Бог знает лучше -2

соли

Угощай хвали

Что от сор да свар

Одуренный вар

А давай вали

Что ли мало ли


Околесица

В небо лестница

А и добрые щи

За ушами трещит

Да устал хлебать

Эх, ядрена мать!


Мне бы надо успеть

До околиц допеть

До окрайних огней

Там и будет видней

Кину гривенник в снег

На погоду навек

А потом не найду

Да и дальше пойду... «

... К ним подошли двое мальчишек. Один, поддернув трусики, присел.

– Певец, покидай нас.

Тот только вздохнул.

– Опять? Ну пойдемте, полетаем. Доча, ты как?

Девочка махнула рукой.

– Н-не хочу. Я с К-кусем посижу.

Зайдя в воду по колено, Певец поставил мальчишку на плечи, подкинул вверх. Тот взлетел, раскинув крылья, потом, перевернувшись в воздухе, нырнул в воду. 

– А меня?

  – Давай.

Лето, пляж, детский смех...

... – Значит уходишь?

– Уходим. Я ждал когда Любаша в себя придет. И... Галка, давай про оставить ее не будем. Зачем ненужные разговоры.

– Что-то у меня, у нас всех, плохое предчувствие.

– Прекрати. Пришли да ушли. Что теперь...

– Прощаться будете?

– Зачем? Все ведь давно знают. Удачи вам и берегите себя. Увидимся...

... По проселочной дороге шли двое, держась за руки. Мальчик и девочка. Рядом пес. То ли поседел, то ли шерсть у него белая. Неожиданно остановившись, девочка посмотрела наверх, показала пальчиком в небо.

– С-смотри.

– Да, Лебединая Дорога, Путь Бессмертных.

– Нам туда?

– Получается да. Не боишься?

– С т-тобой н-нет. П-пойдем...

« Это пепел тех, кто избрал дорогу

Это пепел тех, кто летел на свет

Это пепел тех, кто молился живому Богу

Это пепел тех, кто пришел в Назарет...

На небесах...»

... Мужчина, идущий по деревенскому кладбищу, остановившись, повернулся к тем кто шел сзади.

– Это здесь, то место.

Две могилы. Одна побольше, другая по меньше. Два креста. На одном  прикреплена октябрятская звездочка, на другом висит солдатский жетон.

Вздох.

– Вот здесь их и похоронили рядом. Мальчишку и... он сказал, что девочка его дочь.

Мужчина махнул рукой.

– Не в этом дело. Песни он пел. Такие, что...  – показал пальцем.  – А вон там, у оврага их и расстреляли. Да только... после его песен с двух деревень все в партизаны ушли.  – помолчал.  – Ты не думай. Отомстили мы за них люто, как полагается. И похоронили как положено. Батюшка отпел... Да, с ними пес еще был огромный. Его потом с волками видели. Тоже, можно сказать, партизанили. Да вы их похоже знали...

Мужчина в "афганке" снял с солдатского ремня фляжку, протянул местному.

– Знали, немного. Помянешь, брата да сестренку?

– Помяну. А вы вот что. – повернулся к женщине с мальчиком лет пяти.  – Пойдемте ко мне. Авдотья моя стол накроет, все как полагается...

... Идущих по сельской улице парня с девочкой подростком и большим псом, окликнули.

– Певец, здорово! Любаша, Сех...

– З-здравствуйте.  – ответила та на ходу.

– Слышь, останьтесь еще.

Парень махнул рукой.

– Извините люди.  – поправил чехол с гитарой, висящий за спиной.  – Домой идем.

– Ну это дело такое. Вернетесь?

– Обязательно.

– Тогда мы ждать будем...

Уже за околицей девочка, остановившись, с интересом посмотрела на парня.

  – П-папа, а где наш дом?

Тот подумал.

– Точно не знаю.

– Ладно, п-пойдем. Может н-найдется. Д-да, Кусь?


... Тринадцатилетний мальчик подполз к мужчине, лежащему в кустах с автоматом.

  – Папа.

Тот повернул голову.

  – Что, сынок?

    – В лесу чужие. Вон там.  – мальчик показал пальцами.  – Военные и много. Человек сто, наверное. Сюда идут.

  – Игнат... – шепотом позвал мужчина. – Готовься.

В соседних кустах блеснуло дуло ручного пулемета.

  – Понял.

  – Гриня, предупреди остальных и до лагеря.

  – Подожди, папа, они не со злом идут. И боятся чего то. Я нашим сообщил, а пока здесь, с вами побуду.

  – Хорошо, только укройся.

Тем временем на лесную опушку вышел мужчина в военной форме с погонами капитана. Постоял. прислушиваясь, потом поднял вверх руку, подавая знак. Голос прозвучал казалось из ниоткуда.

– Стой. Кто такой?

Военный, наклонившись, положил автомат на опавшую хвою, выпрямился.

– Командир третий мотострелковой роты капитан Зотов.

– Что хотел?

– Вас ищем. Со мной...

– Нашли, что дальше?

Капитан примиряюще поднял руки, повернулся.

– Бойцы, выходим. Спокойно, оружие за спину.

Из-за деревьев показались солдаты. Кого-то вынесли на самодельных носилках.

– Игнат, я к ним пойду.

– Хорошо, я прикрою.

Сидевший в кустах, мальчик напрягся . Его отец, выйдя из укрытия, подошел к капитану.

– Раненые у вас.

– Да, пришлось с боем уходить.

– Гриня, что скажешь?

– Они не враги, папа. К нам хотят. Творить портал?

– Капитан... ты и несколько твоих с ранеными в отряд пойдете. Остальные здесь подождут. И пусть оружие в стороне, вон там, сложат.

Военный вздохнул.

– Понятно, не доверяете. Хорошо... Вы с ранеными за мной. Остальные ждут здесь, оружие туда...

... Выйдя из круга света, капитан удивленно огляделся. Среди деревьев аккуратные бревенчатые срубы, дымящиеся печные трубы, дощатая мостовая. Деревня какая-то...

Его толкнули в спину.

– Что встал? Раненых туда несите, в госпиталь. Сам сюда иди, говорить с тобой будут.

Военный подошел к сколоченному из досок столу. Навстречу ему со скамьи встал пожилой бородатый мужчина в застиранной гимнастерке.

– Ну здравствуй, садись поговорим. Ты у нас будешь Зотов Сергей Павлович, капитан. А меня Никитой Анисимовичом звать, люди Дедом кличут. Я здесь и командир, и председатель в колхозе, и советская власть получается... А теперь скажи мне, Зотов, почему ты к нам решил уйти?

Капитан помолчал, вздохнул.

– Неправильно все, понимаешь... Как будто глаза открылись, зло ведь творится... не по закону, не по совести. Деревни сжигают, детей вешают... Как это? И мы... присягу же давали, что народ защищать будем. А из нас кого сделали... То ли каратели, то ли...

Никита достал из кармана папиросы, покачал головой.

– Значит дошло, это хорошо. Все правильно, капитан, вы были и есть часть советской армии и никак по другому теперь не будет. Ладно... Сколько вас?

– Сто пять бойцов. Из разных частей, большинство старослужащие.

– А ты командир...

– Ребята выбрали, по ходу дела. Прежний то, уходить не хотел. Пришлось его...

– Понятно. А вот семья у тебя есть?

Капитан, неожиданно застонав, закрыл глаза.

– Была...

– Ты что, почему была?

– У всех офицеров, семьи в заложниках. Чтобы и думать не смели... У меня жена и два сына, понял?

Дед повернулся к мужчине, сидящему рядом.

– Кузьмич...

– Капитан, последнее письмо от жены откуда было?

– Из дома, город...

– Слушай, мы с тамошним подпольем попробуем связаться. Они помогут, выяснят, что да как. Ничего не обещаю, но если твои живы, вытащат. Да и за сведения спасибо. Извини, Сергей, в голове твоей посмотрели, ты же сам рассказать хотел. Дед, завтра карателей ждать надо.

Капитан кивнул.

– Да... и военные, и наемники, и... не знаю даже кто. Я их раньше не видел.

– А конкретней?

– На монахов походят, только без крестов. В черном, лиц не видно и знаки какие-то странные носят. А еще холодом от них несет могильным. Страх нагоняют.

Никита только хмыкнул.

– Ведаем кто они, то Жрецы Темные. Ну да на эту нечисть тоже управа есть. Мирра... – он подозвал девочку лет двенадцати, что сидела рядом на пеньке, сложив руки на коленках. – Знаешь уже?

Девочка, пожав плечами, кивнула.

– Ага. Не волнуйтесь, мы их встретим. – она улыбнулась. – Нечего им землю да лес осквернять, сдохнут... Ой, а это... Их звать?

– Да зови, пусть поохотятся. Видишь, капитан, какая война у нас... странная. И, поверь, лучше не знать, кого Мирка со своими покличет. Чтоб ты знал... сирота она. Всю ее семью сожгли, жалости в ней нет... Ладно, садись ближе. Где карты? Обсудим, что завтра делать? Смотри, здесь болото, место гиблое. Мышь не проскочит. Там они и останутся...

– А мы как пройдем?

– А для нас там как асфальт проложен. Дорога... Только не спрашивай, капитан, как и что, и бойцов своих предупреди, чтобы не пугались завтра...

... После войны, капитан Зотов найдет свою семью. Дед удочерит Мирру. Но это будет потом...


… Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной

До степного Яика грянет мой Ясак —

Поднимусь я, старчище, вольный иль невольный,

И пойду по водам я — матерой казак.

Две змеи заклятые к векам присосутся,

И за мной потянутся черной полосой…

По горам, над реками города займутся

И година лютая будет мне сестрой.

Пронесутся знаменья красными столпами;

По земле протянется огневая вервь;

И придут Алаписы с песьими главами,

И в полях младенчики поползут, как червь.

Задымятся кровию все леса и реки;

На проклятых торжищах сотворится блуд…

Мне тогда змееныши приподнимут веки…

И узнают Разина. И настанет Суд…

(Алексей Толстой. «Суд»)

… И полыхнуло от Амура до Немана.

Россия кровью да слезами умытая.

И пустели деревни да села, да казачьи станицы.

Время ответа пришло.

Да не воры мы не разбойнички,

Стеньки Разина мы работнички…

… Мы веслом махнем — корабли возьмем!

Жги!

Кистенем махнем — караван собьем!

Жги!

А ножом махнем — всех бояр побьем!

Жги!

Чтоб до неба встало, чтоб им, сукам, страшно было!

Не жалей…

Жги!

… — Эй, давай на майдан, станичники.

— А что случилось?

Перед зданием правления начали понемногу собираться люди.

— Олекса, чего стряслось?

Вышел председатель, оглядел собравших.

— Такое дело, станичники, что власть сменилась, знаете. — Показал на непонятный трехцветный флаг, висевший над правлением. — Но это ладно. Что по России идет, тоже знаете. Даже говорить о том страшно. А теперь они от нас еще и детей требуют.

По толпе пронесся гул.

— Как, зачем? Что им наши дети сделали?

— Про Крылатых все слышали. Про тех, кто этой власти не подчинился. А среди них говорят детей много, молодежи. Вот их и ищут, от малых, до подростков. А теперь решайте, отдать своих на расправу или как?

— Слышь, Олекса, ты умом двинулся? Как можно свое дитя на смерть отдать? Корова и та своего теленка защитит.

— Видно они нас ниже скота ставят, не дело…

— А если не подчинимся… Как в Калиновской будет. В церковь загонят всех, да запалят…

Какая-то женщина закрыла лицо руками.

— Я же вчера к реке ходила…

— И чего там увидела то?

— Трупы в воде… Откуда только принесло их… И мужчины, и женщины, и дети… Голые да изуродованные…

Люди перекрестились.

— Господи…

Из толпы вышел старик в пиджаке с георгиевскими крестами, опираясь на байдак, оглядел всех.

— А я вот что скажу, казаки… В горы надо уходить.

— Это чего… против власти пойти, ворами стать?

— А по-другому никак не выходит. — Старик показал пальцем на председателя. — У тебя дочь растет, отдашь?

— Нет. Только, если в горы, то с чеченами надо решить. А то ведь… мало ли как оно повернется. Петька, куда поперек старших…

Тринадцатилетний мальчишка, вышедший вперед, только пожал плечами.

 — А чего? Чечены сейчас сами к нам придут. Важное скажут. Вы бы лучше расступились, да место освободили.

В воздухе вспыхнули круги света, коснулись земли…

 — Это что еще за…

— Порталы называются. Мы ими пользуемся.

— Слышь, Крылатые в станице… час от часу не легче.

Из порталов вышли с десяток чеченцев вместе с подростками. Председатель прищу-рился.

— Кто