себя. А Лагот… что ж, каждый платит за свои грехи.
Она выждала. Каменная, холодная и ровная, сплетенная из решимости, Катерина коснулась пальцем ножки второго кубка, поднесла ко рту и заставила себя сделать глоток. Она в жизни не пила вина и поморщилась, когда оно коснулось ее губ.
-Ну и молодец, - похвалил Филипп и улыбнулся по-настоящему, спокойно и весело, как будто бы произошло, наконец, долгожданное ему событие.
(10)
-И всё-таки, я очень скучаю по своей жене, мне нет покоя! – пожаловался Фалько, осторожно орудуя палкой в тлеющих костерных углях.
-Действительно, - Паэн закатил глаза, - никто не будет искать беглецов из тюрьмы узурпатора в его собственном доме!
В заключение они попали еще на пиру, где был убит Вильгельм. Началась паника, они попытались ликвидировать Сковера, но в итоге… в итоге, Сковер убрался, а воцарившийся Лагот убрал всех, мало-мальски подозрительных. В первую очередь это коснулось дознавателей, к которым герцог испытывал теперь определенное отвращение.
Фалько и Паэн, ничего не знающие, не понимающие и запутанные, не имеющие возможности исполнять свой долг, оказались заперты в тюрьме, и только замечательное знание всех подземных лабиринтов помогло им воспользоваться тем, что один из стражников зазевался…
Они сбежали меньше суток назад, но теперь не знали, куда податься. Фалько хотел вернуться домой, к жене, а Паэн на это справедливо заметил, что самое логичное, что сделают стражники – пойдут в дома близких.
-К тому же, - продолжил Паэн, - я понятия не имею, что нам сейчас делать.
-Я тоже, - признал Фалько. – Лагот – узурпатор. Сковер и Лагот готовили переворот, а в итоге…
-Сковер – предатель, - жестко хлестанул Паэн. – И кто еще – мы не знаем.
-Мэтт.
-Да, Мэтт, - Паэн не стал развивать эту тему. У обоих в уме крутилось еще одно имя, но произнести его было слишком страшно. Однако все, что необходимо сказать, однажды будет сказано. Выждали минуту, еще одну и Паэн спросил:
-А Эда?
-Нет! – Фалько даже выкрикнул. – Это невозможно! Гилот убит! Он воспитал ее преданной. Она не предаст. Нет, только не она.
-Однако говорят, что Эда пропала, - промолвил Паэн осторожно. Ему тоже не нравилось даже предполагать о предательстве Эды – воспитанницы подземелий, ученицы Гилота, но он привык смотреть в глаза правде.
-Она скорее умрет, - возразил Фалько. – Нет, не смей даже говорить, что она…
-Гилот мертв, - напомнил Паэн твердо. – Не думай, что у меня нет сердца. Не думай, что мне его не жаль. Не думай… я сочувствую тому, что мы вообще говорим об этом.
-Гилот мертв, а она его ученица! – вспыхнул Фалько.
-И она была в хороших отношениях со Сковером. И только слепой не видел, что Эда влюблена в Мэтта!
-Паэн…
-Нет! Нет, послушай! Сковер – предатель. Мэтт тоже. Эда пропала. Не находишь, что убить Гилота мог только тот, кто хорошо знает его…
-Хватит. – Фалько отшвырнул палку, которой перемешивал угли, в сторону, - хватит, хватит! Эда росла на наших глазах. Мэтт рос с нею. Мы видели их детьми. Мы видели их становление и были на их присяге короне!
-И, тем не менее, Мэтт точно со Сковером. Сковер точно предатель, - Паэн на всякий случай отодвинулся в сторону от Фалько. – И что в итоге? Почему Эда должна быть другой?
-Нет, - Фалько покачал головой. – Она, вернее всего, мертва. Мертва, как и Гилот.
-Хорошо, если так, - со значением промолвил Паэн. – Очень хорошо, если она мертва. Если она жива – значит, я убью ее.
Фалько взглянул на соратника с тяжестью, но ничего не сказал. Паэн был в своем праве. Предатели подлежали казни, вне зависимости от их положения при дворе.
-Только спроси у нее…- это было единственное, о чем он попросил, - спроси у нее, если встретишь.
-Спрошу, - кивнул Паэн. – И убью, если встречу. Если есть еще, кого убивать.
-Давай о другом? – предложил Фалько. Ему внезапно стало холодно. Если еду они еще сумели себе найти, то вот о теплой одежде пока пришлось забыть, а вот ветер щадить не собирался.
-Я не знаю, что нам делать, - Паэн без труда угадал его невысказанный вопрос. – Лагот занял трон. Но он законный муж принцессы Вандеи.
-Ей ничего не грозит, - подхватил Фалько. – Она – ключ для Лагота к трону.
-Но есть принцесса Катерина, - напомнил Паэн. – Принцесса Катерина не позволит никому отнять свой законный трон. К тому же, она замужем.
-Лагот – заговорщик. Заговорщик, убивший нашего короля. Убивший Королевского Дознавателя. Сколько народа еще может пострадать? Народ не станет следовать за убийцей короля. Советники Лагота не сдержат…
-Советники Лагота еще и трусливы. Они попытаются удержать трон под герцогом, но не смогут.
-И тогда польется кровь в народе. Польется с новой силой.
-И что мы станем делать?
Они помолчали еще. Раньше все, что им делать, определялось другими. Их учили быть дознавателями, у них были наставники, присяга, закон. Они делали то, что им велели. Потом долгие годы определял их деяния Гилот. А теперь Фалько и Паэну нужно было решать самим, за кого они и против кого? Все было слишком запутано.
По закону – Фалько и Паэн должны были служить трону. Но…трон сейчас делился. Были люди, которые отказывались признавать Лагота за
