Да, она угадала. Угадала по своему сердцу.
Отшатнулась и ударилась спиной о чье-то тело. Очень плотное тяжелое тело. Обернулась в испуге.
Альбер будто бы не заметил ее. Он стоял бледный, его рыхлое лицо, выдавшее любителя застолий, было мертвенным. Маска испуга легла на весь его образ.
У Эды был слишком напуганный взгляд. Альбер, почувствовав, взглянул на нее. Кивнул, подтверждая догадку. Сказал тихо:
-Зачистка. Поганый герцог послал своих людей устроить резню. Ронана стащили с бочки…
А Сковер, как ему же доложили, ускользнул! И это была вина только Альбера в том, что его друг сейчас лежит окровавленный, бледный и слабый и, возможно, вовсе не выживет, а Сковер ушел! И, что гораздо хуже – понял, кто хочет его убить…
Сковер исчез. Раненый Ронан остался.
Альбер винил только себя, знал, что никогда не сможет открыть того, насколько он, на самом деле, виноват. А тут еще эта девчонка…смотрит на него… убралась бы!
Куда? Куда она?
Эда неслышной тенью подступила к софе так, чтобы не мешать суетившимся целителям осмотреть кровавые раны Ронана. В эту минуту она призналась сама себе, призналась впервые во всём. Все, что ей оставалось, затихнуть.
-Шла бы ты...- рыкнул раздраженный своей оплошностью Альбер, но не договорил, встретив взгляд Эды и услышав ее тихий голос:
-Нет…пожалуйста.
Альбер махнул рукой и опустил грузное свое тело в кресло, жалобно скрипнувшее под его весом. А Эда стояла у софы, глядя на раненого человека, которого долг запретил бы ей любить, но что-то пересиливало этот самый, расползающийся по швам долг, и ей показалось вдруг, что она легко написала бы в эту минуту три сотни законов и кодексов, лишь бы это помогло бы избежать крови, заливающей рубашку Ронана. И все вдруг стало для нее просто. Была жизнь. Была она сама – никчемная и жалкая, и был он – умирающий и желанный. И все остальное неважно. Все остальное – пустое…
Мэтт вот только не разделил этого взгляда, и странная сила подняла в нем голову, словно змея. И подумалось павшему дознавателю, что напрасно он сберег ее чувства.
И в эти роковые минуты, когда Эда замирала жизнью, когда Альбер корил себя, а Мэтта грызло противное серое чувство, в дверь дома постучали. Акен, тоже суетившаяся, бросилась в удивлении на улицу, навстречу гостям, и встретила Фалько и Паэна, не зная, впрочем, еще их…
Они стояли, не зная, как не вовремя и как одновременно нужно появились, не догадываясь, что в этом доме находится и Мэтт, и Эда, и что нельзя назвать их ни врагами, ни друзьями.
Но еще больше не могли они предположить того, что один из предателей короля, в дом которого они, по незнанию заявились, попытался поднять руку на и бывшего соратника, ныне тоже предателя – Сковера. Но Сковер, отличающийся змеиным хладнокровием, в эту минуту скрывался в глубине Пепельных Рядов, точно зная, что предан…
(12)
Эда не заметила, как к Альберу подошла Акен, что-то шепнула ему на ухо и Альбер – все еще бледный, с явной неохотой вышел. Она вообще ничего не замечала, просто стояла у софы, где лежал раненый Ронан и надеялась, что вот еще минуту, и он откроет глаза.
Целители пару раз взглянули на нее, но, убедившись, что от нее нет ни вреда, ни пользы, продолжали осмотр раны. В конце концов, как люди бывалые, они уже видели достаточно для того, чтобы не реагировать на всякие человеческие проявления.
А проявление Эды было человеческим! Она представила на какое-то мгновение, что сказал бы Гилот, узнав, что его воспитанница стоит и переживает за того, кто призывает к свержению трона, но представленное не понравилось ей, и она спешно нашла объяснение: человек всегда человек!
Утешение было слабым, но Эде хватило. Так было легче, чем признать правоту Мэтта, что она такая же предательница, как Сковер. А еще хуже – предательница, влюбившаяся в такого же предателя.
Между тем, в кабинете Альбера, куда Акен провела Фалько и Паэна, речь шла куда интереснее.
Едва сбежавшие дознаватели заговорили (вернее – заговорил от имени обоих Паэн), Альбер понял, что они понятия не имеют о реальном положении дел. Разбрасываться людьми Альбер не привык, к тому же, когда Сковер – его враг, как уже доложили, скрылся, Альбер решил круто развернуть свою борьбу.
А ко всякой борьбе нужны люди.
И эти люди сами пришли к нему!
Альбер изобразил скорбь (стараться ему не пришлось – бледность от волнения за Ронана сыграла на руку), и следуя за этой скорбью, он заговорил с горячностью патриота.
-Друзья, - сказал торговец, - я рад, не передать вам, как я рад, что число верных нашей земле людей растёт! Предательство Сковера подкосило всех. Узурпаторство Лагота, воспользовавшегося подлостью Сковера – не знает иного решения, чем борьба. На пути домой – принцесса Катерина – истинная наследница убитого короля Вильгельма! И наша задача – задача верных людей, да, именно верных, знающих о том, что такое честь, уничтожить врага, облегчив принцессе возвращение!
Фалько и Паэн ожидали дурного приема и даже заточения под стражу. Они были готовы ко всему, кроме этого горячего порыва дружбы. Фалько расслабился. Паэн насторожился. Слишком просто показалось ему получение всех ответов от Альбера! Вспомнилось почему-то, что Альбер – торговец, которым, как известно, веры нет.
Альбер же, ощутив, что в работе уходит тревога за друга, продолжал с вдохновением:
-Сковер предал и меня! Он пытался склонить меня на свою сторону, а сегодня путем его злых интриг, был ранен, и, возможно находится на краю гибели – мой лучший друг, мой верный соратник… тот, что рискуя собою, написал к принцессе Катерине письмо об узурпаторстве Лагота!
«Надеюсь, что Ронан никогда не узнает об этой лжи», - мимоходом подумалось Альберу, и он даже залюбовался вытянувшимися лицами своих гостей.
-А скажите…- глава торговой гильдии понизил голос, - не знаете ли вы, дознаватели, некого Гилота?
Фалько и Паэн, неискушенные в политике, полевые и рабочие борцы, не были знакомы с такими игрищами, а потому переглянулись и ответили хором, что Гилот был их начальником, которого убили.
При этом Фалько неожиданно добавил:
-У него была еще одна воспитанница, участь которой нам неизвестна.
-Да что там неизвестно! – вспылил Паэн. – Ушла Эда со Сковером и Мэттом! Предательница!
Альбер с трудом сохранил лицо. Он точно знал, что в эту минуту и Мэтт, который категорически не нравился самому Альберу, и Эда – оба эти лица находятся сейчас на нижнем этаже дома.
Но Альбер овладел собою мгновенно и выкрутился, произнеся роковое:
-А если я вам раскрою участь девушки?
-Вы знаете? – не поверил Фалько. Паэн нахмурился еще больше.
-Мне многое пришлось узнать, - туманно отозвался Альбер. – Но чем я рискую, открываясь вам?
-Господин, - Паэн старался не выдавать нетерпения, - вы говорите с преступниками, в глазах узурпатора-Лагота! Мы были заключены им под стражу и сбежали. Мы рискуем больше вас, больше, чем вы – почтенный глава торговой гильдии1 это вас Лагот не тронет, а нас за одно только наличие мантии дознавателей…
Альбер изобразил колебание. Тогда включился уже Фалько:
-Господин, вы рискуете меньше нас, это правда! Эда – эта девушка, если ей нужна помощь… если вдруг есть шанс, что она не предала так, как Сковер, то во имя Луала и девяти рыцарей его, утешьте нас – ее друзей, друзей ее наставника!
-Предала? О, нет! она не предавала! – Альбер изобразил полную решимость и даже ярость. – Нет, эта девушка предана долгу, предана трону!
-Пре-да-на? – медленно повторил Паэн, не веря, что Альбер говорит о ней в настоящем времени.
-Да! – Альбер понизил голос до шепота, воровато оглянулся,- Эда… она не знала, кому верить, а кому нет. когда вскрылось предательство Сковера, он вознамерился убить ее, как последовательницу Гилота.
-Гилот хотел, чтобы Эда заняла его место…- медленно промолвил Паэн, глядя на Фалько.
-Наверное, - Альбер с трудом скрыл случайную радость, - но Сковер хотел, чтобы место при нем было занято этим…как его…
Глава торговой гильдии пощелкал пальцами, как бы припоминая.
-Мэтт? – предположил Фалько, вспомнив, что было несколько конфликтных ситуаций в последние спокойные дни.
-Кажется…-безразлично пожал плечами Альбер. – Эда спасалась. Она, зная, что Лагот – узурпатор, пришла ко мне. К другу короны и трона!
«Надеюсь, мне никогда не отзовутся эти поганые слова!»
-Я дал ей приют, защиту. Здесь она ведет ту же деятельность, что каждый патриот нашей земли!
«Патриот патриоту рознь!»
Альбер перевел дух. Ему требовался перерыв. В эту минуту, словно угадав его мысли, постучалась Акен. Смущаясь от обращенных на нее взоров, она тихо сказала:
-Целители просят вас!
-О, - Альбер поднялся с места, что заняло из-за его комплекции определенное время, - я прошу прощения. Мой друг ранен, я должен спуститься…
И он вышел, позволяя Фалько и Паэну перекинуться словом.
-Слишком просто, - покачал головою Паэн.
-Эда не предавала! – тоном, словно это было единственное, что он хотел знать, промолвил Фалько.
-Я ему не верю.
-А кому бы ты поверил? Узурпатору – лаготу, что хотел себе трон с помощью Сковера? Дважды предавшего Сковера? Кому?
-Принцесса Катерина не появлялась много лет…
-У тебя есть другой выбор?
-Мне не нравится Альбер. Что-то слишком гладко у него все выходит. Разве так бывает?
-Еще раз – у тебя есть выбор? У нас он есть? В конце концов, если Эда с Альбером, то мы можем спросить у нее.
-Тянет на ловушку, - что-то тревожило все-таки Паэна.
-Это уже похоже на бред! Катерине нужна помощь верных друзей, а ты находишь заговор там, где его нет, в кругу патриотов и защитников нашего народа! – Фалько помутило от одной мысли, которую высказал Альбер, от мысли, которую он проводил своей борьбой.
-На сегодня, нам действительно некуда деться, - признал Паэн. – Но это только на сегодня.
Тем временем Альбер спустил свое грузное тело вниз. Целитель, встретив его, одолжил:
-Он молод. Организм позволит ему восстановиться. Нужен уход и покой.
Альбер взглянул сначала на бледную кожу своего друга – на его бессознательный вид, затем встретил взгляд Эды, обращенный на лицо Ронана – взгляд, который жадно ловил каждую черту…
-Кажется, Ронан в надежных руках, - тихо скал глава торговой гильдии. Целитель пожал плечами:
-Восстановится.
-Эда, - позвал Альбер, сунув мешочек с монетами целителям, - Эда?
Она не сразу взглянула на него.
-Да? – ее губы шевелилась тяжело, как будто бы и сами слова были ей тяжелы и ненавистны.
-Ему нужен покой.
-Я не мешаю, - прошелестела Эда и потупила взор. Альбер поколебался еще немного – он знал, что Ронан – романтик, что популярен у женщин. Но здесь было как будто бы что-то другое. И Эда, явившаяся из другого мира, ломающаяся под гнетом обстоятельств, которая обещала не вмешиваться…
-Сковер объявил войну своим соратникам, - жестко припечатал Альбер.
-Тогда он должен быть осужден, - Эда тряхнула волосами. – И мы все должны.
-Это его вина, - Альбер не считал, что лжет. Если бы убили Сковера, как он рассчитывал, то не был бы задет Ронан! - Из-за него Ронан сейчас здесь.
-Каждый несет свое наказание, - ей хотелось бы ударить Сковера, но в ней было больше судьи и беспристрастности, чем Альбер рассчитывал.
-Такие люди, как ты, нужны нам, - с восхищением признала глава торговой гильдии.
-Народу, - возразила Эда. – Я служила трону. Теперь буду служить
|
